Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия

Посиделок по возвращении в общежитие решили не устраивать. Тем более что в этот же вечер, о чём мне Вадим сообщил ещё накануне, мы следим за порядком на танцах в актовом зале УПИ, который студенты между собой называют ещё ДК. Да, было такое, периодически нам с Вадимом и ещё паре ребят приходилось нести дежурство на танцульках своего факультета, которые в будущем станут называться дискотеками и будут проходить не под живую музыку, а под магнитофонные и виниловые записи. Что ж, всё равно особо заняться нечем, хоть культурно отдохнём. Вернее, культурно поработаем.

Первым делом мы приняли душ, попросив вахтёршу включить бойлер. Так как мыться мы попёрлись не по расписанию, бойлер включался только вечером, то пришлось в качестве взятки вручить плитку шоколада. Помывшись, перекусили, а тут уже и на танцы собираться пора.

В фойе главного корпуса напротив входа – «Наша гордость». Висят портреты выпускников, кто чего-то добился в жизни. Невольно взгляд задерживается на фотографии молодого Ельцина. То ли ещё будет! В моей истории УПИ, ставшему университетом, вообще присвоили имя первого Президента России. Уральский государственный университет имени первого Президента России Бориса Николаевича Ельцина. Тьфу, гадство!

– Ты чего? – дёрнул меня за рукав Вадим.

– Да так, – пробормотал я, с трудом отводя взгляд от фотографии.

Актовый зал в правом крыле главного корпуса, где также размещалась библиотека, был приличных размеров, человек на пятьсот. У входа уже толпа парней и девушек. Парни все с нашей кафедры, а большинство девушек я вижу впервые. Политех – институт в основном мужской, особенно радиофак, так что с девушками у нас серьёзная напряжёнка. Поэтому с разрешения ректора студентам дозволялось приводить на танцульки своих дам.

Этот раз не стал исключением. Незнакомых девиц я наблюдал десятка два – всё равно парней было больше. Надеюсь, не передерутся из-за того, кому с красотками танцевать.

Иначе придётся применять физическую силу, выводя бузотёров из актового зала. На моей памяти случалось и такое, когда устное внушение не помогало. Но вроде всегда обходилось без мордобития. Тем более подвыпившие – и такие пытались пройти на танцы – сразу получали от ворот поворот.

Сейчас эта масса в количестве где-то ста с лишним человек бурлила в ожидании, когда наконец начнут запускать. А запускать должны начать через пятнадцать минут, в половине седьмого вечера. У двери уже стоят на страже двое габаритных парней с кафедры физического воспитания, с отделения единоборств – самбисты Коля Боровиков и Дима Корниенко. Помню их, помню… На рукавах у ребят красные повязки с белыми буквами «ДНД».

Мы обменялись рукопожатиями. Добровольная народная дружина… Хе, в общем-то функции примерно те же, так что мы не выпендривались, повязывали то, что давали. Что касается студентов физвоса, то они практически на постоянной основе приглашались помогать обеспечивать порядок на таких вот мероприятиях. Обычно с отделений единоборств, как и сейчас, где я знал практически всех, включая борцов.

– Здравствуйте, ребята! – приветствовал нас появившийся откуда-то из толпы замдекана Борисов. – Держите.

И протянул нам такие же красные повязки, которые мы с Вадимом повязали друг другу на левое плечо.

Я приоткрыл дверь в зал, заглядывая в щёлочку. По случаю танцев ряды кресел были убраны, понятно, силами самих студентов, а на сцене «чекился» ВИА со строительного, если не путаю, факультета. Вокально-инструментальному ансамблю «Радиотехник» ещё только предстоит появиться на свет этой осенью. Эти же четверо косят явно под битлов – с волосами до плеч и в одинаковых костюмчиках. Да и наигрывают что-то из репертуара ливерпульской четвёрки.

Ровно в половине седьмого стали запускать народ. Мы с Вадимом и парнями с физвоса следили за порядком, чтобы не было давки. Тут ещё Юрий Борисович занимался обыском студентов мужского пола, похлопывая по бокам и груди в поисках бутылок или ещё каких-то предметов типа перочинных ножей.

Запрещённые предметы изымались и складировалось на столе, а затем выливалось Борисовым в раковину умывальника в мужском туалете. Ну а попавшийся отправлялся восвояси. К чести Юрий Борисовича, на первый раз такие горе-студенты получали устное предупреждение, а вот если попадались снова – дело рассматривалось деканатом, и «виновник торжества», случалось, исключался из института.

Мимо меня прошли в зал пятикурсник Алексей Язовский под ручку с весьма симпатичной барышней в лакированных туфлях на высоком, но устойчивом каблуке по современной моде. Держалась девушка слегка застенчиво. Язовский считался не только на факультете, но и вообще во всём институте представителем «золотой молодёжи», хотя такого понятия в это время ещё, кажется, не существовало. Понятия не было, а «золотая молодёжь» была. Папа Язовского работал не кем-нибудь, а секретарём по идеологии Свердловского горкома партии. Да и мама на хорошей должности сидела, что-то связанное с торговлей.

В общем, семейка явно не бедствовала, если учесть, что младший Язовский, лицом немного смахивающий на бурята, уже имел в личном владении 21-ю «Волгу». Купленную, ясное дело, не на стипендию. На лекциях появлялся чуть ли не раз в неделю, чаще зависал в ресторанах с девицами, иногда влипая в неприятные истории, но благодаря папе ему всё сходило с рук. Зачем он поступил на радиофак, ничего не соображая в технике – загадка. В любом случае, после вуза, насколько я помнил, попротирав штаны в каком-то КБ, усилиями папочки пойдёт по карьерной лестнице, сначала пополнив ряды комсомольской, а затем партийной номенклатуры Свердловской области. А уже в начале 90-х Язовский вдруг окажется банкиром, обоснуется в Москве, а потом уже ближе к нулевым что-то с кем-то не поделит, и сбежит в Лондон, окончательно исчезнув с радаров.

Что с ним будет в этой реальности – пока сложно сказать. Не знаю, как моё присутствие повлияет на ход исторических событий. Но сейчас это был всё тот же высокомерный, наглый тип, каким я его запомнил по институтским годам. Впрочем, видеть мне его самодовольную физиономию ещё недолго, скоро пятикурсникам сдавать диплом, после чего они будут распределены по предприятиям Свердловска и области.

– Так, а это что?

Мой внимание привлёк голос Борисова, который тряс зажатой в руке бутылкой пива, только что конфискованной у веснушчатого студента. Кажется, с третьего курса.

– Венедиктов, моли бога, что ты первый раз мне попался. Ещё раз найду у тебя спиртное – вылетишь из института. Шагом марш отсюда!

Я невольно хмыкнул, глядя в сутулую спину однофамильца будущего главреда радиостанции «Эхо Москвы». А может, это он и есть? Да нет, вряд ли. Того Венедиктова я хоть и помнил всегда с бородой, но мне кажется, наш Венедиктов постарше. Да и вряд ли он с Урала, и уж тем более вряд ли имел склонность к техническим специальностям. И вообще можно узнать, как нашего конопатого звать, сомневаюсь, что Алексей.