Москва парадная. Тайны и предания Запретного города

В радушном доме всегда играл лучший московский оркестр, в салонах собиралось до трехсот гостей — аристократы, художники, писатели, актеры, балерины. На Рождество обязательно давались балы с живыми цветами из самой Ниццы.

Портрет Веры Андреевны Харитоненко. Фламенг Франсуа

В Рождественский сочельник у Харитоненко традиционно устраивалась елка. В 9 часов вечера подавался ужин, причем под скатертью лежал тонкий слой сена, поверх же скатерти — букеты фиалок и ветки мимозы. Под салфеткой приглашенные обязательно находили подарок. Девочки — замшевый футляр с какой-нибудь драгоценной безделушкой. О шумных и веселых приемах в этом доме до сих пор ходят легенды. Знатоки утверждали, что «балы в особняке Харитоненко были самыми великолепными в Москве». В наши дни здесь дают концерты английские и российские исполнители.

В 1914 году Павел Иванович скоропостижно скончался. Его вдова взяла на себя все дела по заводам и имениям. До лета 1918 года семья пыталась спасти дом от разграбления. Когда надежд на возврат прежней жизни уже не было, Харитоненко уехали сначала на Украину, а потом в Париж. В 1924-м в Мюнхене покончил с собой его сын — Иван Павлович, вскоре после этого умерла и Вера Андреевна. Потомки знаменитого рода разлетелись по всему миру и живут ныне во Франции, Аргентине, Швейцарии.

Все огромное имущество Харитоненко в 1919 году было национализировано и объявлено «народным капиталом». Был реквизирован и их роскошный московский особняк, и прекрасная коллекция живописи. Именно отсюда ушли в Третьяковскую галерею «Неизвестная» И.Крамского, «Тадж Махал» В. Верещагина, «Бурное море» И.К.Айвазовского, «Вечерний звон» и «Тихая жизнь» М. Нестерова, портрет самого Павла Харитоненко кисти Валентина Серова и семейный портрет Павла и Ивана Харитоненко работы Федора Малявина. Большой портрет Веры Харитоненко, исполненный в 1893 году Франсуа Флемингом, хранится в петербургском Эрмитаже.

В 1996 году в Сумах состоялось торжественное открытие памятника основателю славной династии — Ивану Герасимовичу Харитоненко. Во второй раз. На тот же постамент, что и век назад, «вернулась» уже копия — оригинал в 20-е годы XX века был разрушен и переплавлен для нужд молодого государства. В советское время с гранитного постамента «указывал путь» Ленин.

Секреты английской миссии

После революции во дворце Харитоненко разместился Датский Красный Крест — единственная в те времена организация, защищавшая интересы иностранцев в России. Она занималась репатриацией германских и союзнических военнопленных. Затем дом перешел в ведение Наркомата иностранных дел и стал служить жильем для высокопоставленных чинов Наркомата и временным прибежищем для прибывающих в Москву высоких иностранных гостей. Это уберегло дом от превращения в «воронью слободку» — участь многих московских особняков.

Лучшие помещения занимал заместитель наркома Максим Максимович Литвинов. На протяжении десяти лет он возглавлял сталинскую дипломатию, руководя сотнями сотрудников, работавших в аппарате НКИД в Москве и примерно в тридцати полпредствах и сорока консульствах по всему миру. Ленин назвал его «самым большим крокодилом из всех наших дипломатов»: Литвинов отличался крепкой хваткой и никогда не выпускал своей добычи.

Советский посол в Швеции Александра Коллонтай на первомайском митинге в посольстве назвала Литвинова «стахановцем по иностранным делам», который олицетворяет «всю мощь, все величие, всю непобедимость, всю гуманность и мудрость советской международной политики».

По воспоминаниям современников, молодая жена известного дипломата британская журналистка Айви Лоу (автор нескольких книг, переводчица, писательница, художник) прививала художественный вкус детям тем, что заставляла их раскрашивать акварелью уникальные настенные гобелены, бесценный паркет и затейливую лепнину. Позже испорченные интерьеры пришлось долго и кропотливо реставрировать. К слову сказать, Айви Лоу Литвинова всю жизнь сохраняла свое английское подданство, и это много лет спустя, уже после смерти мужа, помогло ей покинуть «первую страну социализма».

Позже в особняке сахарного короля жил заместитель наркома иностранных дел Л. Карахан, останавливались: знаменитая танцовщица Айседора Дункан, приехавшая обучать новому танцу детей нового мира, журналист и писатель Артур Рэнсом, американский миллионер Арманд Хаммер, король Афганистана Амманулла-хан, а также турецкий аналог А.Ф.Керенского — Энвер-паша.

Женившись на султанской дочери, Энвер сразу же втравил Турцию в мировую войну. После поражения бежал из страны и скитался по Европе в роли странствующего авантюриста, предлагая свои услуги то для борьбы с революционным правительством Кемаля, то для переговоров с ним. Убедившись, что в Москве он никому не интересен, обиженный паша отправился в Среднюю Азию, где попробовал возглавить басмаческое движение, но был убит красногвардейцами при попытке бегства через границу.

Тайны Хроноса

Другой постоялец бывшего особняка Харитоненко был не менее колоритен. Это известный английский писатель-фантаст Герберт Уэллс. В 1920 году он в сопровождении старшего сына приехал «посмотреть новую Россию». Уэллс воспринял революцию в России как практический эксперимент, который приведет к выполнению того, о чем он мечтал в своих фантастических книгах. Писатель поспешил увидеть все своими глазами и устремился в полуразрушенную страну, избравшую новый путь развития. Действительность его во многом разочаровала. Так, Уэллс, возмущался русским чиновничьим волокитством, тем, что при организации встречи с Лениным и Чичериным ему пришлось потратить восемьдесят часов на разъезды, телефонные разговоры и ожидание.

В.И. Ленин в своем кабинете в Кремле беседует с английским писателем Гербертом Уэллсом. Москва, октябрь 1920 г.

Именно из этого особняка знаменитый фантаст направился в Кремль на встречу с вождем мирового пролетариата. Эта беседа с Лениным 6 октября 1920 года получила широкую известность благодаря книге «Россия во мгле». Долгожданное свидание началось с разочарования: Уэллс думал, что он встретит нудного марксиста, с которым нужно вступать в утомительную схватку, а перед ним предстал «кремлевский мечтатель». «Я встретился с личностью, совершенно непохожей на то, что я себе представлял», — напишет позже знаменитый писатель. Через весь разговор проходили две темы: как Ленин представляет будущее России, и почему в Англии до сих пор не произошла революция.

Многое о новой России Уэллс почерпнул из разговоров с Максимом Горьким. Особенно потрясла его история о съезде деревенской бедноты, которую тот рассказал великому фантасту, подчеркивая, с каким «человеческим материалом должен был работать вождь мирового пролетариата». В воспоминаниях о Ленине Горький приводит этот случай: «Мне отвратительно памятен такой факт: в 19 году, в Петербурге, был съезд «деревенской бедноты». Из северных губерний России явилось несколько тысяч крестьян, и сотни их были помещены в Зимнем

дворце Романовых. Когда съезд окончился, и эти люди уехали, то оказалось, что не только ванные дворца, но и огромное количество ценнейших севрских, саксонских и восточных ваз загадили, употребляя их в качестве ночных горшков. Это было сделано не по силе нужды, — уборные дворца оказались в порядке, водопровод действовал. Нет, это хулиганство было выражением желания испортить, опорочить красивые вещи. За время двух революций и войны я сотни раз наблюдал это темное, мстительное стремление людей ломать, искажать, осмеивать, порочить прекрасное».

После этого фантазии фантаста не хватило на то, чтобы представить разоренную и дикую страну залитой электрическим светом. Отражением пессимизма писателя в отношении новой России и стала книга «Россия во мгле»:

«… Десять тысяч крестов московских церквей все еще сверкают на солнце. На кремлевских башнях по-прежнему простирают крылья императорские орлы. Большевики или слишком заняты другими делами, или просто не обращают на них внимания. Церкви открыты; толпы молящихся усердно, прикладываются к иконам, нищим все еще порой удается выпросить милостыню. Особенной популярностью пользуется знаменитая часовня чудотворной Иверской Божьей Матери возле Спасских ворот; многие крестьянки, не сумевшие пробраться внутрь, целуют ее каменные стены. Как раз напротив нее на стене дома выведен в рамке знаменитый ныне лозунг: «Религия — опиум для народа». Действенность этой надписи, сделанной в начале революции, значительно снижается тем, что русский народ не умеет читать…»