Мост

– Поиск себя, – немного помолчав, ответил я. – Я ежедневно нахожусь в таком поиске.

– Но это мученье одно! Мученье – искать способа самовыражения, не имея ни малейшего понятия о том, какую отрасль выбрать.

– Согласен. Но вместе с тем стремление к этому поиску приводит в движение не только тело.

– Вот, Вы, скажите, почему Вы художник только в свободное время? Извините, возможно, это было слишком грубо сказано. А я знаю почему. Сейчас жизнь настолько упрощена, что это уже входит не только в привычку, но в образ мысли. Причем массовый. Куда проще воспринимать информацию, над которой даже не приходится думать. Все, что способно вызывать хоть какую-то мозговую деятельность отторгается или блокируется. Информация должна быть проста на восприятие, адаптирована до такого уровня, чтобы ее можно было проглотить без труда, без каких-либо последствий для организма. Многие даже отказываются рассуждать или анализировать на основании полученной информации, будто кто-то уже подумал за них, и им остается просто принять лекарство. А все, что отличается от привычного глазу текста или визуального ряда, расценивается как непонятное, нудное, неинтересное, затянутое. Итогом «адаптированного общества» становятся сотни непризнанных художников, актеров, режиссеров, писателей. Сотни скучных, странных людей, которые пытались навязать такие же скучные, странные, неинтересные и бездарные работы. Якобы. И Вы вроде бы чувствуете сопричастность, но стараетесь держаться как можно дальше от всего этого.

– Я понял. Вы боитесь, – немного смутившись ее монологом, уверенно ответил я.

– А Вы боитесь не больше моего? Оставляя жалкие крохи времени на то, что действительно движет Вами? Нельзя сказать, кто из нас больше боится: Вы – который определил для себя роль, но исполняющий ее с явной ленью, или я – неопределившаяся.

И тут я понял, что совершенно не знал себя. Мой мир рухнул. Как я могу пытаться что-то донести людям, считая, что знаю и понимаю многое, когда до конца не могу разобраться в себе. Она поняла меня раньше, чем это смог сделать я сам. Я нашел человека, который смог понять меня. Не высмеять, не унизить, не указать на недостатки, а открыть мне мой же внутренний мир.

– Вот, Вы, почему боитесь? – продолжала она. – Или чего конкретно боитесь? Непонимания, отторжения? Нет. Я думаю, что Вы уже свыклись с этой мыслью. Но боитесь принять эту мысль. Она вроде бы ясно стоит на горизонте, Вы осознаете ее право на существование, считаете, что гармонично живете с ней, видите, что другого пути у Вас нет, как оставаться непонятым. Но Вы боитесь до конца согласиться с ней и двигаться вперед, именно эту идею вынося на первый план.

– Есть ряд обстоятельств, при которых, я не могу оставить давящую действительность и полностью погрузиться в свой мир.

– Обстоятельства бывают всегда и везде. У всех. Но, чаще всего, эти обстоятельства мы сами создаем. А это уже не обстоятельство, это оправдание. Так для чего же нести в мир идею наполовину, если справедливее было бы, к себе и окружающим, не касаться ее вовсе.

– Здесь я не могу согласиться. Ваши рассуждения заставляют меня сомневаться. Сомнение – главный враг творчества.

– Да! Поэтому сами же не приумножайте свои скрытые сомнения и страхи. Ведь кто-то может догадаться об их существовании и направить против Вас.

– Ну а Вы? Что Вы планируете делать со своими бесконечными сомнениями, которые на корню пресекают Ваше действие?

– А я еще не решила, поэтому с меня спрос меньше, чем с Вас. Вы уже начали, так будьте тверды и отстаивайте свои идеи.

– В каком направлении Вы думаете развиваться? Ведь вы на распутье? Я правильно понял?

– Правильно.

– Вы получали образование или являетесь самоучкой?

– Вы спрашиваете, чего я боюсь, – проигнорировав мой последний вопрос, ответила девушка. – Я боюсь начать и поддаться течению, которое движет большинством: то есть остаться идейной лишь на словах, выдвигая на первый план обстоятельства, а точнее – оправдания. Нет ничего хуже на мой взгляд. Я боюсь начать и не закончить, боюсь, что буду, как и многие, винить в этом кого-то. Боюсь не договорить, боюсь сбиться с пути и сбить кого-то. Мир творчества – огромная ответственность.

– То есть, Вы хотите сказать, что любой художник или писатель, если не получил популярность, то только из-за своей же лени?

– Не совсем. Я говорю о тех, кто остановился на половине пути, громко крича «Обстоятельства», о тех, кто гордо несет это над собой, о тех, кто приложил минимум, рассчитывая получить максимум. Вы еще не встали на этот путь, Вам пока нечего бояться. Но предательское слово вычеркните из своего лексикона.

– Так чем же Вы все-таки планируете заниматься, – мой интерес разрастался с каждой минутой, с каждым доводом, который она приводила.

– Да разве это имеет значение? Разве имеет значение наличие образования, связей и прочее? Куда важнее определить для себя, готов ли ты полностью отдаться любимому делу и оставить навсегда обыденность. Да и что такое любимое дело, твое ли оно, на самом деле, тобой ли выбрано, или подсказано кем. В чем-то, мне кажется, порой даже талант не нужен, главное – вера в то, что ты делаешь. Веря в себя в этом деле.

Мне было нечего добавить. Думаю, даже чай, если бы он был со мной в эту минуту, не смог бы исправить ситуацию. Она была права. В эту минуту я ощутил необыкновенную потребность, потребность, которая будто обожгла мой воспаленный мозг, глаза, сердце: потребность каждый день видеть человека, который стремится понять меня, открыть меня самому себе. Я столько лет провел наедине с самим собой, старательно скрывая многогранность внутреннего мира, что теперь, обретя друга, единомышленника, я был окрылен, воодушевлен, счастлив! Я хотел бежать домой, лететь, смело браться за кисти и, не зная устали, делиться своими эмоциями с холстом. Я взял бы только самые яркие краски, чтобы выразить солнце, которое наполнило меня. Странные ощущения, казалось бы, обретя соратника, я должен был желать остаться с ним, но я хотел во что бы то не стало оставить его. В последствии я часто думал об этом странном желании, спустя время, оставшись вновь в невыносимой компании себя самого, я не раз обращался к вопросу эгоизма. Не только с целью понять себя, сколько в стремлении объяснить поведение окружающих. Вы когда-нибудь задумывались над тем, насколько эгоистичен человек? А между тем вся его природа основана на любви к себе. Если он хочет жениться, то потому что хочет, чтобы его любили. Как часто сейчас приходится слышать, чаще всего от женщин: я хочу быть любима, но не я хочу любить. Или: я хочу жениться. А для чего? Для того, чтобы быть счастливым в браке. Хоть от одного человека вы слышали: я хочу жениться, чтобы сделать счастливым кого-то? Или: я хочу ребенка. Для чего? Чтобы было хорошо мне, чтобы сейчас заниматься им, а в старости рассчитывать на его помощь. Но нет: я хочу ребенка для того, чтобы воспитать достойного гражданина, умного, образованного, хочу наполнять каждый его день радостью и счастьем. А кто-то хоть раз слышал рассуждения насчет домашних животных в следующем контексте: я заведу собаку/кошку, буду заботиться о ней, и она будет счастлива рядом со мной. Нет, мы все делаем лишь для себя и, что банально, ждем за это награды. То есть, мы хотим себя осчастливить вдвойне. Вы спросите: а разве человек не имеет право на счастье? Имеет, и больше скажу, он обязан быть счастливым. Только мы забываем, что счастливым можно быть отдавая, без какой-либо корыстной цели. Но чем чаще я поднимал этот вопрос, тем чаще сам путался и не находил однозначных объяснений. Правильно ли мы понимаем природу эгоизма? Возможно, эгоистическое чувство обусловлено наличием пустоты внутри человека? Бездны, в некоторых случаях. Люди просят, требуют, преследуют собственные интересы. Но почему? Возможно, потому что они крайне несчастны? Возможно, где-то глубоко внутри они безгранично одиноки и материальными, моральными благами подсознательно стремятся заполнить эту пустоту? Видели ли вы счастливых эгоистов? Не думаю. Счастливый человек всегда готов и рад отдавать, делиться, потому что его существо заполняет гармония, гармония с самим собой, с окружающим миром. А теперь вспомните эгоистов. Можно ли сказать о них так же? Эгоизм – болезнь, болезнь, спровоцированная душевным поиском, который, быть может, до конца остается неизвестным самому зараженному. Сколько бы не баловали в детстве ребенка вниманием, подарками и проч., если он не обретет гармонию внутри себя, то со временем станет только в большей степени нуждаться в этих подарках, внимании и, как уже было сказано, прочее. Да и виноват он разве, человек, в том, что требует излишнее внимание к себе, пытается обратить мир в свою сторону, возможно, это от пустоты, не зависящей от него, приобретенной, полученной, подаренной когда-то давно, обмененной на что-то, кто знает. Поэтому, прежде чем осуждать человека за «неправильное поведение», возможно, стоит посмотреть на это поведение с другой стороны, понять его природу, помочь, в конце концов, заболевшему. И моя проблема в том, что я так и не смог найти подходящего определения для себя. Но обо всем этом позже. В данном месте моего рассказа я еще не погрузился вновь в бездну одиночества, я на вершине блаженства, я обрел друга и еще стою с ним на мосту. Многое поменяется после того дня, много раз я буду мысленно возвращаться в тот день, многое попытаюсь понять и объяснить, но это гораздо позже и всему свое время. В дальнейшем, дорогой читатель, я постараюсь не сбиваться с мысли, не идти на опережение, стараясь придерживаться логической последовательности действий. Я никогда не вел дневник, и трудно назвать дневником мою рукопись, она не похожа и на биографию. Я не брался ранее за перо, ручку, карандаш, с целью перенести свои мысли на бумагу, речь не идет о картинах, набросках, рисунках, безусловно. Но от чего-то мне хочется немного рассказать о себе, быть может для того, чтобы через много лет я вновь смог обрести друга: возможно, на том же мосту, кто-то когда-то прочтет мой рассказ и поймет меня, и пусть к этому времени я навсегда уйду в свой мир, но даже там мне станет теплее от ощущения дружеской поддержки, которая так редко жаловала меня здесь. Исполняя обещание не забегать более вперед, я, с вашего позволения, вновь перенесу Вас на в тот день, когда я был счастлив и, как уже упоминал выше, как никогда был готов творить.

– Знаете, мне очень нравится ход Ваших мыслей. Даже не представляете, какую услугу Вы оказали мне, – смотря ей прямо в глаза, сказал я.

– От Вас за километр веет поиском. К сожалению, вряд ли мои рассуждения можно назвать помощью. В них нет конкретики, определенного наставления. Да и как может помочь человек, который сам до конца не понял, чего он хочет, – ее прошлое воодушевление скрылось за томными мыслями, которыми она уже не хотела делиться.

– Вашими рассуждениями Вы указываете правильное направление, – стремился убедить я моего друга.

– Любое направление верно, если не сходить с него. У каждого из нас свой выбор и как можно винить человека в том, что он выбрал. Главное, чтобы он был тверд в своем выборе и убеждениях. А тут ни Вам, ни мне никто не сможет помочь. И ни одно «обстоятельство» не способно оправдать наш с Вами выбор. Третьего не дано. Понимаете?

– Более чем. Что же в итоге Вы думаете выбрать? На какую дорогу встать?

– Об этом, думаю, я скажу Вам в следующий раз.

– Здесь же? – понимая, что мне не следует злоупотреблять расположением и временем нового друга, я приготовился оставить его наедине с собой. У человека бывают моменты, когда его мысли, варианты решений различных ситуаций, приходящие на ум, настолько интимны, что под час неловко перед самим собой, не то, чтобы находиться в этот момент в обществе кого-то, пусть даже самого близкого.

– Здесь же, – спокойно ответила она, не желая удерживать меня.

Я уходил без оглядки. Но, надо признаться, я не смог оставить ее одну: все мои мысли в этот день – по дороге домой и вечером за работой – были о ней, я остался с ней на мосту и молча стоял рядом. Находясь дома, я чувствовал, как ветер с набережной развевает полы моего пальто, как мелкий дождик колит лицо, как в красноречивом молчании я все лучше понимал ее и был понят сам. Работы в тот день, как уже понял читатель, у меня было много: будто одержимый, я жадно смешивал краски, пытаясь найти те цвета, которые бы отразили мое внутреннее состояние. В этот серый осенний вечер я искал солнца, я создавал его, обжигаясь его палящими лучами, я пытался приручить его, пытался придать ему уникальную, неповторимую форму, форму, которое оно приобрело в моей душе. И главная уникальность моего солнца заключалась в том, что оно было не одно – оно объединяло в себе тысячи планет, обретая, благодаря этому, невероятную мощь и силу. Обретя уверенность в себе, в своих действиях, посмотрев на себя и свою жизнь со стороны, с каждым мазком я утверждался в мысли посвятить всего себя творчеству, не быть «художником в свободное время», как пару часов назад точно заметила моя безымянная знакомая, а стать полноценным участником мира искусства. Вдохновение в это вечер вышло за рамки моего сознания, оно наполнило собой комнаты, просачивалось через окна и двери, и приобретало уже глобальные масштабы: оно заполонило собой Землю, казалось, в какую точку планеты я бы моментально не перенесся – оно бы везде встретило меня и ласково подало бы кисть. Волшебное, пьянящее чувство. Я давно такого не испытывал. Хотя, будем откровенны, никогда еще в жизни я не был настолько уверен и счастлив в своей уверенности. Не чувствуя усталости, я старался не спешить, ибо теперь мне незачем было торопиться, ведь дело моей жизни стало моей жизнью. Тем не менее, к рассвету я закончил свою работу. Никогда ранее, и никогда позже, я не заканчивал картины в столь короткий срок, причем у меня не было ни единой претензии к работе, все в ней с предельной точностью выражало то, что я хотел донести. Это был триумф. Не всегда сложно убедить в чем-либо публику, бывают моменты, когда гораздо сложнее самому поверить себе и в себя. Не чувствуя усталости, а я за всю ночь ни на минуту не сомкнул глаз, я начал собираться на работу. В ту ночь мною было принято решение уволиться, всеми возможными способами сократить время пребывания на том месте, которое отрывает меня от моего истинного призвания. Имея в запасе несколько часов, я начал собирать воедино всевозможные причины, по которым я не мог остаться на положенные две недели. Предвкушая бурные изменения в жизни, предвкушая начало этой самой жизни, я, словно легкомысленный юноша, представлял себе, как покину ненавистное мне место спустя двадцать минут, как объявлю об уходе, и больше никогда не вернусь туда. Я видел, как боясь потерять ценное время, я спешу домой к своим верным друзьям – краскам. Как начинаю творить новое и удивляюсь, почему же я раньше не имел смелости наполнить свою жизнь смыслом, полноценным и благодарным. Видел, как уже через пару дней я делюсь достижениями со своей безымянной подругой. Как она проявляет интерес и просит меня показать ей шедевры. Как эти шедевры уходят за пределы моей комнаты и становятся доступны миллионам. Ведь это так просто! Ведь главное – начать! Главное – посвятить себя полностью. Мир творчества благодарен, он с удовольствием и заботой распахнет передо мной свои объятия. Я был опьянен своими мечтами. Но вот подходило время, когда мне нужно было начинать реализовывать свой план, и я поспешил туда, куда обычно чаще всего опаздывал. Признаться, мой план не сработал на сто процентов: рассказав трогательную историю о болезни очень близкой, но дальней родственницы, я вымолил себе поощрение в виде трех рабочих дней, изначально руководство было беспристрастно и не ходило отходить от сухих и бесполезных правил, которые ничем не улучшают жизнь организации, но делают несчастным стремящегося к свободе. Что ж, все-таки эти три дня вполне можно считать победой, но не в тот момент: тогда я думал, что именно эти три дня расстроят все мои планы, что новый мир не примет меня, считая слишком медлительным и безынициативным. В тоске и волнении я провел остаток рабочего времени, отсчитывая часы до его окончания, будто оставил дома без присмотра детей или больного. Вернувшись в тот день домой, я первое время находился в отчаянии, так как мой план не мог осуществиться в полном размере: я не мог в тот вечер творить до рассвета, ибо с его наступлением мне приходилось тратить драгоценные минуты на удовлетворение системы. Целых три дня – крутилось в моей голове. Я представлял, как много можно было бы сделать, находясь дома. Никогда еще не ценил настолько время, не чувствовал остро его безвозвратный уход, не рассыпался на миллионы частиц от этой мысли. Спустя пару часов, за которые краски так и остались нетронутыми, мне на ум пришла достаточно приятная идея: ведь меня могли задержать на более долгий срок. Жизнь вновь наполнилась смыслом, планами и мечтами. Жаль, что уже поздно, иначе я бы непременно отправился на мост и точно встретил Ее. Рассказал бы о моем величайшем поступке и принял бы в награду взгляд, полный одобрения и уважения. А пока оставалось смотреть в зеркало и радоваться в одиночку. Зачем я тогда спешил поделиться своим счастьем? В последствии я часто задавался этим вопросом и пришел к выводу, что именно тихая одинокая радость, является самой искренней и настоящей. Но это было много позже. В тот же вечер мне хотелось открыть окно и закричать на всю улицу, на весь город, чтобы все слышали, чтобы все разделили мое счастье, чтобы поддержали и поверили вместе со мной. Но здравый смысл вернулся и не позволил этого сделать. Предвкушая радостную встречу, будто с лучшим другом после долгой разлуки, я забылся приятным, глубоким сном.

На утро я оделся теплее, заварил чай в термосе, уведомил своих собратьев по завоеванию мира искусства, что вернусь поздно, и отправился на работу. Как уже понял читатель, еще утром я решил по завершению рабочего дня обязательно направиться к месту моих дум и надежд. А как вы помните, было обещано явиться с чаем.

Нет более одинокого человека, чем тот, что несет какую-либо идею. Я вспоминал потом, как выглядел тогда: как я суетился от того, что мои мысли были заняты способом реализации, как бродил, словно одержимый, как говорил с людьми о совершенно далеких для них вещах. Когда ты идешь к цели, это не имеет значения: все эти взгляды, суждения со стороны. И лучше бы тебе не останавливаться и не смотреть на себя глазами окружающих, иначе увидишь, насколько ты жалок, смешон, безумен. И, главное, одинок. Важно на этом этапе не посмотреть на себя через призму чужого, массового восприятия. Не столь приятная картина, согласитесь. Она способна разрушить самые заветные мечты, самые безумные идеи. Способна уничтожить тебя. Поэтому, как бы ни было радостно, весело, больно, горько, одиноко, идите не оборачиваясь, не смотря по сторонам, будьте смешны, будьте заметны и непохожи, но только не останавливайтесь. Малейшее сомнение, которое может закрасться в душе – и вот вы отброшены на сотни шагов назад, и не факт, что в этот раз удастся выбрать тот самый путь, которым вы следовали. Теперь же вернемся к чаю и тому месту, где я планировал им насладиться.