Москва дворянских гнезд. Красота и слава великого города, пережившего лихолетья
Шрифт:
Жителям Москвы так часто приходится убеждаться в справедливости этих слов! К вечеру, когда прекращается работа в учреждениях и наступают часы оживленной торговли, центральные станции метро и переходы бывают заполнены плотной, нерассасывающейся толпой. На путь от дверей павильона до эскалатора затрачиваешь больше времени, чем на проезд к вокзалам или дальним станциям. Люди вырываются оттуда измятые, взмокшие и… униженные! В самом деле! Разве так уж необходимо множить в центре универмаги, рестораны, театры, гостиницы, крупные учреждения, а нельзя их рассредоточить, завести в дальних районах все, что притягивает, как магнит, к ГУМам и ЦУМам, ресторациям на три тысячи посадочных мест, залам кино размером с ангар? Разве неизбежны создаваемые этим недальновидным развитием центра неразрешимые транспортные проблемы, давка, пробки?
Если так продолжать, не хватит никаких Калининских проспектов, чтоб справиться с потоками машин и пешеходов.
Калининские проспекты
По новым стогнам старого града
Могучий рост Москвы, ее «шаги саженьи» в будущее, широта размаха и масштаб новой планировки всего полнее и нагляднее проявляются за пределами старого центра и даже вдалеке от него, там, где архитекторы вышли на просторы прежнего Подмосковья. Именно тут открылось достойное поприще для осуществления обращенных вперед архитектурных замыслов…
Вольная разбивка улиц и площадей в ряде новых столичных районов где-то уже привела к созданию кварталов и отдельных градообразующих узлов, воплощающих современные эстетические каноны, совмещенные с чисто бытовыми удобствами…
Если полтораста лет назад писатель Загоскин возил гостей на Воробьевы горы и Большую Калужскую улицу, дабы похвастать родным городом, то, я думаю, и сейчас можно смело приглашать приезжих побывать на Ленинских горах и Юго-Западе столицы: пусть полюбуются разбитым за университетом роскошным парком, его аллеями, переходящими в застроенные стильными современными домами бульвары, подивятся обилию зелени, панораме долины Сетуни, общие контуры которой уже проступили из нестройностей незавершенного строительства. Здесь можно найти не одну точку, откуда открывается незагороженный городской пейзаж. Здесь наши архитекторы следовали одной из драгоценных традиций своих предшественников – русских градостроителей прошлого, заботившихся о том, где ставить здание, не меньше, чем о его очертаниях, всегда обеспечивающих незагороженность перспективы. В этом районе Юго-Запада умело использован рельеф, неровности которого придают прелесть таким трассам, как Мосфильмовская улица или Воробьевское шоссе.
В застраиваемых районах Юго-Запада, как нигде больше, постигаешь значение живой зелени, великого союзника архитектора: строгость силуэтов и линий современных зданий резко спорит с прихотливостью очертаний древесных стволов и вершин, с округлыми формами куп зелени, и в этом контрасте глазу открывается интересное сочетание противоположностей.
Теперь на смену типовым пятиэтажным корпусам, характерным для строительства конца 1950-х – начала 1960-х годов, приходят все больше дома многоэтажные, представляющие счастливый отход от уныло плоскостных фасадов, придававших однообразный вид новостройкам тех лет. Я имею в виду дома со сложным многоугольником в плане, с лоджиями и выступами, выгодно оттеняющими игру света и тени на стенах. Их уже немало возведено и в центральных районах города. Но здесь им тесно, они не вписываются в окружающую застройку, да и неоткуда посмотреть на них. Иное дело, когда такие дома разбросаны группами по два и по три на просторных газонах, обрамлены купами и боскетами деревьев. И когда едешь мимо них по плавным закруглениям улицы-дороги, невольно думаешь, что тут добились «соединения сельских красот… с городским великолепием, смягченного живыми их приятностями и круглою чертой холодного прямоугольника архитектуры», о котором двести лет назад писал выдающийся русский архитектор Николай Львов.
Именно об этом думалось мне как-то, пока я разыскивал в районе Бескудникова нужный мне магазин «Свет», да еще о том, как несравнимы условия жизни здесь, среди зелени, с незагороженным солнцем, обилием воздуха и открытым кругозором, с проживанием в старых московских кварталах, на улицах с примыкающими друг к другу дореволюционными доходными домами, в каменных колодцах дворов со скупыми отсветами дня в окнах…
Тому, кто ездит по линии метро от «Киевской» до «Молодежной», легко убедиться в значительном качественном сдвиге застройки, произошедшем на наших глазах за последние несколько лет: стоит только в районе станций «Пионерская» или «Кунцевская» посмотреть на обе стороны трассы. Если по левую, в ранее застроенном Мазилове, тянутся порядки плоских одинаковых домов, составляющих вместе аморфную однотонную массу, то от дороги в направлении реки поднялись стройные и внушительные силуэты выгодно от них отличающихся недавно выстроенных «башен» в окружении отчасти сохраненных старых деревьев прежних подмосковных рощ.
Говоря о характере застройки новых районов, никак не обойдешься без упоминания Можайского шоссе, связывающего новые кварталы с городом и переходящего в Кутузовский проспект у Поклонной горы, подступы к которой еще можно назвать лесистыми: тут рощи, посадки, яблоневые сады, целый
радующий глаз массив зелени…Самый въезд в город по широкой магистрали, обрамленной полосами газонов и декоративных кустов, за которыми высятся образующие сужающийся к городу раструб симметрично расположенные стены огромных жилых домов, производит внушительное впечатление. Эти масштабы как бы предваряют дальнейшее: не ошеломляя, они говорят о величине и значении раскинувшегося за въездом города. О славе воздвигавшего его народа напоминает Триумфальная арка. Едва ли можно было во всей Москве найти более удачное место для этого полуторастолетнего памятника, чем здесь, в голове проспекта, поблизости от «Бородинской панорамы». Классические скульптуры арки и ордерные украшения отлично смотрятся на фоне громад этажей, отодвинутых настолько, что воспринимаются они как суровая и лаконичная рама памятнику доблести русских воинов.
Потоки машин обтекают памятник с двух сторон и мчатся дальше по проспекту, распланированному свободно, широко, так что тут исключены скопления и задержки транспорта. С двух сторон – многоэтажные протяженные дома, принадлежащие одному времени, но сильно отличающиеся друг от друга по замыслу и исполнению. Можно говорить об эклектичности проносящихся мимо фасадов, о перегруженности некоторых домов украшениями, о том, что строившие их архитекторы эпигонски шли по стопам своих непосредственных предшественников, застраивавших Москву в первом десятилетии века… Можно найти и другие основания для критики, но нельзя не признать, что Кутузовский проспект своими пропорциями и общим видом отвечает представлению о въездной магистрали города мирового значения. Перед глазами – трасса одной из главных столиц мира; в этом не усомнишься, окинув взглядом величественную перспективу с царственно плавным изгибом ее, украшенную классическим монументом – несомненным художественным шедевром! – в начале и завершающуюся среди лаконически решенных открытых пространств, у подножия гостиницы «Украина», перекликающейся затейливостью башен и шпилей с плоскостным силуэтом здания СЭВ на противоположном берегу реки.
Оно запоминается, это выдвинутое к воде, вознесшее к облакам плавный ритм своих линий здание, удивительно легко вписавшееся в панораму высокого берега Москвы-реки. И Сухарева башня находилась на Садовом кольце (на месте нынешней Колхозной площади), сооружена по инициативе Петра I архитектором М.И. Чоглоковым в 1692 – 1695 годах.
Хотя вокруг городская застройка – старая и новая – и стоит неподалеку церковь с шатровой колокольней, нет впечатления, что все вокруг этим зданием умалено и придавлено, а, наоборот, кажется, будто оно – объединяющий элемент ансамбля. Это определяется тем, что архитекторы не только нашли самое выигрышное место на прибрежном склоне, но и расположили у подножия здания одну над другой несколько просторных террас и площадок, охваченных спиралью пологого въезда. Здание СЭВ, – бесспорно, одно из архитектурных достопримечательностей Москвы – лишний раз подтверждает, что подобные огромные сооружения украшают городскую панораму, если им обеспечен достаточный простор.
Сделаю небольшое отступление в прошлое.
…Большинству москвичей памятен дом на улице Чайковского (Новинском бульваре), второй от проспекта Калинина со стороны реки, привлекающий внимание красивой колоннадой и огромными полуциркульными окнами дворцового облика в верхнем, пятом, этаже главного здания, с двумя крыльями пониже, ограничивающими порядочный парадный двор. Но вероятно, мало кто знает, что этот дом выстроил для себя, по своим рисункам, с помощью архитектора Александра Ивановича Таманяна, дилетант художник и архитектор С. А. Щербатов. И тем не менее мэтры-современники – Серов, Суриков, Врубель и другие – не признавали в нем коллегу, собрата-художника, а относились к нему как к знатному и богатому бездельнику, балующемуся от сытости искусством, что, естественно, обижало князя.
Уже в эмиграции Щербатов издал книжицу воспоминаний, посвятив более половины ее описанию постройки и отделки дома «под Новинским» – любимого детища, не послужившего, однако, признанию его таланта. Скажем мимоходом, что дом, безусловно, хорош, вознесенный парадный этаж производит эффектное впечатление, но нет на нем печати самобытного таланта зодчего.
Сухарева башня находилась на Садовом кольце (на месте нынешней Колхозной площади), сооружена по инициативе Петра I архитектором М.И. Чоглоковым в 1692 – 1695 годах
Сиятельный владелец не забыл ни одной мелочи убранства, росписи и отделки всех комнат своих роскошных апартаментов, господствовавших над этажами, сдаваемыми жильцам внаем и обеспечивавшими ему «жизнь в искусстве». Особенно элегических страниц заслужил вид из тыловых окон дома, обращенных к Москве-реке. Расстилались перед ними луга и хлебные поля, виднелись за деревьями деревенские крыши, колокольни сельских церквей над голубеющими плесами реки… Будь князь сейчас у своих окон, ему пришлось бы любоваться зданием СЭВ…