Москва 2066. Сектор

А так – на ней был все тот же коротенький балахончик на цилиндрическом старушечьем теле и те же ямочки на толстых коленях.

Без всякого предисловия Гала запела о любви. Некоторые пары за столиками обнялись, в глазах одиноких балахонистых женщин блеснули слезы. Но вдруг Чагин вздрогнул. В зале раздался звонок мобильного телефона. Не обращая на него никакого внимания, Гала продолжала обнимать микрофон и лирически мерить подиум шагами усталого солдата. Через несколько секунд зазвучала еще трель, потом еще одна, мелодии телефонных вызовов заполнили зал.

– Что это? – спросил Чагин.

– Это люди приносят с собой маленькие кассетные магнитофончики, на которых записаны рингтоны, и включают, когда начинается выступление.

– Но зачем?

– Так принято, – сказала Наташа мечтательно. – Дань воспоминаниям. Помните, сидишь, бывало, в Большом театре и вдруг посреди представления – звонок мобильника.

Чагину показалось, что он кое-что понял.

– Фрагментарность? – спросил он. – Прыжки? Это вы придумали звонками разбивать выступление на кусочки? В «Прыгающем человеке»?

– К сожалению, нет, это родилось стихийно. В народе еще не окончательно выбиты творческие силы. Зато мы, – Наташа наклонилась к уху Чагина, – мы придумали в ангелианских церквях прерывать службу рекламой чип-шопов и концертов Ленки-инетчицы. Получили за это большую премию.

– Надо сходить, – сказал Чагин с сарказмом. – На службу.

Гала закончила пение, расставила ноги и взяла микрофон обеими руками.

– А теперь, – романтически прохрипела она в микрофон, – обещанный сюрприз. Новая волна, наша смена… Наша мегазвезда, наша мегавспышка! Она заста-авила-таки нас поволноваться. Исче-езла надолго, нигде не появлялась. Уж не подцепила ли случаем какой-нибудь вирус от заезжих кретинов? Или с тульским кофе? Или по сетям электрическим?

В зале дружно захохотали. Раздались аплодисменты. Похоже, все знали, о ком идет речь.

– Доколе, Катерина, ты будешь испытывать наше терпение? – крикнула Гала в сторону кулис. – Давайте хором. До-ко-ле! До-ко-ле!

Это отдаленно напоминало вызов Снегурочки на детском утреннике.

На сцену выкатилась инвалидная коляска, в которой сидел молодой, коротко стриженный, мужчина с глубокими синяками под глазами. Красная рубашка была расстегнута на три пуговицы, пожалуй, для того, чтобы всем, даже с самых дальних столиков, хорошо были видны белые бинты, опоясывающие его грудь. Ширинка черных кожаных штанов была, как и полагается, расстегнута и наружу торчал уголок красной рубашки длиною сантиметров в пятнадцать.

– Вот она, вспышка сверхновой!

Зал на несколько мгновений замер, потом очнулся, завизжал, засвистел и затопал.

– Это она! – кричали самые догадливые. – Мегавспышка! Инджойте!

– Что происходит? – спросил Чагин, наклонившись к Наташе.

– Видели плакаты Катьки-мегавспышки?

– Ну, видел, – ответил Чагин, вспоминая поп-звезду с узкими мальчишескими бедрами и голой грудью пятого размера.

– Ну вот, – вздохнула Наташа, – вот она операцию сделала.

Гала Пугалашко подбежала к инвалидному креслу и, наклонившись, игривой старческой ручкой подбросила вверх торчавший из ширинки красный рубашечный лоскут.

– Надеюсь, твое новое приобретение не меньше! – крикнула она в микрофон, подмигнула залу, и зал бешено зааплодировал.

– Она, что, поменяла пол? – спросил Никита, чувствуя, как волна тошноты поднимается к горлу.

– Ну да, – ответила Наташа. – Держали в секрете. Хотели фурор произвести.

– Что-то мне не очень хорошо, я выйду на пару минут, подышу свежим воздухом.

– Ладно, только от клуба далеко не отходи. Я за тебя отвечаю. – Наташа взяла его за руку и с тревогой посмотрела ему в глаза.

Когда Чагин пробирался между столиками к выходу, в спину ему неслось со сцены:

– Господа, фанеру! ВКонтакт!

– Есть ВКонтакт! – крикнул кокетливый ведущий, и изо всех колонок загремело: «Мяу-ши! Мяу-ши! Тебе мои мя-ки-ши!»

«Хорошо, что телефоны бесплатные. Хорошо, что телефоны бесплатные», – как заговор, как защитную мантру, повторял про себя Чагин, пробираясь через толпу у входа в клуб.

«Хорошо, что телефоны бесплатные, – повторял он, думая при этом, что зря он так погорячился насчет Лебедева. – Ну, захотел человек семейного счастья, ну испугался. Что за ерунда!»

На улице уже было темно. Вход в клуб сиял, золотая молодежь светила фонариками, и от этого темнота вокруг казалась совсем кромешной, как на околице села летней безлунной ночью.

Уже забыв, что он обещал себе никогда больше не связываться с Лебедевым, Никита вошел в ближайшую телефонную будку. Посмотрел на свои командирские часы с фосфоресцирующим циферблатом. Лебедев просил звонить часа через два. Прошло не меньше четырех. Можно сказать, выдержал характер. Вперед. Чагин снял трубку и стал набирать номер.

Справа за стеклом переливались огни клуба, слева было черно и будто бы двигались какие-то тени.

Чагин набрал первые две цифры, когда слева, в темноте, раздался звук тяжелого удара, крик, стон и звон стекла.

Чагин выскочил и в углу, образованном стеной дома и телефонной будкой, увидел неловко сложившееся тело человека, над которым другой человек, как бы в раздумье, заносил «розочку» разбитой бутылки. Никита схватил занесенную руку и рывком повернул нападающего к себе. Это оказался Лева. Теоретик. Присмотревшись, он узнал в лежавшем без чувств маленького толстяка, следившего сегодня за ним.

– Что происходит? – зверским шепотом спросил он Теоретика, не выпуская его тонкого запястья.

– Я сделал это! – таким же шепотом воскликнул Лева и забился в истерическом смехе. – Я сделал это, паника в блогосфере!

С большим трудом Чагин разжал пальцы Левы и заставил его бросить разбитую бутылку.

– Он видел вас?

– Нет, я подкрался как ниндзя! – восторженно зашептал Теоретик.

– Тогда уходим!

Никита потащил Теоретика за угол, в ближайший переулок. Навстречу прошла пара обнявшихся нищих, или сумасшедших, разбираться было некогда, потом какой-то модный парень с фонариком, но никто из них не остановился у лежавшего на асфальте человека. Может, и не заметили. Чагин не оглядывался. Они повернули, добрались до следующего поворота и снова повернули. Дергая конечностями и спотыкаясь, Теоретик страшным шепотом выкрикивал в темноту и хохотал над своими же словами:

– Пустая бутылка бьёт сильнее полной! Это как теория и практика!.. Долг платежом красен!.. Я сделал это!.. Паника в блогосфере! Я хотел хоть что-нибудь сделать для вас…

За вторым поворотом, в абсолютной темноте, Чагин взял Теоретика за шиворот, встряхнул и легонько стукнул спиной о кирпичную стену.

– Что случилось? Быстро! Ну?

– Он следил за вами. Вы не знаете их! Они обучены. Это Мураховский. Это он увез моего сына!.. Он прислушивался и по оборотам диска записывал номер, по которому вы звонили. Не знаю, куда вы звонили, но уверен, что это важный, необычный звонок. Они нам помогут?