Москва закулисная-2 : Тайны. Мистика. Любовь
Шрифт:
Как раз в этот момент…
Как раз в этот момент на сцену нагло вылезла жаба-порнушка, которая на полном эротическом безрыбье прикинулась соловьем.
Порнографический театр Кирилла Ганина стал образцом непрофессионализма и пошлости. Несколько спектаклей, впервые разыгранных, кстати сказать, в помещении Еврейского театра, запомнились тем, что компания молодых людей, якобы игравшая Сартра, а на самом деле сговорившаяся просто «потрахаться» на глазах у ветеранов, не смогла осуществить задуманного по причине того, что от страха у мальчиков что-то случилось с орудием производства.
Тогда присутствовавший в зале немецкий журналист, искавший сенсацию,
Но как бы ни относиться к этому провальному проекту, он все же был первой попыткой создать порноспектакль на основе литературного произведения со словами.
Порноэкзерсисы Ганина сопровождают всегда скандалы. Сначала его пытались привлечь к уголовной ответственности, но за неимением состава преступления дело прекратили. Затем на него подали в суд наследники Корнея Чуковского, по мнению которых, режиссер извратил произведение их знаменитого родственника «Муху-Цокотуху». Но похоже, что публичные скандалы только на руку певцу порнографии, который продолжает искренне верить в то, что создает образцы искусства, нужные определенной части публики.
Сегодня нива эротического театра больше всего напоминает поле колхоза-должника, где кое-кто кое-где подручными средствами разводит второсортную клубничку без особых перспектив на сносный урожай. Однако есть на этом поле отдельный индивидуум, который, как юный мичуринец, пытается скрестить драму с эротикой, не желая собирать при этом развесистую клюкву. Игорь Незовибатько — профессиональный режиссер, нудист по убеждениям, не скрывающий тайн эротического закулисья и охотно рассказавший о том, как, кем и какими средствами делается этот самый театр.
— Я не называю свой театр эротическим, таковым его считают потому, что у меня актеры играют обнаженными, — говорит энтузиаст от эротического театра. Я уверен, что в театре все можно, вопрос только в том, как это сделать. И потом, по жизни я получаю удовольствие от эротики и секса. И если я режиссер, то почему это удовольствие через искусство не передать другим людям? Меня всегда раздражало — «и вот они поцеловались, а наутро…» Я знаю, что между этими «поцеловались» и «наутро» происходят часто самые важные вещи. Человек в постели раскрывается так, как нигде и никогда. И вот та связь, которая возникает между мужчиной и женщиной в откровенные моменты, и есть для меня предмет искусства. И недосказанности при этом — море.
— Трудно представить, что Чехова можно сыграть без штанов.
— Наверное, я не стал бы брать Чехова, а из «Ромео и Джульетты» вполне получилась бы эротическая постановка. У меня давно написан сценарий «Первый вальс в Москве» — парафраз на «Последнее танго в Париже».
Реализовать свои идеи в традиционном театре с традиционными актерами режиссер не может. Выпускники театральных вузов, по его мнению, во-первых, очень закомплексованы, а во-вторых, им внушают, что эротика и нагота — дело стыдное. Кроме того, у них плохие тела, на которые артисты никогда серьезно не обращают внимания. Резерв из балетных его тоже не устраивает: хотя они хорошо двигаются, но тела у них тоже плохие — у женщин грудей нет, одни мышцы. Остается тонкий слой полупрофессионалов без комплексов, которые готовы работать в театре. Например, фотомодели, которые следят за своей внешностью и, главное, имеют хоть и небольшую, трехмесячную, но все таки
подготовку по мастерству актера.— А проститутки и стриптизерши — это не твой резерв?
— Проститутки — нет, они зарабатывают хорошие деньги, которые в театре никогда не получат. А вот стриптизерши, причем хорошие, ведущие в Москве, приходили. «Мы хотим быть актрисами, нам надоели жрущие рожи, которые нас лапают», — заявляли они, но… Рано или поздно они все начинают говорить о деньгах. В общем, стриптизерш я брал, но опираться только на них нельзя. В последнее время в связи с окончательным обнищанием театра услуги эротическому предприятию начали предлагать профессионалы.
По сцене ходят голые артисты. Если ходят плохо, то все это смахивает на городскую баню, где стыдливо жмутся в очереди за шайкой (тазиком), прикрывая причинные места. Если ходят, то есть двигаются, хорошо, то это вызывает другие, более позитивные ассоциации и эмоции. Но все же важнейшим из всех чувств при созерцании этого зрелища остается одно — «неудобно как-то». Конечно, неудобно, потому что у публики нет привычки к такого рода зрелищу, у артистов — привычки это делать. И те и другие вряд ли представляют как это может быть прекрасно! И как это может быть ужасно!..
— Кто и как учит артистов технике, приемам того, о чем у нас мало чего знают, — технике в эротическом театре?
Игорь Незовибатько:
— Этому, к сожалению, не у кого учиться. Прежде всего я включаю в их тренинг упражнения, связанные с наготой. Упражнения, в которых сначала раздеваются, затем начинают работать определенными частями тела: руками, грудью, бедрами. Работают в одиночку, в паре, группой. Я прошу, чтобы обнаженные части тела, не соприкасаясь друг с другом, вступали в контакт по ощущениям. При этом я прошу артистов основываться на собственных чувствах, а не образцах порноискусства, таких, где усиленно дышат и закатывают глаза, демонстрируя море удовольствия. Это все вранье. И кстати, не я это первый придумал — тренинг с обнажением. Ежи Гротовский, великий польский режиссер, новатор, заставлял актеров заниматься тренингом обнаженными, справедливо считая, что у обнаженного артиста нервы, поры открываются, ощущения усиливаются.
— Если ли особые требования к внешности актеров?
— В соответствии с античными образцами у женщин в моем театре должно быть гладко выбритое тело и пышные формы, отличные от современных манекенщиц. Я прошу их брить волосы в интимных местах, чтобы снять внимание зрителей и переключить на другое.
— А комплексы у артистов эротического театра есть?
— Есть. Мужчины больше, чем женщины, стесняются обнажать половые органы. Женщины, как правило, быстро к этому приходят. И еще есть проблема — комплекс размера половых органов. У древних греков, например, идеалом был хорошо сложенный мужчина с относительно маленькими половыми органами. Если они были большими, то считалось, что это пассивный гомосексуалист. Я обращаю на это внимание артистов, убеждая их в том, что «жеребцов в порно» не надо держать за идеал. Если артист освобождается от комплекса размера и понимает, что это не имеет никакого отношения ни к сексу, ни к жизни, ни к искусству, то с ним все в порядке.
— Ты сказал, что во время представления они возбуждаются. Разве это профессионально?
— Я имел в виду возбуждение эмоциональное, не физическое. Артисты контролируют себя. И возбуждение актеров передается зрителям.
— Не случается ли в этот момент с публикой чего-то особенного?
— Я не ставлю цель возбудить зрителей. Наши спектакли о любви, смерти, о жизни после жизни. На них ходит культурная публика, в основном парами, и никто еще не обвинил меня в пошлости и непрофессионализме.