Москва Иная
Шрифт:
Пепельноволосый худощавый парень прервал твои вразумления, рукой аккуратно остановил твою ярую жестикуляцию:
— Паша, я не об этом. Спаренные частицы — просто понятный тебе пример того, что в нашем мире всё взаимосвязано. Да и в конце концов — каждая частица родилась из Большого Взрыва, и очень давно была единым целым с любой другой. Но, кроме известных современной науке кварков и бозонов есть ещё и тёмная материя. Почему ты решил, что существуют лишь те частицы, которые способна обнаружить камера Вильсона, или же любой другой детектор, созданный учёными? Почему неизвестная, сокрытая от любопытных взглядов исследователей во тьме материя должна следовать тем же законам, что и понятая нами? Впрочем, до конца ли понятая…
— К сожалению, это никак не проверить, — ты, очистив ладонью от сухих листьев старую, исписанную
Но Серёжа в ответ с чего-то улыбнулся — загадочно, как Мона Лиза. Сел рядом, попытался отыскать глазами твой взгляд — знал, что при зрительном контакте доводы звучат убедительнее.
— Древние, — выделил он интонацией слово, — люди уже знали об этом. Даже использовали для своего процветания! Как ты думаешь, сколько рабов понадобилось зодчим пирамид, чтобы перенести всего один двухтонный блок от Нила до стройплощадки? А сколько бы времени ушло на постройку чуда света? По моим прикидкам, оно бы превысило жизнь любого фараона. Средневековые соборы десятилетиями возводили поколения каменщиков, а собор — гораздо менее масштабно, чем пирамида, не находишь?
— О, знаю, — ты подавил смешок, — сейчас начнётся сказка про инопланетян с Сириуса. Я её уже встречал по телевидению. Сергей, вроде так складно всё обосновываешь, а как вдуматься…
— Странный ты человек, Павел Зарубин, — Сергей Коростелев скрестил пальцы. — Веришь только в то, что ощущал на собственном опыте. Был ли ты когда-нибудь во Франции? Давай и Эйфелеву башню объявим мистификацией, раз ты её лично не посещал, а все её фотографии — подделкой в фотошопе.
«Вот упёртый, а ведь дружим же», ты покачал головой и вздохнул:
— Башня возможна в эйнштейновской физике, а летающие тарелки, перемещающиеся быстрее света — нет.
— Всё ещё хуже, — Серёга зацокал языком, — ты тоже попал в зависимость от мнения общественности, от «официальной науки». Я думал, что ты способен самостоятельно анализировать факты и имеешь собственные взгляды на вещи.
— Имею! — На откровенное обвинение в косности ты чуть не обиделся. — Однако общепринятые теории мне успешно доказали, и пока что у меня нет повода им не доверять. Так докажи обратное! Ты прав: чтобы вникнуть, мне нужно разбираться лично, и положения материалистической физики мной проверены в лабораториях института. Если я точно так же познакомлюсь с потусторонним, я поверю даже в него. Если ты организуешь мне встречу с пришельцами, или с домовыми, или со снежным человеком, да хоть с самим чёртом! — я лично пред вами обоими, тобой, Сергей, и чёртом, признаю, что был неправ и негибок.
По твоим ожиданиям, это предложение заставило бы товарища крепко задуматься, а то бы и вовсе прекратить спор. Но оно, к твоему удивлению, особого замешательства у Серёжи не вызвало.
— Будет тебе… чёрт, — студент встал со скамейки. — Даже демон. Встретимся сегодня у меня в десять, сможешь?
— Утра? — На всякий случай ты переспросил.
— Вечера, — другой вариант, наверное, Сергею и не пришёл бы на ум.
— Ладно, — на прощание вы пожали руки — перед этим, конечно, ты тоже встал. Как-то не принято пожимать руку в положении сидя — собеседник сочтёт это неуважением по отношению к себе. Откровенных фамильярностей даже с близкими людьми ты не допускал, воспитание не позволяло валить с ног хлопком по плечу или развернуться и уйти, не прощаясь, — до встречи. Будет забавно посмотреть…
— Демоны — это что угодно, но не забавно. Впрочем, много требовать от тебя и других приглашённых не буду… — задумчивый вид Сергея был прерван недолгим размышлением и созерцанием облаков, после чего выражение лица вновь приняло благодушие, — разве что на хавчик скинетесь.
— Учитывая ненасытную глотку исчадья ада, придётся накупить много всего, — невольно и тебе самому передалось хорошее настроение. — Всё, пока, до вечера…
Наконец распрощавшись, вы разошлись. Кор (иногда друзья называли его по первым буквам фамилии) вернулся в стены альма-матер посещать дополнительные курсы, ты же, не теряя времени, вышел за ограду и размеренной походкой поспешил к метро.
Взгляд сам собой который раз наткнулся на стеклянный небоскрёб прямо напротив выхода, на другой стороне улицы. «Творение
ленивого архитектора» — так ты сам для себя его окрестил, потому что так и не смог выяснить, что же в нём располагается. Офисы? Корпус сельскохозяйственного вуза, что не так далеко отсюда? Как бы то ни было, формы громады не поражали изяществом: прямые линии, изогнутые и сходящиеся треугольником, напоминавшим крышу. Иногда казалось, что архитектор, как всегда забывший вовремя начертить фасад, просто провёл по линейке несколько линий на листе клетчатой бумаги и отдал конструкторам, которые и додумали, что линии — углы стен, а клеточки — стоящие вплотную, как напольная плитка, окна.«Какиэ здесь люди работают? Какиэ вопросы решают?» Можно ли вообще настроиться на что-либо серьёзное и полезное в стенах такого… В общем, господа архитекторы, примите к сведенью.
Нда, что-то ты отвлёкся. Чем же лично тебе предстоит сегодня заняться? До десяти. Каждый момент ты искал себе занятие — что ж уж поделать. Время не любит пустоты — оно в страхе исчезает при одном её виде, если ещё не умерло насильственной смертью. Ты никогда не мог заставить себя бездельничать (хотя родители и воспринимали некоторые твои проекты как безделье, но это было лишь с их точки зрения). Но именно сейчас тебе ничего не приходило в голову. Занятий, курсов и секций на сегодня не предполагалось. Организаторским активистом ты никогда не являлся, и предпочёл честно предоставить закупать пищу «для демона» остальным (кто ещё будет на вечеринке — это ты уточнить у Серёги забыл…). Дома тоже провианта хватает. Присмотреть себе книгу в магазине? Вроде хороший вариант. Значит, на Арбат. До входа в подземку всего сто метров.
Разительный контраст с окраиной: нигде в городе не найдёшь столько ищущих твоего внимания людей, как здесь, на Арбате. Не успеваешь ещё ты подняться на свежий воздух, как на ступеньках лестницы тебя встречала бабушка в чёрном платочке. Она прижималась к твёрдому и холодному полу в истовом поклоне и, не разгибаясь, крестилась, внимательно посматривая за тем, как наполняется металлическая крышка, в которую некоторые прохожие бросают монеты. Тебя среди них не оказалось: даже если это не профессиональная попрошайка, что маловероятно, особенно в таком популярном месте, как Арбат, бабка вполне могла бы заработать на хлеб честным путём. Уже на улице, у выхода из перехода, тебя начали назойливо домогаться «рекламкодатели» в ярких костюмах и картонных бронежилетах с надписями фломастером. Рекламку ты тоже не брал — у этих парней почасовая оплата, они всё равно получат причитающееся, а собственные карманы от макулатуры ты избавил. Наконец, недалеко от Праги тебя, старавшегося сосредоточиться в городской толпе на собственные мысли, всё же привлекла громкая и мерная музыка. Несколько панков в банданах начертили мелом круг вокруг мата, на котором кто исполнял акробатические трюки, а кто пел скороговоркой:
Строго и чётко наметив партии программу
Сталин на башне кремля начертил пентаграмму,
Скидывал колокола и снимал кресты.
Воцарились красные антихристы!
В Москве до таянья льдов и от снега первого
Небо и земля одного цвета грязно-белого.
Серый асфальт тонет в красной крови…
Я не пойду туда, как не зови!
Проблемно-печальна порой судьбина русская,
Слишком много злата, стали и грима.
Вот почему дорога в рай — дорожка узкая:
Какой придурок попрёт против мейнстрима!
Если безвольно-послушно идёшь ты за стадом,
А стадо ведут мясники на убой,
Если джипиэс маршрут проложен до врат ада,
Значит, мне не по пути с тобой!
Не ходи за черту,
Как бы скука не гнала —
Ведь дурная молва,
Люди добрые не врут!
Никогда не пойду
Ни в сумрак ночи, ни в блеск дня
За кривую черту
Где моя смерть ждёт меня!
Интересные «челы-брателлы» сегодня попались. Пиво-курево в тексте не проскальзывало, а районы-кварталы представлялись в мистико-религиозном ракурсе. Тем не менее, рэп не твоё. Мелодичности и энергии нет. Тыц-тыц, тыц-тыц… «Романтика промзоны», где инструментами выступают отбойные молотки и заколачиваемые сваи. Пойдёшь-ка отсюда, не станешь терзать свои перепонки…