Москва за океаном

Вообще Тед индейцев сильно уважает и часто ездит на Maple Lake на раскопки. Там он выкапывает осколки глиняной посуды, копит их, чтоб когда-нибудь всю коллекцию безвозмездно передать в музей — в историческое общество в соседнем Luzern County… Все-таки индейцы — неотъемлемая часть истории пенсильванской Москвы и Подмосковья.

Глава 7. Москва строится

Москва не сразу строилась, она до сих пор еще строится. Перспективный район новостроек — Гармонь-Холмы (я бы именно так перевел название Harmony Hills). Это престижный квартал Москвы в километре от моссовета. Любопытно, что цена стандартного участка размером в 25 соток — 40 тысяч долларов.

Развитие района проходит на фоне недовольства многих коренных москвичей. Москва, говорят они, теряет свою самобытность, становится похожей на большие американские города. Из-за новостроек мы потеряли почти все свои охотничьи угодья! — жалуются протестующие. Притом что, как известно, 90 процентов москвичей — заядлые охотники на оленей и прочую московскую дичь. Особенно их возмущает то, что участки под застройку цинично распродает приезжий, откуда-то с юга, фактически лимитчик (и потому заведомо не охотник). Стоит зайти в бар, недовольные отрываются от пива и начинают мне жаловаться (верят еще, верят москвичи в силу печатного слова): "Ты, мол, припечатай этих лимитчиков, совсем распоясались. Порядки свои у нас наводят… Пусть едут к себе, откуда они там, и живут, как хотят!"

Сначала о хорошем. В отличие от коренных москвичей, приезжие состоятельные американские адвокаты, врачи, удачливые бизнесмены довольны. Они охотно покупают тут землю и селятся. Их влечет свежий московский воздух, леса вокруг, богатая охота (олени, кабаны, медведи) в пяти минутах езды от центра. Но самое главное — это безопасность здешней жизни и вообще крайне низкий уровень преступности. Кроме того, всем известно, что здесь размещаются очень хорошие школы.

Самый престижный сейчас район Москвы — Гармонь-Холмы. Добраться туда очень просто: от здания моссовета поднимаешься в гору по Церковной улице (Church Street), проезжаешь методистскую церковь, потом католическую, дальше прямо, никуда не сворачивая, потом еще по левую руку будут три школы, и как только вы их проедете, увидите по правую руку большой плакат: "Продаются последние участки в Хармони-Хиллз". Сворачивайте направо, это будет Sunrise Boulevard пожалуй, главная улица квартала. Похоже, он назван так в пику хваленому голливудскому Sunset Boulevard. То есть как вроде у них там на западе уже село солнце, а у нас на востоке только восходит (разница по времени между Голливудом и Москвой — 3 часа. — Прим. авт.), и вы про нас еще услышите.

Любопытно пройтись по новому кварталу. У меня там было обычное место прогулок. Ну что, дома есть очень и очень внушительные — из дикого камня, в три этажа, этакие замки площадью метров по шестьсот. Есть, конечно, и поскромней, раза в два поменьше, выстроенные из простого кирпича. Но большая часть всех построек, если вглядеться, — это обычные подмосковные щитовые дачки, только размером побольше. Это можно рассмотреть на примере недостроенных еще домов, на "замороженном" на зиму долгострое.

Итак, типичное здание в престижном, заметьте, районе строится так. Сначала из бруса делается каркас (ну как если бы строили сарайчик для сена). Потом к нему прибивают гвоздями, вы не поверите, жалкие такие древесно-стружечные плиты (ДСП). А после всего эта халабуда обшивается таким пластмассовым шершавым белого цвета профилем, сайдингом — наподобие подвесных потолков (кто делал ремонт, поймет, а ремонт делали абсолютно все), только внахлест. Смотришь издали — очень прилично: солидный такой деревянный экологический дом. Но кто заглядывал внутрь стройки, только покачает головой. Да, если б они хотя б на бревенчатые срубы претендовали, какие у нас давно доступны рядовым колхозникам, до сих пор бы по коммуналкам ютились и все чего-то б ждали…

Глава 8. Отчет начальника полиции

В Москве неуклонно снижается преступность.

Правда, в виде исключения, в девяносто пятом году в Москве было совершено страшное преступление — здесь впервые за сто с лишним лет убили человека. Но с тех пор уж сколько лет москвичи живут спокойно: никто никого не убивает.

Что собой вообще представляет московская полиция? В первую очередь это ее начальник Ральф Рогато, который в должности уж двенадцатый год. Это огромных размеров — и в высоту, и в ширину — этнический итальянец. Ширину свою он с печалью в голосе объясняет национальными традициями, вынуждающими его употреблять в пищу пиццу и спагетти. А в полицию пошел, потому что мечтал об этом с детства. И еле дождался восемнадцатилетия, чтоб пойти в соответствующую академию.

Кроме начальника тут служат еще шесть полисменов, причем четверо из них на полставки. Все помещаются в одной комнате деревянного одноэтажного домика мэрии. Тут редко собирается больше двух человек — дежурят по очереди, а дежурные чаще в патруле, чем в отделении.

Итак, выходит 7 полицейских на 2000 душ населения! Не многовато ли?

— Да ну! — обижается начальник. — Летом на московскую ярмарку пятьдесят тысяч человек приезжает! Тем более что там устраивают аттракцион — катание на воздушных шарах. Поди уследи за всеми…

Но если посчитать, что 372 правонарушения (средняя величина) в год — это 1,02 протокола в день, то получается, что ребята вроде не перерабатывают. Выходит, что только раз в неделю среднестатистическому московскому полицейскому удается найти хоть какое-то правонарушение. Например, кто-то ночью проколол колесо в припаркованной машине. Или соседская собака бегает без поводка, нарушает, сука, закон.

Жизнь в Москве тихая… Жалкая семейная драка может поставить на ноги всю московскую полицию. Ни погонь, ни перестрелок.

— Я приношу свои извинения за то, что у нас такой скучный департамент… виновато улыбается Рогато.

Рогато с законной гордостью за вверенных ему граждан и чувством удовлетворения отмечает, что единственное за всю историю Москвы убийство — в 1995 году — совершил не москвич! А фактически — гастролер. Убийца приехал из районного центра Скрэнтон, что в 12 милях, к своей бывшей подружке, которая с ним порвала. Девушку звали Одри, она была студентка и спортсменка, бегала трусцой по московским улицам. Влюбленный убил ее из автоматического пистолета, а после застрелился и сам от такой несчастной любви.

Случай ужасно нетипичный и обидный, да и полиции тут расследовать особенно нечего было.

Но в целом и в общем московская полиция не дремлет! В том же 1995 году, вспоминает Ральф, он одним махом раскрыл 27 краж и ограблений, поймал двух парней, одному — восемнадцать, другому — девятнадцать. Это все они! Оказалось — не местные, гастролеры из Подмосковья. Одному полтора года дали с отсрочкой исполнения приговора, а другой — в тюрьме. Тот, что сидит, вообще преступный элемент, давно по нему тюрьма плакала, кипятится Рогато.

— Представляешь, — рассказывает он мне, — до чего он был отпетый! Работая посудомойщиком в ресторане и пользуясь служебным положением, отрезал от хозяйского мяса хорошие куски и выбрасывал их на помойку. А по пути домой из помойки доставал и съедал. Каково?!

А самое масштабное, с размахом, с богатой добычей преступление, которое прогремело на всю Москву, было совершено в сентябре 1996 года. И оно остается нераскрытым! Висит на шее у Рогато. Москва до сих пор гудит: это ж надо, на фантастическую сумму — на пять тыщ долларов украли! Уму непостижимо. Вообразите себе этот цинизм: неизвестные залезли в школу через маленькое оконце и украли пять телевизоров и шесть видаков… Разумеется, расследование продолжается. Ральф носит в кармане бумажку с номерами всех сворованных бытовых приборов. К примеру, приедет он по вызову на драку — а там телевизор. Минуточку, скажет он, можно я номер посмотрю? Скажут нельзя — вот и зацепка. Честный человек номер своего телевизора скрывать не станет…