Москва Поднебесная
Шрифт:
Метатрон подозрительно переводил взгляд с Дьявола на Архангела и обратно. Гор же стоял в глубокой задумчивости поодаль.
– Вы сговорились? – обратился, наконец, Метатрон к Михаилу.
– Нет. Я сам удивлён, что он здесь.
– Он ничего не знал, – успокоил Дьявол, – но ведь ты понимаешь, что не наблюдать я не мог. Когда на земле появился свободный человек, я занял нейтральную позицию. Я просто ждал, чем всё кончится, и, должен признаться, кончилось именно так, как я и предполагал.
– Скажи, это по твоей воле он стал свободным? – Метатрон подозрительно впился глазами в Сатану.
– Я лишь слегка усыпил бдительность Носфературса, – улыбнулся падший ангел. – И этого стало достаточно. В действительности я убеждён, что именно ОН хотел этого.
Метатрон
– Как? Как теперь я могу верить в то, что это замысел божий? ЕГО замысел, – обратился Метатрон к Архангелу. Он посматривал на Сатану так, словно тот обдурил его как ребёнка, выменяв на копеечную конфету миллиардное наследство.
– Самое сложное в жизни поверить в то, что любая вера – заблуждение! – ответил чёрный ангел и вдруг резко обернулся к стене. – Смотрите! Он уже достиг своей вселенной. Он уходит!
В вышине громыхнуло, и по стене сознания пошла рябь.
– Свершилось!
Сказав это, тёмный ангел расправил крылья и взмыл ввысь. Громадной чёрной тенью он пронёсся надо всеми и исчез в мерцающем небе, источающем беспрерывный снег надежды. И сразу после того, как он скрылся с глаз, задрожала каждой своей ячейкой великая стена. Сотрясаемая, словно океан, перевёрнутый навзничь, она изгибалась и шла гигантскими устрашающими волнами. Казалось, ещё чуть-чуть и структура её, не выдержав, взорвётся, погребя под собой всё вокруг. Но этого не происходило. Однако зрелище было ужасным. Снег закружился вьюгой, и завыл дико ветер, взявшийся непонятно откуда.
– Он ушёл из этого мира! Он создал свою вселенную! – закричал Архангел, видя, что луч, звавший Василия, теперь исчез, и что ячейка, откуда шёл он, засасывается пуповиной, меняя геометрию стены.
Все люди на границе миров, майор с Верочкой, Елисей с женой, и перевоплощённые свинки, увидев, что происходит с титаническим сооружением, перепуганно бежали куда-то прочь, в темноту. Мамедов, забыв обо всём на свете, истерически кричал и метался из стороны в сторону, истошно матерясь. Он в первые минуты дрожи стены, зачарованный невиданным зрелищем, упустил из вида свою возлюбленную, и теперь не знал, в каком направлении умчалась она с подругой. А оттого места себе не находил среди этого ада.
– Что это?!.. – Метатрон безумными глазами созерцал вертикальный шторм. – Она рушится?! Что нам делать?!!
– Убираться отсюда! – кричал Гор, маша мощными чёрными крыльями. – Убираться как можно скорее!..
Архангел, схватив своих слуг, Сириуса и Жерара, тревожно кружил над землёй. Он сам не понимал, что случилось.
– Боже! Если такое происходит только оттого, что один свободный покинул этот мир… что же будет, если его покинут все?! – Он полетел прочь от стены, в сторону, куда бежали Загробулько и Лисичкина. На лету он схватил их двоих и, взмыв ввысь, исчез в точке входа в реальный мир, мгновенно переместившись в объективную реальность. Анастейд схватила обезумевшего Мамедова и нырнула вслед за Архангелом. Гор тоже устремился за ними, но, опомнившись, вернулся, отыскав дрожащих вдали от стены Лавандышеву с Вознесенской.
– Ну что, дамочки? Домой? – крикнул он голосом, полным безумства, и, не дожидаясь ответа, поднял напуганных до смерти звёздных подруг в небо. Гор выглядел сейчас примерно как сумасшедший, беснующийся на пожарище собственного жилища. Карие глаза его горели, и в жилах пульсировала кровь, горячая, как лава вулкана. Канал в объективную реальность был открыт всегда, но только высшие могли видеть его. Именно туда, вслед за Архангелом и божественной Анастейд, и влетел птицеголовый Фалкон с двумя визжащими в его руках развратными знаменитостями.
Елисей сам пытался спасти свою ненаглядную супругу, но не знал, куда лететь. Он метался в небе, прижимая Наталью Андреевну к стучащей молотом груди, как ласточка, попавшая в бурю. Его спас Метатрон. Огромный и красивый, высекающий молнии при каждом взмахе крыльев,
он в один миг нашёл бывшего ангела, вновь почувствовавшего радость полёта, и, бережно обернув чудесными своими крыльями, вытащил в объективный мир.Последним границу миров покинул ангел Дриммейн. Один он смотрел на стену сознания полными радости глазами. Один он видел, как чудовищная вибрация стихает, как разглаживается поверхность её, только что неожиданно лишившаяся одного сегмента. Только он один видел, как всё становится на места. И ещё он чувствовал, что где-то там, за гранью, которую отныне перейти ни ему, ни кому другому уже не по силам, существует теперь новый прекрасный мир, удивительный и счастливый, полный любви и радости. Мир, в котором нет никого, кто был бы ограничен…
Эпилог
В Москве была ночь. Спокойная летняя ночь с брызгами горячих звёзд и ярко-жёлтой луной в безоблачном небе. Основная масса граждан давно спала глубоким сном в своих отдельных квартирах. Тихий московский дворик одного северного района Москва был наполнен спокойствием и негой. Слабо шелестели листвой редкие деревца возле детской песочницы, да у помойного бака, шурша целлофаном, искал съестные объедки голодный бездомный пёс.
Из всех окон, выходящих во двор, горело лишь одно, на седьмом этаже. Страдающая бессонницей Зося Петровна Захарьева сидела у него, подперев кулаком щёку, пила чай вприкуску с маковым кренделем, и грустила. Более всего грустно ей было оттого, что телевизор не работал, а из-за этого ночные часы тянулись ещё дольше и ещё мучительнее.
Читать Зося Петровна не любила, и книг в доме не держала. Разве что была у неё старая брошюра Библии Нового Завета от церкви Мормонов, полученная бесплатно у метро Новокузнецкая из рук агитатора иностранного происхождения, да большая медицинская энциклопедия, в которой Зося Петровна порою вычитывала научные формулировки своих хвороб.
Пенсионерка была одинока, даже зверюшку никакую в доме не держала, а оттого излить свою тоску никакому живому существу не могла.
Тут грусть Зоси Петровны что-то прервало, и она увидела, как во дворе полыхнула беззвучно синяя молния и из воздуха на землю посыпались ангелы небесные, в руках неся людей. Никто, кроме одной Захарьевой, этого не видел. Старуха вскрикнула и пролила на подоконник чай.
– Господи боже!.. Армагеддон! – ужаснулась пенсионерка. Тут её грудь охватил жар, сознание тотчас померкло, и она упала без чувств на линолеумный пол. В беспамятстве ей привиделось, будто снова она молода, красива и беспечна. Будто бежит она по ромашковому полю, собирая полевые цветки, и сплетает из них венок, а за полем видны, словно Алтайские горы, высокие стога, и ждёт её в этих стогах, развалившись вольготно, красавец-кавалер в фуражке с гвоздикой и гармоникой.
Когда старушка очнулась, никаких ангелов за окном уже не было, а ночь сменилась днём, и подумала тогда Зося Петровна, что ангелы ей почудились. Что не было ничего ночью, а видела она странный сон. Однако как только зашло солнце в зенит, она первым делом пошла в церковь, купила свечку и поставила её во искупление всех своих грехов. Надо сказать, что с этого дня бессонница её больше не мучила. Спала она сладко, как младенец, и сны её были чудесными.
Увиденная пенсионеркой Захарьевой компания недолго задерживалась во дворе. Елисей с женой без лишних слов отправились домой к дочерям. Загробулько, окрылённый любовью, поймал такси и уехал с Верочкой в однокомнатную её квартиру, где они до утра не спали, а, сладко изнывая от страсти, дарили друг другу плотское счастье. Лавандышева, обретя прежнюю внешность, помчалась к продюсеру Фаруху просить прощения. А Вознесенская, вцепившись в очаровавшего её Мамедова, пожелала немедленно ехать с ним в ресторан пить шампанское. Они отправились в ночной развлекательный комплекс «Молодая Гвардия», где для Эллады всегда была открыта беспроцентная кредитная линия, и пробыли там до утра. К слову сказать, для всех увиденное на границе миров представлялось чем-то вроде сна. А по-другому и быть не могло, ибо ни один ограниченный стеной сознания, в реальности не понимает того, что ограничен.