Москва за океаном

Потом он приехал в охотничий домик. Не сумев справиться с волнением, тут же сел выпивать, один.

После обеда подошли дружки. Они, конечно, поздравляли, но физиономии у них — это Генри отметил острым охотничьим глазом — были кислые… Многие друзья Генри рассказывали ему про одну и ту же мечту: подстрелить медведя и постелить на полу его шкуру. А на этой шкуре заниматься сексом. И при этом каждой девушке говорить: дорогая, ты первая, кого я имею на этой шкуре.

— И ты тоже, Генри?

— Нет, не в моих правилах девушек обманывать (тем более вся Москва знает, что я решил никогда больше не жениться). Я чучело велел сделать…

Вечером вся эта Москва была у Генри, в его маленьком домике — поздравляла с выдающимся достижением, пила пиво. Пришел и Генри Какарека-старший. Он был немногословен и только сказал: "Хорошая работа" (good job).

А подруга Генри, ее зовут Мелисса (по профессии секретарша), медведя не видела. Она была в тот вечер у родителей и ограничилась телефонным поздравлением. К охоте она относится абсолютно хладнокровно: ни за, ни против. Еще она сказала, что медвежье чучело, когда будет готово, украсит его интерьер. Холостяцкий…

А потом, на следующий день, Генри опять пошел на медвежью охоту с отцом, но уже без ружья. По закону, нельзя брать больше одного медведя в сезон. Медведь — это праздник, ему не положено бывать чаще раза в год…

Глава 15. Рекорд миллионера

Новость всколыхнула Москву: местный миллионер Пол Демут заработал за день 25 тысяч долларов. Всего за один день! Большие деньги для глухой провинции, каковой, безусловно, является Москва (до такой степени, что в местных барах даже разрешается курить, причем полно любителей этого дела!) Многие здесь за год столько получают. И вполне собой довольны.

— Демут — коренной москвич! Уважаемый человек и выдающийся бизнесмен нашей эпохи, нашего города. — Так отзываются о замечательном земляке москвичи. Они его с достаточным на то основанием считают местной достопримечательностью. Можно сказать, что он тут знатный капиталист, как бывали в СССР знатные, например, доярки. За те почти тридцать лет, что Демут занимался строительным бизнесом, он построил и перестроил заново почти всю Москву, не считая ближнего и дальнего Подмосковья.

— Вот эти дома я строил, и вот эти, и те, и почту, и банк, и эти магазины, и дорогу, — подобно маркизу Карабасу, рассказывает он, когда мы проезжаем с ним по московской Мейн-стрит. — Вряд ли в городе найдется человек, кто со мной не имел бы дела. Всякий у меня или работал, или покупал что-то, или я ему чего-нибудь продал…

Кстати, строительный бизнес в американской Москве несколько иной, чем в русской. У нас, насколько я себе представляю, пришли строители на чужую территорию, построили, взяли деньги и ушли. Здесь же так: прежде чем строить, строитель покупает землю, а построив, построенное (магазины, кинотеатры, жилые дома и т. д.) сдает в аренду — для чего, собственно, все и затевалось.

Именно так жил и работал Пол Демут, пока в прошлом году этот свой строительный бизнес не продал (отношения с партнером стали слишком сложными). А на вырученные деньги он принялся играть на фондовой бирже, где, собственно, и заработал в один прекрасный день те самые 25 тысяч.

— Так расскажи же, Пол, как дело было! Может, и мы сумеем?

— Это очень просто: берешь, звонишь своему маклеру и велишь продать три тыщи акций пейджинговой компании.

— А-а! Понял. Но как все-таки выглядел процесс принятия решения?

— Еду я, значит, в Балтимор на машине. И вдруг мне захотелось пописать.

— Так, так… Я конспектирую…

— Съезжаю с трассы на пункт отдыха. А поскольку я все равно остановился и телефон был под рукой, позвонил.

— А почему именно эти акции?

— Это акции пейджинговой компании. Я их когда-то начал покупать, потому что мой старший сын тратит много денег на плату за пейджер. И вот я решил как-то возместить расходы игрой на этих акциях, а после велел ему от пейджера избавиться. Ну и акции теперь, все, что накопились, за ненадобностью продал.

А копились они так. Сначала я их покупал по 16 долларов за одну, продавал по 19, покупал снова по 16,5, продавал по 18… И вот все, что собралось, продал по 17,7 доллара.

— Очень хорошо. Только я не понял насчет остановки и телефона, который оказался под рукой. А что, по сотовому из машины нельзя было позвонить?

— Нет у меня сотового. Не люблю я этого…

— При чем тут любовь! Мы же про деньги разговариваем.

— Аварии из-за них бывают. Да, денег больше бы заработал, но нельзя ж ситуацию с деланием денег доводить до идиотизма! И потом, все тебе звонить начнут, что хорошего? Да и дорого это! Нет, не нужны мне ваши мобильные.

Интересно!.. Но вообще во всей Москве мне не встретилось человека, который бы сказал, что Демут — это неинтересно. Он человек заметный, причем издали: ростом чуть меньше двух метров, размер куртки у него, как и у его земляка шефа полиции Ральфа, приблизительно 70-й. Приятно стоять рядом с ним и чувствовать себя изящным, худощавым, элегантным и считать свой пиджак 60-го русского размера совершенно средним и ничем не выдающимся. Демут — этнический немец, его прадедушка когда-то приплыл сюда из Германии. Сорок девять лет, четверо детей. Его жена Дженет — этническая украинка — скуластая, пышная, добродушная. Помню, как она приглашала меня на Рождество:

— Вся родня моя украинская будет, и зять у нас украинец, им приятно ж будет земляка повидать! Я вареников налеплю, приходите, не пожалеете!

Вареники тогда, кстати, удались. Я не пожалел, что пришел. К слову, чтоб вы при случае не попали впросак: вареники по-американски называются "пир?оги", ударение на втором слоге.

В основном Демут славится, конечно, своим сказочным богатством, от которого москвичи прямо млеют. У него, говорят, один дом миллион стоит!

Что ж такое этот дом?

Построен он крестом. Сложен из дикого камня, а площадью — 18 тысяч квадратных футов. Конечно, это непонятно сколько. А будет понятней, если перевести в метры и получить 2000? Для наглядности проще считать гектарами это будет 20 соток. Вообще, если эту огромную площадь раскинуть на три этажа, получится грубо соток по шесть на этаж, не очень-то и много — простая подмосковная дачка (московскую газету "6 соток" сюда можно бы заносить по экземпляру на этаж).

Или, иными словами, по площади получится хрущевская пятиэтажка в три подъезда…

Я расхаживал по дому и пытался понять свои ощущения: все-таки очень нужен человеку такой запредельный дом или не очень?

Первый этаж — полуподвал. Он бескрайний да с окнами. Заваленный разным хламом и остатками стройматериалов. (В свое время одна опалубка обошлась в 16 тысяч.)

Второй этаж. Середина креста, перекрестье — бескрайняя гостиная с камином. Одно крыло — четыре спальни для детей, ну, метров по двадцать максимум. Другое — кухня, телевизионная комната и гараж машин этак на восемь — десять.