Мой ботаник

Поёжилась, обхватила себя руками и растерла плечи. Марта помогла снять пальто и унесла его…

Перед встречей с отцом умылась, попила воды, хотя давно мучил голод, и поднялась по белокаменной лестнице, ощущая холод под своей ладонью.

Застыла у двери кабинета, в нерешительности занеся руку.

— Входи! Мне уже доложили… — прогремел голос отца, заставив вздрогнуть.

Сердце забилось быстрее, разгоняя по венам кровь. Судорожно сглотнула и повернула серебристую ручку.

В кабинете царил полумрак. Любимое освещение отца, он не переносит яркий свет и даже работает вот так. Свет от экрана компьютера подсвечивал его лицо бледно-голубым, делая ещё более мрачным и пугающим…

— Нагулялась? — отец откинулся в кресле и взял ручку, крутя её между пальцев.

— Не понимаю о чём ты, — произнесла спокойно, но подойти ближе не решилась. — Я съехала от Зацепина позавчера и даже сообщение тебе написала, что нужно поговорить.

— И где ты была эти сутки? — полностью игнорируя мои слова, поинтересовался он.

— У друга, — произнесла спокойно. — Хотела подумать, что делать дальше. Подработку найти…

— У друга?! — процедил отец, внезапно подавшись вперёд и откинув ручку. — С ума сошла? Кто тебе давал право? Ты моя дочь, ты… — он шумно выдохнул, а я не понимала причины такого гнева. — Я с Зацепиным тебе жить позволил только потому, что мы планировали с его отцом ваш брак! Выгодный, Кира, брак! И ты должна была проявить себя, показать с лучшей стороны, а не загонять мальчишку в больницу!

Изумлённо моргнула, чуть склонив голову.

— В больницу? — я не ослышалась? Нет, про «брак» тоже услышала и поняла всё, наверное, правильно. Но это сейчас не главное. Неважное… — Ваня в больнице? В какой? — сердце испуганно подскочило в груди, щёки вспыхнули жаром.

— Ты меня вообще слышишь? — глаза отца полыхнули нехорошим таким огоньком. Угрожающим. — Зацепин расторгнул со мной сделку! Чтобы близко к этому пацану не подходила! Дома сидишь и без охраны никуда. Работу она искать собралась. Дура…

От обиды закусила губу. На языке почувствовался металлический привкус крови.

— Ты не можешь так, — произнесла, но, как ни старалась, голос предательски задрожал. — Не можешь решать, кем мне стать, где учиться, что носить и с кем дружить. Не можешь решать, за кого мне выходить замуж! Я не проституткой стать хочу! Не кассиром в «Пятёрочке». Господи…

— Помолчи, — сухо отрезал отец, сверля меня взглядом. — Ты не понимаешь, что говоришь. И телефон свой сдай.

— Что?! — окончательно опешила я.

— Он тебе ни к чему, — невозмутимо пояснил он и добавил: — И ключи от машины. Водитель на учёбу возить будет. И только попробуй сбежать…

Набрала побольше воздуха и вымолвила:

— Маме бы это не понравилось, — развернулась и позорно сбежала.

Да, говорить такое было низко и подло. Я не должна была приплетать маму, но обида от несправедливости душила меня, мешая нормально делать вдохи. Душила не только она, но и слёзы. Я старалась никогда не плакать и у меня получалось.

Нечего сопли разводить.

Залетела в комнату, закрылась и осела на пол, прислонившись к двери.

Завтра я увижусь с Игорем, и мы вместе подумаем, как узнать, в какой больнице лежит Зацепин. Блин… надеюсь, с ним всё будет хорошо…

Глава тридцать восьмая

о взрослых поступках

Иван

Когда отец зашел в палату, я сразу понял, что мне не оправдаться. Бывает у него такой взгляд, когда он уже и слушать не будет, редко, но бывает. Это момент, когда стоит просто молчать, но я так не умею. Опустив крышку ноутбука, я отложил его на тумбочку, но первым говорить не стал.

— Как ты себя чувствуешь? — несмотря на злость, спросил отец.

— Уже неплохо, — сказал я и, как назло, тут же закашлялся.

— Мать все узнала и скоро приедет сюда, — сказал он мне.

Я поморщился, заранее предвкушая скандал, но отец не спешил начинать орать, сел возле кровати и долго на меня смотрел.

— Говори уже, — попросил я, понимая, что без разбора полетов все равно не обойдется.

— Я думал, ты взрослый, — сказал он как-то почти обреченно. — Я разочарован.

— Чем, бог ты мой?! — не выдержал я. — Тем, что я заболел? Тебе припомнить, как ты себя до гипертонических кризов доводишь? Откуда такая драма, па!? Да, я виноват. Я облажался с этой простудой, не оценил ее по-настоящему, так что теперь…

— Причем тут твоя простуда?! — перебил меня отец. — Хотя да, перетянуть бы тебя ремнем за такое отношение к себе, но дело не в простуде.

— А в чем? — не понимая, закатил я глаза. — Что я уже такого, по твоему мнению, натворил?

Этот разговор мне не нравился. Я буквально ощутил себя пятнадцатилеткой, которого пытались отругать за четверку по литературе, еще и не годовую, а так в четверти. Только почему-то превратили ее в конец света. Исправлю я все. В чем вообще проблема?

— Деньги, — внезапно сказал отец. — Я смотрю, их тебе некуда девать.

— Что? — не понял я. — Ты о чем?

— Ты продал машину… не ты ли, кстати, гордо заявлял, что купил ее сам?

— Ну я, — ничего не понимая, пробормотал я в ответ. — К чему ты это?

— К тому, что ты ты выкинул эти деньги на ветер! Просто так! Нет, я бы еще понял, если бы ты решил покрасоваться. Да я бы даже больше понял бы, если бы ты спустил эти деньги в казино, но нет, ты купил вшивый сарай и подарил его какой-то несносной девке! Ты вообще в своем уме?! — орал отец.

— Она не девка! — начал я орать в ответ. — И вообще, не ты ли говорил, что деньги — только средство?! Да, я их потратил, но я же их и заработал, так что имею полное право…

— Имеешь, но это никак не отменяет вопроса о твоей вменяемости! — кричал отец. — Может, мне попросить проверить тебя на наркотики?!

— Что? — спросил я, сам себе не веря. Это было так нелепо, что я даже возмутиться не мог. — Что ты такое говоришь? Какие еще наркотики?

— Вот и я не знаю какие!? Ты вообще хоть понимаешь, как ты изменился за пару дней? На кого ты похож?!!

— На человека с высокой температурой! — огрызнулся я.

Ну да, видел я себя в зеркале. Видок действительно не очень. Бледный. Под глазами мешки, похудеть еще как-то ухитрился, но я болею. Какие еще наркотики? Что он несет?

— А вот не знаю! — кричал на меня отец. — На самом деле анализы у тебя уже взяли и, если там будет хоть что-нибудь, я тебя…

Он погрозил мне пальцем.

— Господи, ты сам в своем уме?! — не выдержал я. — Ничего, кроме антибиотиков и жаропонижающих, я не принимал. Ничего! Никогда! Хоть сто пятьдесят анализов сделай! Себя вон на вменяемость проверь, как ты вообще эту чушь придумал?