Мой адрес — Советский Союз! Дилогия

Магазин был представлен не только предметами гардероба. Тут можно было выбрать бижутерию, парфюм и косметику.

– Судя по цене, тоже контрафакт? – негромко, чтобы не услышали другие, спросил я Моисея Соломоновича, кивнув на ряды пузырьков с духами и коробочек с косметикой.

– А какая разница? – пожал тот плечами, но ответил тоже негромко. – Качество ничем не уступает оригинальному. Уверяю вас, ещё никто не приходил ко мне с рекламацией. Скажу по секрету, моей клиенткой является не только супруга мистера Беглофф, но и даже жена президента нашего боро[2], хотя её муж – человек небедный.

– Ну уж я-то точно не приду к вам с рекламацией, далековато ходить будет.

– Даже и не думайте, – сплёл пальцы у впалой груди Моисей Соломонович. – У меня есть пробники, можете оценить лично каждый аромат.

После знакомства с пробниками я выбрал три разных флакона: «Chanel», «Guerlain Chamade» и «Lancome». Первый я подарю Полине, второй Вадим вручит Насте, а третий, «Lancome» с более насыщенным букетом, чем первые два, подарю маме. Вадим, конечно, заартачится, придётся соврать, что купил всего за пару долларов, а не за восемь. За пятёрку взял отцу бензиновую зажигалку-пистолет. В кошельке оставалось 11 долларов.

Парни тоже практически все свои баксы здесь оставили. Они уже были в курсе, что джинсы – подделка, хоть и очень качественная, но кто в Союзе об этом узнает? Ведь главное – произвести впечатление. А швы и заклёпки нареканий не вызывали даже у самых искушённых покупателей вроде меня.

Дальше мы не спеша гуляли по Манхэттену, благо в запасе ещё оставалось несколько часов. Поглазели на строительство башен-близнецов будущего Всемирного торгового центра, который будет разрушен в результате террористической атаки 11 сентября 2001 года. Несмотря на погоду, топтались со своими песенными мантрами кришнаиты в сандалиях на босу ногу и длинных одеяниях. Хотя, не исключено, под этими дхоти и сари скрываются тёплые свитера и штаны. А чуть дальше возле кинотеатра перуанцы или ещё какие-то потомки древних жителей Латинской Америки в национальных костюмах и с национальными же музыкальными инструментами в руках веселили публику своими песнопениями. А афиша фильма «The 5-Man Army» на фасаде кинотеатра напомнила мне конец 80-х, когда я впервые увидел этот вестерн с гнусавым переводом с видеомагнитофона.

В магазин сувениров Беглов нас всё-таки затащил. Футболки «I love NY», просто футболки с разной символикой Нью-Йорка, мужские и женские, детские… Магниты на холодильник, десятки вариантов открыток и плакатов, сувениры в виде машинок нью-йоркского такси, пожарные машинки, полицейские машинки с логотипом NYPD, чашки любых размеров и цветов, стаканы, кепки, ручки и карандаши, всевозможные виды подставок под посуду, сувенирные бейсбольные биты и бейсбольные мячи с логотипом нью-йоркских бейсбольных команд, уменьшенные копии Статуи Свободы, Эмпайр Стейт Билдинг, сумки с надписью «New York»… В общем, тут было к чему прицениться, тем более что не все, как я, потратились в магазине уважаемого Моисея Соломоновича.

Беглова, оказывается, знали и здесь. Немудрено, если он уже несколько лет работает в Генеральном консульстве СССР в Нью-Йорке, и успел как следует изучить город.

В общем, ребята и тут нашли что прикупить. И снова всё было упаковано в бумажные пакеты разных размеров – эра полиэтиленовых ещё не наступила. Да и пластиковых бутылок тоже, не успели пока загадить природу тем, что разлагается сотни лет.

Магнитики стоили от 15 до 50 центов за штуку. Я взял десять штук 25-центовых с рельефным изображением статуи Свободы и подписью снизу «New York». Родичам вручу и знакомым раздам.

На обратном пути чисто ради любопытства уговорили Беглова не проходить мимо супермаркета на 5 авеню, куда и ввалились всей компанией. Да-а, глаза разбегаются… А в бутики вообще заходить страшно, цены такие, что нам только оставалось нервно посмеиваться, мол, вот же буржуи зажравшиеся, на какие-то тряпки готовы такие деньжищи выбрасывать. Хотя в огромном продуктовом отделе (скорее даже магазине) цены на некоторые продовольственные товары были вполне даже демократичными. Ну и, что уж душой кривить, ассортимент вверг некоторых моих товарищей в состояние шока. В прежних трёх городах нам такие супермаркеты не попадались, да и гулять было некогда, а тут такое изобилие… В общем, с парнями, которые за границу попали впеврые, случился культурный шок.

В 19.00 мы добрались наконец до нашего терминала аэропорта. Анатолий Григорьевич подрёмывал, положив голову на один из чемоданов, его брат читал прихваченный из Союза журнал «Физкультура и спорт».

– Зря с нами не пошли, – сказал ему Коротаев. – Тоже джинсы задёшево прикупили бы.

– Нам с Толей уже не по чину в джинсах ходить, – усмехнулся Геннадий Григорьевич и посмотрел на часы. – Так, через сорок минут регистрация. В багаж вроде никому ничего сдавать не надо, шкаф никто почему-то не прикупил… Надоела мне эта Америка, домой хочу, к жене и детям, да и по подлёдной рыбалке соскучился.

Я тоже соскучился по Полине, по своим родным. Но Америка 1971 года, честно говоря, надоесть мне не успела. По большому счёту мы ничего и не видели кроме отелей и ринга. Да спасибо Беглову за экскурсию, хоть нафоткались, ну и прибарахлились малость. Будет чем порадовать любимых.

[1] Элайджа Мухаммад – американский общественный и религиозный деятель. Лидер расистской организации афроамериканцев «Нация ислама» в 1934–1975 годах. Под влиянием его проповедей боксёр Кассиус Клей принял ислам и взял имя Мохаммед Али.

[2]Боро – единица административного деления города Нью-Йорк.

Глава 3

– Вот!

Я положил перед Силантьевым на стол папку.

– Что это? – спросил тот, с подозрением глядя на меня поверх очков.

– Песня.

– Я понимаю, что песня, вряд ли вы мне принесли бы рассказ или повесть, учитывая моё место работы. Что за песня, о чём?

После приземления нашего рейса в «Шереметьево» дальше все отправились кто куда. У кого каким-то чудом осталась валюта – поехали в отделение Сбербанка на Смоленку, менять её на чеки «Внешпосылторга». Ну а я направился на репетиционную базу эстрадного симфонического оркестра Центрального телевидения и Всесоюзного радио.

Нагрянул без предупреждения. Позвонил, представившись сотрудником Министерства культуры, узнал, во сколько репетиция (если она сегодня вообще будет), а получив положительный ответ, расписание репетиций и приехал.

Юрий Васильевич принял меня в своём кабинете со всеми полагающимися почестями, даже чай организовал со свежими маковыми баранками – признался, что купил утром по пути на работу. Поинтересовался, какими судьбами я в Москве, поздравил с победой, получил в подарок магнитик. А следом я шлёпнул перед ним на стол папку.

– Песня называется «Малая земля», – сказал я, нагло откусывая от баранки добрый кусок. – Песня о смертниках, воевавших за Новороссийск, о героях, о Великой Победе. Ну и, думаю, Леониду Ильичу понравится, он как-никак воевал в тех местах.

– Ага, Леониду Ильичу точно понравится, – понимающе протянул Силантьев, не сумев скрыть улыбки. – Ну что ж, давайте глянем, что вы тут сочинили.

Ноты я набросал сам, а вот с аранжировкой попросил помочь Дорнбуша. Он на песню особо не претендовал, в смысле исполнения её «ЭВИА-66», слишком уж парадная она была, и даже на то, чтобы его имя, как говорится, было указано в титрах. Тем более я ему за услугу проставился ящиком коньяка, как говорится, с барского плеча.