Москва, которую мы потеряли

Св. Троица. Икона работы А. Рублева

Церковь Св. Троицы на Капельках (1719) – разрушена

История Напрудной слободы интересна сама по себе и заслуживает отдельного отступления. Напрудная слобода находилась на северо-востоке Москвы, на берегах речки Напрудной. Последняя брала начало в районе нынешнего Рижского вокзала, далее протекала вдоль Екатерининской улицы и по территории сада Екатерининского училища, где было несколько прудов, богатых рыбой (отсюда, вероятно, и названия этой речки – Напрудная и Рыбная), проходила по Самарскому переулку и впадала в реку Неглинную. Слобода стояла на землях древнего села Напрудского, существовавшего, возможно, еще в XII–XIII вв. Первый раз оно упоминается в старинной духовной грамоте (завещании) московского князя Ивана Калиты в 1339 г.: «Се дал юсмь сыну своему болшему Семену... село Напрудское у города». Примерно через сто лет село по сути дела вошло в состав города – в своей духовной (или, как он пишет, в «грамоте душевной») великий князь Василий Васильевич уже упоминает об этом селе вместе с городскими дворами: «А из Московских сел даю своей княгине Напрудское у города и з дворы з городскими». Напрудная слобода принадлежала дворцу и была небольшой: в 1632 г. в ней насчитывалось 17, а в 1638 г. – 20 дворов.

Надо думать, что в слободе издавна стояла деревянная приходская церковь, освященная во имя святого Трифона. С ее постройкой связан рассказ о царе Иване Васильевиче Грозном, охотившемся вместе с большой свитой в этих краях, болотистых и богатых дичью. В свите был и князь Трифон Патрикеев, державший любимого царева сокола и, как на грех, упустившего его во время охоты. Не миновать бы князю Патрикееву царского гнева, не сносить бы ему головы. Горячо молился князь перед небесными заступниками, прося помочь ему, и святой Трифон указал ему место, где найти сокола. Князь с торжеством возвратил сокола царю, а на том месте, где нашел его, соорудил храм во имя святого. В окрестностях села Напрудного действительно было много дичи, о чем свидетельствовал большой любитель соколиной охоты, царь Алексей Михайлович, охотившийся в этих краях, «промеж Сущова и рощи, что к Напрудному». Ранее на наружной стене церкви находилась очень любопытная фреска, изображавшая всадника на коне, держащего в вытянутой руке сокола. По преданию, она изображала святого Трифона, но в житии его, однако, ничего не говорится о том, что он увлекался охотой. Первые достоверные указания на существование церкви в селе находятся в документах Патриаршего приказа за 1625 и 1626 гг., а в 1646 г. она упоминается уже как каменная: «Дворцовое Напрудное село, за Сретенскими вороты, на Переславльской дороге, подле Москвы, а в селе церковь мученика Трифона каменная». Однако есть сведения, что церковь была построена значительно раньше первых упоминаний о ней: при обследовании церкви в 1936 г. реставратор П.Д. Барановский обнаружил на южной стене надпись, которая может датироваться 1492 г., а по словам историка Москвы И.М. Снегирева, в церкви находились надгробия 1570 г. Судя же по документам и натурным обследованиям, церковь была сложена из тесаного камня в первой половине XVI в. и имела раннее покрытие по трехчастному своду, восстановленное уже в наши дни.

В XIX в. приход увеличивается, и церковь начинает перестраиваться: в 1825 г. с юга к церкви пристраивается придел св. Николая, в 1839 г. строится колокольня, в 1861 г. – северный придел во имя св. Филарета Милостивого, а в 1890–1895 гг. архитектор П.П. Зыков возводит высокую колокольню и обширную трапезную с приделами св. Николая Чудотворца и св. Филиппа Митрополита (освященными в ноябре 1896 г. и сентябре 1898 г.). Работы по исследованию и восстановлению первоначального облика памятника начались еще в 1920 г. Д.П. Суховым, потом они были продолжены П.Д. Барановским, С.А. Тороповым и Л.А. Давидом, который в тяжелые дни осени 1941 г. произвел обмер здания церкви. Сейчас ни колокольни, ни трапезной уже нет, осталась лишь изящная церковь (Трифоновская ул., 38), восстановленная полностью (гипотетична лишь форма звонницы) в 1948–1953 и 1970– 1975 гг. В церкви хранилась икона, в которой были заключены несколько частиц от мощей св. Трифона, которые сохранялись в сербском городе Бака Котарская. В начале XIX в. мастер-серебряник Трифон Добряков пожертвовал туда серебряную раку, а в ответ сербский митрополит Петр Негош прислал ему три частицы мощей святого, которые мастер подарил императору Александру I; впоследствии они были вложены в икону, находившуюся в Трифоновской церкви. Теперь эта икона находится в церкви Знамения, «что в Переяславской слободе» (2-й Крестовский пер., 17).

Недалеко от Трифоновской улицы расположены строения одной из самых крупных московских больниц, известной под аббревиатурой МОНИКИ, что означает Московский областной научно-исследовательский клинический институт (ул. Щепкина, 61/2). Больница была основана в 1776 г. по указу Екатерины II, почему долгое время и носила ее имя. В 1771 г. в Москве появилась вселявшая страх азиатская гостья – чума, и тысячи москвичей стали ее жертвой. Рядом с Напрудной слободой устроили карантин, находившийся у Троицкой (или Крестовской) заставы, стоявшей на дороге на Переславль, Ростов и Ярославль. По указу Екатерины II в его деревянных зданиях открылась больница: «Усмотря, что в числе скитающихся по миру и просящих милостыни в здешнем городе есть престарелые и увечные больные, которые трудами своими кормиться не в состоянии, а также и никому не принадлежащие люди, о коих никто попечения не имеет, заблагорассудили мы по природному нашему человеколюбию учредить под ведомством здешней полиции особую больницу...» Но так как после эпидемии, по словам указа, «оказываются в здешнем городе множество молодых ленивцев, приобыкших лучше праздно шататься, прося милостыни, нежели получать пропитание работою», Екатерина, «дабы прекратить им средства к развратной праздности», указала учредить при больнице у заставы работный дом и «содержать там мужского пола ленивцев, употребляя оных для пиления дикого камня». Для «ленивцев» женского пола употребили здания бывшего Андреевского монастыря около Калужской заставы. Однако в скором времени работный дом упразднили и все помещения отдали Екатерининской больнице, предназначенной в основном для простого люда: «Больница принимает больных всякого рода, как в отношении их звания, так и в отношении их пола, возраста и болезней». В 1812 г. в ней лежали как русские, так и французские больные и раненые. После того как в 1828 г. в доме князя Н.С. Гагарина у Петровских ворот открыли филиал больницы, получивший имя Ново-Екатерининской, больница у Крестовской заставы стала называться Старой. В 1840-х гг. Старо-Екатерининской больницей заведовал знаменитый врач Ф. Гааз, усердно благоустраивавший ее: в ней появились водопровод, души и модные тогда в Европе серные ванны.

Император Николай II принимает участие в закладке нового храма

Первым каменным зданием Старо-Екатерининской больницы стал корпус для персонала и прислуги, выстроенный в 1898 г., а вторым – храм в память восшествия на престол и бракосочетания Николая II, освященный 3 ноября 1899 г. (архитектор В.П. Десятов; ул. Щепкина, 16). Эта церковь была сооружена на средства благотворителя больницы А.П. Каверина, пожертвовавшего более 100 тыс. руб. Как сообщала газета «Московские церковные ведомости», «внутри храм поражает великолепием и красотою; широкий купол поддерживается четырьмя столпами; святые иконы писаны в древнем стиле по вызолоченному фону; стены храма украшены живописью и орнаментами в древнем стиле; ко дню освящения храмоздателем сооружена драгоценная утварь работы Г. Хлебникова и облачения». Почти все здания, выстроенные до советского времени, возводились на частные средства – на пожертвования врачей или таких филантропов, как Каверины, Морозовы или Крестовниковы. Интересно, что одно время больница называлась Американской – в начале 1920-х гг. Комитет медицинской помощи США взял, в сущности, на себя ее снабжение медикаментами и прочими нужными вещами, но вскоре большевики отказались от помощи из-за границы. Больницу переименовали в Московский клинический институт; потом, правда, вернули ей название Екатерининской больницы, но уже имени профессора А.И. Бабухина (известного гистолога); ныне же это институт, носящий имя М.Ф. Владимирского, медика по образованию и большевика, умудрившегося безнаказанно для себя пробыть в продолжение почти четверти века – с 1927 по 1951 г. – на посту председателя Центральной ревизионной комиссии ВКП(б).

У Трифоновской улицы находилось первое московское городское кладбище, основанное в 1748 г. Императрица Елизавета Петровна на пути из Кремля в свою резиденцию в Лефортове проезжала мимо многочисленных церквей и кладбищ при них. Убоявшись заразы и убегая их печального вида, императрица соизволила запретить хоронить при этих церквах и повелела отвести для кладбища приличное место подальше от пути ее следования. Архитектор Д.В. Ухтомский нашел такое недалеко от старинного иноземного кладбища среди полей у Трифоновской церкви, где в 1748–1750 гг. устроили новое: огородили его забором, поставили ворота и соорудили небольшую деревянную церковь во имя Лазаря, отчего кладбище получило название Лазаревского. Каменное здание церкви (2-й Лазаревский пер., 2) строилось в конце XVIII в. на средства, пожертвованные богатой купеческой семьей Долговых. Глава семьи – Лука Иванович Долгов – был одним из самых богатых московских купцов. Прибыв в Москву из Калуги, он почти сразу стал купцом первой гильдии, а за пожертвования, сделанные им во время чумы 1771 г., получил чин титулярного советника и дворянство.

От двух браков у него было 14 детей, его дочери сделали прекрасные партии – одна из них вышла замуж за князя Горчакова, другая – за гвардейца Колычева, третья – за университетского профессора врача Зыбелина, четвертая – за архитектора Баженова, пятая – за Назарова, тоже архитектора. Ему-то, своему зятю Елизвою Семеновичу Назарову, и поручил купец выполнить богоугодное дело – постройку новой церкви на Лазаревском кладбище. В 1783 г. Л.И. Долгов просил дозволения выстроить церковь «каменную о трех престолах и при ней в особливом отделении несколько каменных же жилых покоев для пребывания бедных». Церковь строилась в 1784–1787 гг. – это была небольшая ротонда с трапезной, украшенной с запада двумя башенками для колокольного звона и портиком между ними. В 1902–1904 гг. по проекту архитектора С.Ф. Воскресенского трапезную построили заново: сделали ее значительно шире и длиннее, сохранив и портик, и обе колоколенки. В трапезной находились два придельных храма – Воскрешения Лазаря и евангелиста Луки, главный же престол был освящен во имя Сошествия Св. Духа. В советское время почти полностью уничтожили внутреннее убранство – в церкви устроили общежитие, тогда же исчезла и доска с эпитафией храмоздателю, в которой рассказывалось о самом Луке Ивановиче Долгове: «Тут погребено тело Луки Ивановича Долгова. Родился 1722 года октября 10 дня. День ангела 18 октября. Скончался 1783 года апреля 19 дня. Был по выборам Гражданства Президентом Московского магистрата, во время заразительной болезни в Москве членом Предохранительной комиссии. За сии усердные труды именным указом пожалован титулярным советником. В жизнь свою расположась на сем месте создать храм Сошествия Св. Духа с двумя приделами – Луки евангелиста и Воскресения праведного Лазаря, в последний год своей жизни оный расположил по плану и фасад, согласно своему намерению, проектированному затем его зятем Статским советником и Правительствующего Сената архитектором Елизвоем Семеновичем Назаровым, предназначена в исполнение привести по кончине его. Вследствие чего сия святая церковь и сооружена оставшими по нем».

Большое Лазаревское кладбище, когда-то бывшее за городской границей, в XIX в. оказалось в черте города. На памятниках кладбища можно было прочесть многие и многие дорогие и памятные нам имена. Анна Григорьевна Достоевская вспоминала, как во время приезда в Москву в 1867 г. «в одно ясное утро» Федор Михайлович повез ее на Лазаревское кладбище, «где погребена его мать, Мария Федоровна Достоевская, к памяти которой он относился с сердечной нежностью. Мы были очень довольны, что еще застали священника в церкви, и он мог совершить панихиду на ее могиле». На Лазаревском кладбище были похоронены известные люди: среди них юрист Н.Н. Сандунов, его брат артист С.Н. Сандунов, филолог Р.Ф. Тимковский, медики С.И. Зыбелин и А.И. Кикин, ботаник П.Ф. Маевский, богослов А.П. Смирнов. Та м же были и могилы архитекторов Е.С. Назарова и П.Е. Баева, поэта Ф.Б. Миллера, профессора Московского университета, отца известного историка Москвы М.М. Снегирева, москвоведов С.М. Любецкого и Н.А. Скворцова. Большевистские хозяева Москвы, ничтоже сумняшеся, решили превратить кладбище в... детский парк. В 1932 г. храм был закрыт, приспособлен под общежитие, затем под мастерские, а на месте кладбища разбит детский парк. Все надгробия были вывезены, могилы разровнены, и на костях предков заиграли счастливые дети страны Советов. Как тут не вспомнить бессмертные слова Пушкина: «Неуважение к предкам есть первый признак дикости и безнравственности...» Правда, уже в 1991 г. в храме при кладбище были возобновлены богослужения.

Однако вернемся к судьбе Троицкой церкви на Мещанской, в строительстве которой будто бы принимал участие Петр I. В 1708 г. старый деревянный храм сгорел, и новый возвели повелением царя всего за 4 года – сама императрица Екатерина, супруга Петра, пожертвовала на него средства. По описным книгам храм Св. Троицы, что на Капельках, существовал гораздо раньше петровских времен. Он упоминается в 1625 г. и значится храмом «на Капле», одной из речек, служивших протоками воды для прудов в соседнем селе Напрудном. Церковь эта по ветхости была сломана, и на ее месте в 1693 г. построили новую деревянную. Как это часто случалось в ту пору, в сентябре 1708 г. церковь сгорела. На отведенном в Посольском приказе бывшем кружечном месте начали строить каменную церковь, которая в 1712 г. по благословению блюстителя патриаршего престола Стефана, митрополита Рязанского, была освящена Иоанникием, митрополитом Ставропольским. Но пришли новые времена. После воцарения большевиков в России началась дикая свистопляска на русских святынях. Оперативная сводка Московской губернской комиссии по изъятию церковных ценностей в храмах Сокольнического района за № 19 от 20 апреля 1922 г. гласила: «...Изъятию подлежали на 20/IV в Сокольническом районе 14 церквей. В церкви Троицы на Капельках был ранен камнем в голову т. Пестряк, слесарь, выносивший изъятые ценности из церкви в ящиках. В обоих случаях произведены аресты. Из церкви Троицы Капельки серебра 15 пудов 6 фунтов 34 золотника, 36 жемчуга, 29 бриллиантов... Губкомиссия Базилевич». В 1931–1933 гг. церковь Троицы на Капельках снесли, и на ее месте возник самый заурядный жилой дом.

Глава восьмая Святыни и повседневность

Пропавший список и легендарные окрестности, или Школа на месте церкви Грузинской Божией Матери на Воронцовом поле

На правом берегу реки Яузы поднимается холм. Его крутой склон подобен соседней Ивановской горке (в районе ул. Забелина) и обращен к югу. Когда-то он был занят садами, а на самой вершине этого холма – там, где сейчас проходит улица Воронцово поле – находилось старинное село Воронцово, принадлежавшее роду тысяцких Воронцовых и перешедшее после казни сына последнего тысяцкого к великому князю Дмитрию Донскому. С тех пор оно находилось в роду московских государей и неоднократно упоминалось в духовных грамотах и летописных известиях. В 1504 г. царь Иван III завещал сыну Василию «селцо Воронцовское на Яузе, где мой двор». Этот загородный двор упоминается еще несколько раз, в частности в 1515 г., когда Василий III, по словам летописи, «приехав в Москву, летовал в Воронцове на своем дворе». Великокняжеский двор с дворцом и садом был окружен по периметру избами горожан, обслуживавших его. Рядом располагались водяные мельницы на Яузе и даже кожевенный завод. Одна из немногих в то время каменных церквей в Москве была построена именно в этих местах. Великий князь Василий приказал заезжему архитектору Алевизу возвести в селе каменную Благовещенскую церковь (ее здание, многократно перестроенное, стоит на улице Воронцово поле, 16).

Церковь Спаса на Бору (начало XIV в.) в Кремле – разрушена в 1928 г.

Под защитой крепостных сооружений (по линии нынешних Садовых улиц) процветала Воронцовская слобода. Упоминаемая в документах XVII в., она насчитывала тогда целых 135 дворов. В XIII в. там, среди полей и лугов, пролегла дорога от архиерейского Крутицкого подворья, находившегося на месте нынешних Алешинских казарм, к центру Москвы. Напомним вкратце читателю о том, как возникло Крутицкое подворье. В 1261 г. в столице Золотой Орды – городе Сарае – была учреждена православная епархия. В 1269 г. с православной епархией в ордынской столице была соединена епархия города Переяславля-Русского, учрежденная еще в 1078–1093 гг. и расположенная главным образом по верховьям Дона. Поэтому местные епископы стали называться сарайскими и подонскими, канонически подчиняясь митрополиту Московскому. Еще при князе Данииле Александровиче им была пожалована земля, на которой, на высоком и крутом берегу реки Москвы, они устроили свое подворье, называемое Крутицким. Именно оттуда и прошла дорога в центр города – прямо по современной Воронцовской улице. В 1370-х гг. за этим подворьем к югу, тоже на высоком берегу реки Москвы, был построен Симонов монастырь. Неподалеку от него недолгое время существовала и небольшая иноземная слобода, населенная поляками и литовцами. В этих местах жили стрельцы, постепенно вытеснившие старых жителей за Яузу. В 1639 г. часть Воронцовской слободы, находившейся на Воронцовом поле (нынешней улице Обуха), переместилась за Таганские ворота на современную Воронцовскую улицу. Слобода была «черная», состоявшая из пахарей, торговцев и ремесленников.