Москва, которую мы потеряли

В 1870 г. Вильям Габю женился на Елене Пло, швейцарской гражданке, родившейся в России. Семья Пло вела производство и торговлю в Москве. Отец Елены Франсуа Пло владел крупной суконной мануфактурой, брат Леон занимался поставкой машин и механизмов, его жена София держала модный магазин на Кузнецком Мосту. К началу 90-х гг. XIX в. Вильям Габю владел значительной недвижимостью в Москве и собственной виллой в Петровском парке. Упорство и огромная работоспособность Вильяма Габю увенчались успехом. В 1899 г. Габю купил старинный замок в Ворбе (Замок Гумен – Schloss Goumoens), недалеко от Берна, и поселился там с новой женой Юлией Маттей Доре. Этот замок – один из старейших в Швейцарии, основанный герцогом Конрадом II в 1143 г. за полвека до основания города Берна его внуком. Габю начинает реставрацию замка и даже надстраивает над въездными воротами башню с сохранением прежнего стиля, однако дожить до завершения реставрационных работ ему не пришлось. 14 марта 1901 г. Луи Вильям Габю скончался от кровоизлияния в мозг на вилле Муральто в Локарно, где он находился на лечении. За свою жизнь Вильям Габю успел оставить о себе добрую память не только в России, где провел большую часть своей жизни, но и в родной Швейцарии. В 2000 г. марка «В. ГАБЮ» получает второе рождение в обеих странах. В конце 2001 г. выпущены первые часы, носящие имя ее основателя. С 2002 г. начинается выпуск первой коллекции престижных золотых часов с маркой «В. ГАБЮ».

Среди прочих в Петровском парке знаменит был и дом парфюмера Брокара. Еще в 1864 г. его дело началось с выпуска недорогого мыла – дефицитного в то время продукта, и с той поры производство быстро развивалось и расширялось. В начале 1870-х гг. Брокар приступил к выпуску «Высокой парфюмерии» – духов и одеколонов. Постепенно он стал безоговорочным лидером на российском рынке парфюмерии, а его продукция завоевывала признание и за пределами Российской империи. В 1889 г. духи Брокара «Персидская сирень» получили Гран-при на выставке в Париже. Впервые французы оказываются на втором месте. С именем Брокара связано несколько потрясающей красоты легенд. Осуществляя свою давнюю мечту стать придворным поставщиком великой княгини Марии Александровны, Брокар во время ее визита в Москву в 1873 г. заказал и отдушил натуральными ароматами букет восковых цветов, составленный из роз, ландышей, фиалок, нарциссов, и преподнес их ее высочеству. Мария Александровна была в восторге, и товарищество «Брокар и Ко.» в 1874 г. удостоилось звания придворного поставщика. Обороты товарищества росли не по дням, а по часам. За 15 лет существования обороты, составляющие в начале 12 тыс. руб. в год, увеличились более чем в 40 раз и к концу жизни Брокара достигали 2,5 млн руб. К началу ХХ в. фабрику стали называть «Империей Брокара». С этого момента каждый год существования фабрики становится все более и более успешным. Ни одно событие, в котором участвовала продукция Брокара, не обходилось без наград, всевозможных медалей и почестей, которыми по достоинству отмечали успехи фабрики. Следуя этой благоприятной тенденции, к 1914 г. фабрика обладала 8-ю золотыми медалями, полученными на Всемирных выставках в Париже, Ницце, Барселоне и других мировых центрах. Уже в 1913 г. у товарищества «Брокар и Ко.» было два государственных герба: полученный в 1896 г. на Всероссийской промышленной и художественной выставке в Нижнем Новгороде и Малый Государственный Герб, пожалованный ему в 1913 г. вместе со званием «Поставщика Его Императорского Величества». Это было свидетельством высшего признания, того, о чем так долго мечтал французский подданный Анри Брокар. В 1914 г. в Москве открылись четыре магазина Брокара, расположенные в самом центре Москвы: на улицах Никольской, Тверской, Арбате и на Кузнецком Мосту.

Какое-то время жили в Петровском парке и поэт Велимир Хлебников, и композитор Сергей Рахманинов, который, будучи студентом Консерватории, поправлялся здесь в доме своего отца после тяжелой болезни. На нынешней улице со странным названием «8 Марта» с 1903 г. находилась знаменитая психиатрическая клиника доктора Ф. Усольцева, который устроил ее в домашнем стиле для одаренных пациентов: они находились тут на положении гостей семьи врача. Самым известным из них был М. Врубель, написавший здесь портрет Брюсова. Бывал тут и художник В.Э. Борисов-Мусатов, навещавший жену близкого друга и тоже писавший здесь портрет с натуры, по преданию, позаимствовав краски у Врубеля.

В XX в. парк продолжили неустанно урезать и дробить. Довольно большая часть его «ушла» под стадион «Динамо». Большая часть сохранившегося располагается позади дворца и слева от стадиона. Это большой участок, разрезанный дорогами на несколько обособленных островов, густо поросших деревьями и кустарником. В былое время к посадкам явно относились как к искусству – Петровский парк имитирует различные природные зоны. Есть участки очень плотной посадки: из-за густой тени под ними не растет не только подлесок, но даже трава. А есть лужайки с клумбами и лавочками, и просто редкие могучие деревья посреди поляны. В прошлом и позапрошлом веках в самом Петровском парке был открыт один из первых приютов для животных. В основном здесь доживали свой век старые лошади, больные и искалеченные, и все те, от кого отказались хозяева: здесь их не только кормили, но и ухаживали и оказывали медицинскую помощь – в приюте служил ветеринар. Освоение земель парка все же неблагоприятно сказывалось на его целостности – все больше и больше его деревьев продолжали вырубать под строительство. Вследствие этого популярность Петровского парка как места воскресного отдыха и прогулок к началу ХХ в. пошла на спад. Лишь в 1907 г. государь запретил Дворцовому ведомству раздавать угодья Петровского парка под дачную застройку там, где они выходили на Петербургское шоссе.

В 1918 г. Петровский парк стал одним из самых трагических мест советской Москвы – здесь, на глухой окраине, проходили чекистские расстрелы, особенно после покушения Фанни Каплан на Ленина и объявления красного террора в сентябре 1918 г. Именно здесь в числе первых был расстрелян новомученик, протоиерей Иоанн Восторгов, последний настоятель собора Покрова на Рву на Красной площади, причисленный к лику святых на Юбилейном Соборе, как и погибший вместе с ним епископ Селингинский Ефрем. Здесь же были казнены бывший министр внутренних дел Н.А. Маклаков, бывший председатель Государственного Совета России И.Г. Щегловитов, бывший министр А.Н. Хвостов и сенатор И.И. Белецкий. Перед казнью они вознесли последнюю молитву Господу и подошли под последнее благословение пастырей. Отец Иоанн в последнем слове призвал их верить в милосердие Божие и грядущее возрождение России.

В 1923 г. Петровский дворец был передан Военно-воздушной инженерной академии им. Н.Е. Жуковского и получил новое революционное имя – «Дворец красной авиации», как считается, придуманное лично Троцким. Дачи были, естественно, ликвидированы, а сам парк привели сначала в относительный порядок, но поскольку здоровых и крепких деревьев в нем почти не осталось, то большую его долю вырубили и отвели освобожденную территорию под строительство стадиона «Динамо». Оставшаяся, дожившая до наших дней часть парка – маленький скверик по сравнению с его былым могуществом. У советской власти были свои замыслы относительно этой живописной местности, отчасти перекликающиеся с ее дореволюционной историей. Речь идет об экспериментальном «городке искусств» на Масловке, строившемся в 1930–1950 гг. для художников. Предполагалось возведение комфортных домиков, которые избавили бы своих талантливых жильцов от первоначальных бытовых проблем, а пейзаж Петровского парка вдохновлял бы их на творчество. Главным же новоселом советской эпохи в этой местности стал Институт авиационной медицины, обосновавшийся в здании бывшего ресторана «Мавритания».

Некогда этот ресторан был местом лихих разгулов москвичей. Так, по сообщению тогдашней «желтой» прессы в сводке происшествий за ночь, сообщалось, что в 6 часов утра 5 июня 1912 г. в Москве по аллее Петровского парка, ведущей от ресторана «Мавритания», мчался автомобиль с «кутящей компанией». На углу Дворцовой аллеи у машины внезапно спустило колесо. Управлявший автомобилем студент Самойлов растерялся и не справился с управлением. На скорости 100 верст в час тяжелый «Фиат» опрокинулся и несколько раз перевернулся. Загорелся разлитый бензин, и через несколько секунд прогремел взрыв. Сидевшая в автомобиле певица Екатерина Шкловская погибла мгновенно. Студенты Московского инженерного училища Гиммель и Маркин получили «тяжкие поранения», а сидевший за рулем Самойлов, как ни странно, отделался легкими ушибами. «Обезображенный до неузнаваемости труп молодой женщины отвезли в покойницкую при институтской больнице», – рассказывал «Московский листок».

Особую привлекательность местности, где располагалась «Мавритания», придавали ландшафтные изыски, опытным путем внедренные по настоянию владельца заведения еще в конце XIX в. Дело было в 1880 г. У купца С.Н. Натрускина, владельца московского ресторана «Мавритания», дела шли неважно. Можно сказать, хуже некуда. В летнее время посетители парка гуляли и закусывали где угодно, только не в дорогом заведении, неудачно расположенном на солнцепеке. Будучи страстным любителем-садоводом, господин Натрускин засеял открытое солнечное пространство перед рестораном невиданным доселе газоном. Газон был похож на богато расцвеченный ковер и в течение всего лета волшебным образом менял «узоры», радуя глаз до глубокой осени. Фланирующая публика теперь специально заворачивала к «Мавритании», чтобы полюбоваться эффектным зрелищем, а заодно и посидеть за столиком в тени деревьев. Владелец ликовал: его затея удалась на славу. Каждый раз по ранней весне садовники Натрускина тщательно обрабатывали землю под будущий газон. Случалось даже так, что и сам хозяин заведения лично перекапывал ее, очищал от сорняков, удобрял и засеивал смесью трав и цветущих растений. Рецепт этой смеси он выкупил у заезжего англичанина, тоже любителя-садовода, а летом заказал московской фирме «Иммер и сын», торгующей семенами, составить нужный комплект. Подобранная смесь семян оказалась настолько удачной, что фирма, в свою очередь, выкупила у купца право на продажу и стала бойко торговать ею под названием «Мавританский газон». В советские годы в здании ресторана расположилось НИИ, в недрах которого зарождалась отечественная космическая биология и медицина; там же ученые занимались подготовкой первых полетов в космос собак, а потом и человека.

Владельцы земель Петровского парка построили здесь и другие, не менее известные рестораны, трактиры и увеселительные заведения. История сохранила громкие их названия: «Стрельна», «Яр», «Эльдорадо» и «Аполло». Так, например, ресторан «Стрельна» имел зал с эстрадой и роскошный зимний сад (его владелец Натрускин собирал экзотические растения со всего мира), а бассейны сада были полны разнообразной рыбы. Истории известен довольно интересный случай в ресторане «Стрельна». В 1877 г. некто Михаил Алексеевич Хлудов на свои деньги основал вооруженный отряд и отправился на Балканы помогать сербам в войне с турками, хотя на войне главным образом занимался тем, что пил, гулял и кутил, хотя и участвовал в нескольких сражениях, в одном из которых был ранен. Приехав в Москву, он пригласил своих друзей в ресторан «Стрельна», куда сам явился в мундире сербского офицера при неизменной сабле. После множества тостов в честь его и самой сербской армии Хлудов принялся рассказывать о своих подвигах и настолько увлекся рассказом, что выхватил саблю и с криком: «Ура!!!» бросился рубить пальмы, которые в изобилии возвышались в дубовых кадках повсюду. Истребив ресторанные пальмы, Хлудов принялся за зеркала, так что можно представить, до какой степени рассказчик был увлечен сюжетом. Домой он попал только под утро; когда же ему предъявили счет за зеркала, то он сразу заплатил 1000 руб., но когда предъявили счет за выпитые напитки и съеденные блюда, он принялся выторговывать каждую копейку. Что же касается пальм, то было очевидным, что их не купишь на русском базаре, и потому Хлудову пришлось доставлять их из своего имения в Сочи. Впрочем, здесь «герой» немного сплутовал: к каждой пальме он прикрепил таблички, на которых было написано, что эти пальмы приняты якобы в дар рестораном «Стрельна» от Михаила Алексеевича Хлудова. Здание ресторана «Эльдорадо», построенное архитектором Н.Д. Поликарповым в стиле модерн, сохранилось, и поскольку здесь долгие годы был Клуб красных офицеров, оно столь же долгие перестроечные годы находилось на капитальном ремонте. По другую сторону Красноармейской улицы расположилось здание еще одного ресторана – «Аполло». Свыше сорока лет тут находится Музей авиации и космонавтики.

С тех пор наша местность окончательно утратила былой шарм, приобретя свои современные унылые черты, и ныне в ней почти ничто не напоминает о вехах ее прежней истории. Таковы мысли, посетившие автора этих строк во время прогулки по местам, где ему довелось родиться и провести многие годы своей жизни.

Здание бывшего ресторана «Эльдорадо» в наши дни

Цесаревич и авиаторы, или Церкви на Ходынском поле

Если и говорить о «мерзости запустения», то более красноречивого примера для этого словосочетания, чем Ходынское поле, и придумать нельзя. В последнее время, быстро застроенное разномастными домами и домишками, поле превращается еще в один «спальный район» столицы, безликий и, по сути, бездуховный. Чтобы дать некоторое представление читателю о месторасположении церкви на карте Москвы, достаточно упоминания главных ее ориентиров. Итак, это – Ходынское поле, в XVII – начале XX вв. местность на северо-западе Москвы, между современным Ленинградским проспектом, Беговой улицей, Хорошевским шоссе, проспектом Маршала Жукова и Живописной улицей. В старину это была песчаная местность, пересеченная оврагами и речками Ходынкой и Таракановкой. Первоначально ее называли Ходынским лугом, с XVII в. – Ходынским полем. Впервые название «Ходынский луг» встречается в духовной грамоте (завещании) великого князя Дмитрия Донского 1389 г.: «...Даю сыну своему, князю Юрью село Михалевское, да Домантовское, да луг Ходыньский».