Москва. Переулок Обуха, 5

"Так могут рубить, казалось, только дерево", Олеша написал позднее. Через стенку, кто-то рубил топором. Затем, минутой позже, из комнаты выбежал человек в белом халате, неся таз.

В тазу был мозг поэта.

Врач сказал друзьям Маяковского, что мозг был необычайно большим – 1.700 граммов – перед тем как загрузить его в машину и уехать.

Мозг Маяковского был доставлен в кирпичное здание, под названием Институт мозга, который был основан большевиками в 1928 году как часть усилий по канонизации Ленина.

Мозг Ленина, вместе с другими провозглашёнными гениями, вступил в члены "Пантеона мозга», в стеклянных витринах которого демонстрируются лучшие умы Советского Союза.

Институт продолжал вскрывать мозги десятков известных советов, в том числе Сергея Эйзенштейна, Максима Горького, и Иосифа Сталина. Каталогизация мозгов продолжалась всё время, вплоть до 1989 года, когда падение СССР положило конец этому своеобразному эксперименту.

С тех пор институт стал открытым, но всего лишь нескольким журналистам, как российским, так и иностранным, было разрешено его посетить.

В последние годы институт пытается откреститься от прошлого, и примерить на себя новую репутацию в сфере современных неврологических исследований, а мелькание кусков мозга Ленина может усложнить завоевание вновь обретённого доверия. Однако, к моему большому удовольствию, в рамках их усилий по демонстрации всему миру какими правильными они стали, Институт пустил меня внутрь.

Институт мозга располагается в дореволюционном особняке, на зелёной московской улице.

Одним серым утром, когда я посетила его, два старших исследователя нарезали мозги с помощью микротома – громоздкого ручного аппарата, мало чем отличающегося от слайсера для резки мяса – на этом же аппарате когда-то Институт разрезал мозг Ленина на 30 000 кусочков.

Кусочки мозга падали на блюдо тонкими и бледными хлопьями пармезана. Исследователь вращал рукоятку и лезвие делало ещё один надрез.

“Вжик”.

Техника нарезки мозга принадлежит к разделу нейронауки, называемой цитоархитектоника. Нарезая мозг на куски и изучая устройство его клеток под микроскопом, исследователи надеются узнать важную информацию о его структуре.

Ирина Боголепова, руководитель лаборатории анатомии и архитектоники, подошла к микротому, занимавшего всю стену узкой, персикового цвета, комнаты лаборатории, и взяла свеженарезанный кусочек мозга.

Толщиной в бумажную салфетку образец опасливо затрепетал в ее пальцах, но она успела перехватить его, не дав ему долететь до земли.

“Ой”, она сказала живо.

Неудивительно, что история Института мозга является чередой ошибок, случайных триумфов, а также своеобразий.

Владимир Бехтерев, русский невролог и соперник Ивана Павлова, замыслил себе так называемый Пантеон мозга впервые в 1927 году. После смерти Ленина в 1924 году, мозг Отца революции была вскрыт немецким неврологом Оскаром Фогтом – в то время ведущим в мире экспертом в цитоархитектонике.

Препарирование мозга, наряду с мумификацией тела Ленина, стало частью усилий по удержанию остатков лидера в качестве непоколебимости основ советского государства.

По существу, проект Бехтерева начался как марксистская версия парижского Пантеона – собор, превратившийся в мавзолей, в котором содержатся останки французских мыслителей, включая Вольтера и Руссо.

В видении Бехтерева, мозг Ленина должен присоединится к тем другим советским светилам в научном святилище большевистского превосходства. В своём расхваливании перед чиновниками открытия Пантеона как можно скорее, Бехтерев подчеркнул, что количество тел гениев растёт: "В этом огненном периоде строительства СССР", сказал он, "люди сгорают быстро".

Советский Пантеон появился на короткое время, вопреки желанию Бехтерева, в московской лаборатории Фогта, а не в его собственном институте в Санкт-Петербурге (тогда Ленинград).

В стеклянных колпаках демонстрировались мозги нескольких выдающихся советов, в том числе теоретика марксизма Григория Плеханова, вместе со слепком лица каждого владельца и краткой биографией. Мозги для просмотра были просто копией; оригиналы остались за кадром, в лаборатории, и были предметом интенсивных исследований.

Связь Бехтерева с лабораторией оказалась недолгой.

В 1927 году его вызвали в Кремль для выполнения медицинского обследования Сталина, которому он неразумно поставил диагноз параноик.

Два дня спустя, Бехтерев умер, предположительно, от пищевого отравления. В довершение всего, мозг учёного препарировали в Москве.

В 1928 году московская лаборатория превратилась в Институт мозга.

Ей было поручено собирать новые гениальные образцы, а также "средние" мозги для сравнения.

Вскоре после открытия Института, нарком здравоохранения Николай Семашко писал, что последняя коллекция уже содержит "шесть российских мозгов, два татарских, чувашский, армянский, грузинский, еврейский и турецкий".

Анатомические коллекции мозга существуют в крупных городах по всему миру, в том числе в Париже, Стокгольме, Филадельфии и Токио.

На своем пике, Коллекция Мозга им. Уайлдера в Корнельском университете содержала где-то от 600 до шокирующего количества в 1200 мозгов. Но число известных деятелей в Москве не имеет себе равных.

Хотя Институт никогда не публиковал полный список его коллекции, около 30 имен можно почерпнуть из современных газет и других источников. Они включают в себя заклятого врага Бехтерева – Павлова; театрального режиссера Константина Станиславского; Народного комиссара просвещения А. В. Луначарского; учёного-теоретика Константина Циолковского; основателя тайной полиции Вячеслава Менжинского; и высших должностных лиц партии, включая Михаила Калинина и Сергея Кирова, человека, чьё убийство в 1934 году дало предлог для сталинских чисток.

Тем не менее, даже в обществе, основанном на освобождении женщин, Пантеон остается почти полностью мужским. Вдова Ленина Надежда Крупская и немецкая коммунистка (и основатель Международного дня женщин) Клара Цеткин – единственные женские мозги, как известно, хранящиеся в коллекции.

Когда советская знаменитость умирала, процесс собирания мозгов осуществлялся одним из двух способов. Иногда, семья или умерший заблаговременно соглашались отдать свои мозги в Институт. Или – как в случае с Маяковским – они приходили не спрашивая.