Москва, Адонай!
Шрифт:
– Дай отгадаю, ты за деньгами? – Дивиль залпом проглотил оставшуюся текилу и запил острой сангритой.
Дочь нахмурилась и осуждающе посмотрела на отца:
– Ну почему сразу за деньгами? Что я так просто не могу прийти пообщаться? Делаешь из меня меркантиль какую-то… Прямо не дочь, а чудовище.
– Не собирай, я такого не говорил. Ну, так сколько нужно опять?
Полина раздражительно качнула головой:
– Да тысяч десять дай, а то на мели совсем, пока зп не начислили.
Дивиль залез в кошелек и достал пять тысяч:
– Возьми, больше нет, я тоже не резиновый. Остальное
– Ой, пап, давай только не будем об этом…
Дочь взяла деньги и убрала в сумку.
– Скажи лучше, что с личной у тебя, Поля? Как там твой Бельмондо карманный? Здравствует, артишонок?
Дочь скривила лицо и усмехнулась:
– Не спрашивай. Разбежались. Даже вспоминать не хочу, куда вообще смотрела?
Режиссер оскалился:
– В этот раз ты хотя бы полгода протянула… Рад, что ушла от этого клоуна. С трудом себя сдерживал, чтобы по роже ему не заехать, когда он начинал о чем-нибудь рассуждать… Мне кажется, он иногда членом трется о свое отражение в зеркале… Ты его не ловила за этим делом ни разу, пока жили вместе?
Полина засмеялась и отпила из бокала:
– Нет, но вполне допускаю, что такая форма досуга для него возможна, – посмотрела на отца с теплой насмешливостью. – Просто как дура на тело его повелась… Ну один раз прикольно, да, не спорю, но на один раз можно и мальчика по вызову снять – они еще четче… а жить с этим фитнес-манекеном… нет уж. Терпеть только эту пыльцу его нарциссную…
Отец нахмурился:
– Ты пробовала, что ли?
Дочка вопросительно уставилась на отца, не поняв, о чем он спрашивает.
– Ну, мальчика по вызову снимала?
Полина засмеялась и отвела глаза в сторону Абика. Убедившись, что бармен ничего не услышал, снова повернулась к отцу:
– Я просто пример привела, нет, конечно, не снимала.
Врет, по глазам вижу, пробовала. И взгляд отвела… Вчера еще манную кашу с розовых колготок…
– Я с Димой сейчас вообще встречаюсь.
Дивиль усмехнулся:
– Быстро ты… Так ты же не любишь его? Он давно к тебе клеился, помнится.
Полина поджала губы, постучала длинными ногтями по бокалу.
– Ну и что, он хороший все равно…
Как же мы катастрофически глупы… живем всю жизнь понарошку, пичкаем себя всяким говном – потом, мол, наверстаем… типа бессмертные. «Хороший» – словечко-то какое дегенератское.
Догадавшись о мыслях отца по хорошо знакомой морщине на лбу, похожей на солженицынский шрам, Полина возмутилась:
– Ой, пап… Нашла бы настоящего, сразу бы родила ему…
Михаил сделал небольшой глоток:
– Мы находим в окружающих только самих себя. Если у тебя в отношениях все сплошь уроды, нужно хорошенько задуматься. Разберись уже в себе давай.
С раздражением покосилась на отца:
– А ты нашел, философ? Или только рассуждать под текилку умеешь?
Михаил повел голову в сторону и сардонически скривился:
– Ты права, действительно не нашел… Абик, повтори.
Снова повернул голову к дочери:
– Знаешь, Поль… В молодости
я любил твою маму по-настоящему и не мог бы сказать тогда, когда был с ней, что она просто «хорошая» или «нормальная», потому что был без ума от нее… не мыслил никого на ее месте рядом с собой – то, что сейчас мы разошлись по углам – уже другой момент – иная плоскость жизни, так скажем… и вообще это все детали. Важно другое: в прошлом я был со своим человеком, и мы наполняли друг друга… многое вместе преодолели. Главное только это. Тогда я действительно нашел родного человека, просто потом мы оба изменились.Новый стакан стукнулся о лакированную стойку. Бармен налил еще пятьдесят.
– Как там у нее дела, кстати?
Дочь отпила из бокала:
– Да все также. Ниче нового. Салон красоты этот ее да бытовуха… Нашла вроде бы какого-то олуха, но он вообще мертвый. Пару недель с ним повозилась, поручкались и разбежались. Только не кайфуй сильно, я же знаю, ты рад это слышать.
Михаил чуть склонил голову, как будто ему в лицо резко выплеснули стакан воды. Сжал зубы. Перемолол в себе назревший было резкий ответ, клейкой слюной сгустившийся на языке, и промолчал, потому что не хотел конфликта.
– «Привет» передавай ей. Скажи, что через три месяца премьера, если хочет, пусть даст знать, я билеты пришлю… Ты сама-то пойдешь?
– Не знаю, ближе к этому времени видно будет…
– Давно хотел тебя спросить, почему ты не продолжила заниматься балетом? Ведь так любила эти занятия, мечтала балериной стать…
Полина задумалась. Долго смотрела в глаза отцу, как будто пытаясь найти ответ там:
– Испугалась, наверное. Мягко говоря, это не самая практичная стезя в жизни.
Михаил захохотал так громко, что с соседних столиков оглянулись на него, несмотря на общую шумиху.
– Не смеши, с каких пор ты отличаешься практичностью?
Полина ядовито ухмыльнулась.
– Представь себе, в юности я была практичнее, чем сейчас…
– Не спрашивала себя, ради чего, собственно, живешь?
Девушка закинула голову назад и со скукой посмотрела в потолок.
– Пап, по-моему, кого-то развезло уже… Осталось только сказать: «Ты меня уважаешь?» и пригласить меня в рюмочную…
Раскрасневшееся лицо Михаила заблестело от пота. Ему было жарко.
– Я выпил две порции по пятьдесят, так что абсолютно трезвый. Не надо пугаться серьезных вопросов – это всеобщая дурацкая привычка, мы избегаем по-настоящему серьезных тем и постоянно говорим о пустяках даже с самыми близкими людьми… вот и жизнь через жопу получается, какая-то обходными путями, через помойку, заборы, задрав пятую ногу за ухо.
Полина грустно улыбнулась.
– Я поняла, к чему ты клонишь, сразу, как о балете заикнулся… да, конечно, жалею, что бросила… дура была… И знаешь, в моей жизни сейчас реально нет ничего такого, ну типа до дрожи… я вроде в кайф живу, но зубы не ломит, сердце не екает, это да, – потеребила пальцами воздух, как будто пыталась ощупать его, собрать в горсть. – Балую себя, как умею, оттягиваюсь временами, у меня клевые подруги, но того, о чем ты спросил, не, у меня нету…
Клевые подруги? Видел, ага. Стая куриц: столкнуть ближнего, насрать на нижнего…