Мой бесполезный жених оказался притворщиком

Я хорошо понимала, кого он видит глядя на меня. Жалкую дуру, возомнившую о себе невесть что и полезшую геройствовать в самое пекло.

Он не станет меня слушать. У меня в лучшем случае всего-ничего времени, прежде, чем он позовет кого-то из своих людей и меня уволокут прочь вне зависимости от того, что я буду пытаться сказать.

Как я могу удержать его внимание?

Как я могу убедить его в том, что на демонических зверей нельзя нападать?

Чего доброго, он решит, что я сообщница того кто натравил их на академию.

Он должен увидеть все своими глазами. Если бы он мог увидеть…

Ослепительная догадка пронзила мое сердце.

А ведь он может!

Одной из родовых способностей Змеевых была способность под названием “самоцветный взгляд”. Способность видеть сквозь любые чары при должной концентрации. Ее активация требовала сосредоточенности и внимания. К тому же она проявлялась далеко не у всех представителей рода. По легенде для того, чтобы получить самоцветный взгляд нужно было оказаться на волосок от гибели и лишь чудом выжить. Только тогда глаза, однажды заглянувшие в лицо смерти, становились особенными. Они защищали своего владельца от обмана. Но и слишком часто использовать из было нельзя. Истинный вид некоторых вещей был способен свести пользователя способности с ума. К тому же частое использование самоцветного взгляда провоцировало головные боли, помутнение сознания, галлюцинации и — кошмары. Это был огромный риск, и я понимала, почему Чеслав Змеев не использовал его направо и налево, но в текущей ситуации это была самая настоящая безалаберность.

И к тому же единственный способ спасти Илариона и Гордея.

Я заметила, что их атаки словно сошли на нет. Теперь они выглядели не яростными, а скорее напуганными и только бесцельно метались в кольце жандармов, охваченные паникой. У меня появилась тревожная догадка. Что, если все это время они находятся в полном сознании?

— Используйте самоцветный взгляд, — сказала я.

Это было достаточно наглое заявление, чтобы Чеслав Змеев растерялся. Но это продлилось недолго. Он пришел в себя куда быстрее, чем я ожидала, нахмурился и крепче сжал мою руку.

От приложенной силы у меня заныли кости. Еще немного, и он бы ее сломал. Стоило выпустить разряд и отбросить его в сторону.

Но я только стиснула зубы.

— О чем вы, барышня?

Я указала свободной рукой в сторону демонических зверей. Я так разволновалась, что не могла толком сформулировать то, что именно хотела сказать. Мысли скакали как ненормальные, а я лишь пыталась ухватить каждую из них и не дать им совсем разбежаться.

— Посмотрите на них, используя самоцветный взгляд. И вы поймете, почему эту битву необходимо немедленно прекратить. Потому что это не звери! Это-

— Довольно! — прервал он меня.

Затем он жестом подозвал своих подчиненных и грубо толкнул меня в их сторону.

— Уведите барышню, — с отвращением приказал он. — Она бредит.

— Ваш сын — козел! — рявкнула я.

Схватившие меня жандармы замерли.

Чеслав Змеев замер.

Я замерла не в силах поверить в то, что из всего, что крутилось у меня на языке, я ляпнула именно это. Хуже и не придумаешь. Просто блеск. Мне можно выдавать медаль за победу в номинации “Самые неуместные фразы года”.

— Это уже совсем никуда не годится, — зло процедил Чеслав Змеев. — Меня не волнуют детские дрязги, но я не намерен слушать всякую чушь о своем сыне от непойми кого. Барышня желает представиться или она слишком труслива, чтобы отвечать за свои слова?

— Он буквально козел, — не обращая внимания на то, что трава под моими ногами начала обугливаться продолжила я. — Тот самый. Горящий. Которого император сейчас пытается зарубить ветряным клинком. Вы, конечно, можете мне не верить и продолжать задирать нос, но хоронить-то Гордея потом не мне.

Лицо Чеслава Змеева потемнело.

Может, мне только показалось, но я уловила промелькнувшее на нем выражение ужаса.

Что, если это правда?

Что, если я не вру?

Сколько времени в таком случае он уже потерял?

Его глаза вспыхнули красным, когда он бросил взгляд в сторону демонических зверей.

На это ушло всего три секунды — на то, чтобы вся кровь отхлынула от его лица.

— Остановить атаку! — закричал он, и его голос, усиленный магией, накрыл весь двор, гулко отдаваясь в ушах эхом, словно все мы находились под сводами колокольни. — Немедленно! Всем прекратить атаковать! Ставьте ограничительный барьер! Но не атакуйте! Не трогать зверей!

Жандармы ловко перестраивались, меняя тактику.

Беда была лишь в том, что атака императора уже была запущена. И, даже если он обернулся на голос Чеслава Змеева, даже если он заметил его горящий самоцветный взгляд и понял, что что-то не так, даже если бы он хотел — он бы не смог остановить ее.

Высшая форма магии укрощения демонических зверей терновые путы, заклинание, которое убивало демонических тварей за секунды. У Илариона и Гордея просто напросто не было и шанса.

Когда сеть заклинания настигнет их, они будут мертвы.

Находившиеся возле меня жандармы бросились вперед.

Путы были способны задушить и разорвать тварей на части в мгновение ока.

Император просто не успевал отменить свое заклинание.

Жандармы не успевали перестроиться так, чтобы выставить на пути заклинания императора щиты.

Если бы только было еще хоть немного времени!

Я призвала молнию с неба, но даже ей нужно было время для того, чтобы сформироваться и ударить столкнувшись с терновыми путами. К тому же это ничего не гарантировало. При столкновении заклинаний главным параметром выступал общий магический потенциал хозяина заклинания. У кого он был выше, тот и выигрывал противостояние, сводя атаку противника на нет. Был ли мой магический потенциал выше, чем у императора? Вряд ли. Скорее всего моя попытка ничего не даст.

Чеслав Змеев призвал огненные доспехи, но и они формировались слишком медленно.

Никто и ничего не успевал сделать.

А потом…

Время замедлилось.

— Попробуй ударить молнией еще раз.

Дернувшись от неожиданности я машинально отступила назад и поскользнувшись на мокрой траве стала падать.

Но тонкие холодные руки подхватили меня, не давая моему затылку проверить на прочность валявшиеся под ногами камни.

Я обернулась, чтобы увидеть желтые сверкающие глаза Лукьяна Хилкова.

Затем я посмотрела на медленно ползущее заклинание императора, на жандармов, застывших, словно кто-то их заморозил, на Чеслава Змеева, открывшего рот в бессильном крике, на Илариона и Гордея, теперь больше смахивающих на экспонаты в зоологическом музее.

И на Платона, который выбравшись из подгоревших кустов шиповника уставился на царящий вокруг бардак крайне недовольным взглядом. Он постучал плоской стороной лезвия ржавого меча по ладони, словно прикидывая, что тут можно сделать, но, судя по всему, так и не пришел ни к чему конкретному.