Мой бывший бывший. Книга 2
Шрифт:
Он наклоняется ближе к Нику, заставляет опереться на его плечо.
– Куда ты его тащишь? – тут же вскидываюсь я и под невозмутимо-спокойным взглядом Яра начинаю ощущать себя дурой.
– В кусты, – фыркает Яр с той же насмешливой интонацией, – у меня там спрятан топор, и я поиграю с Николай Андреичем в Родиона Раскольникова и старушку-процентщицу.
– Ч-чур, п-процентщицей будешь ты… – все еще слегка заикаясь, но уже чуточку быстрее не удерживается Ник. В своем репертуаре. Шутить, наверное, будет даже на собственных поминках.
Но он шутит. Значит,
– Лучше объясни, где тут медчасть, клоун,– озадачивает Ника Ветров, уже подводя его к ограде, у которой я подхватываю Ника с другой стороны.
Этот вопрос заставляет нашего пострадавшего зависнуть, но в неизвестности нам с Ветровым остаться не суждено – к нам присоединяются и конюх, уже привязавший на расстоянии друг от друга и Милорда, и его противника, и Олеся, наконец-то вернувшаяся из долгого турне к нашему с Маруськой инструктору.
Меня в роли волокуши сменяет конюх, и они с ним напару ведут Ника за перепугавшейся и от того вдвое больше разболтавшейся Олесей.
А я оборачиваюсь к Маруське и без лишних слов протягиваю к ней ладонь.
Даже не известно, кто сейчас кого больше успокаивает – я её или она меня.
А ведь это он из-за меня в это все ввязался. И пострадал, получается, – тоже из-за меня…
11. Красная карточка для третьего лишнего
– Ох, ты ж…
Судя по выражению лица местной медички, она очень хочет прибавить к моему вздоху пару непечатных выражений, но репутация клуба требует от неё большего трепета перед клиентами.
Она не выражается – трепет на этом заканчивается.
Кровоподтек на спине у Ника красочный, яркий, хоть в справочник гематом его фотографируй, и с каждой секундой наливается все большим количеством ярко-лилового.
Копытом его задел во время падения его собственный поскользнувшийся конь – Мираж, как я уже знаю, – вроде бы, вскользь, но хорошо так задел, от души.
Да, на Нике был защитный жилет, но он все-таки помогает избежать травм непосредственно при ударе о землю, а от удара копытом с размаху защитить не смог.
– Ну, скажите спасибо, что не по позвоночнику, – хмуро бурчит медсестра – этакая строгая молодая девица, которая вообще не одобряет все эти опасные развлечения, но и идиотов надо спасать, поэтому она тут и находится, – тут мог быть перелом.
– И сотрясение мозга, если бы прилетело по голове, – тихонько добавляю я, больше для самой себя, а Ник кисло морщится. С учетом ватки с нашатырем, которую он только-только поднял к носу, смотрится забавно.
Поднял, глубоко втянул в себя “бодрящий” запах нашатыря, скривил еще более кислую физиономию и снова опустил руку с ваткой.
– Ник! – произношу я громким шепотом и укоризненно указываю ему взглядом на это средство приведения в себя, намекая, что эту штуку от носа обычно не убирают. Ник же косится на меня взглядом раненого Цезаря и продолжает строить из себя несломленного героя, который ни в каких нашатырях не нуждается. Он и так прекрасно сидит. Ну
и что, что с заметным креном в левую сторону?Господи боже, ну почему, почему я не взяла с собой сковородку?
Какой незаменимой вещью она бы оказалась в этом путешествии. Сколько темных головушек я просветила бы…
Нет, Ник уже худо-бедно оклемался, уже не заикается, уже глаза худо-бедно сносно реагируют на речь собеседников, но лицо его медленно, но все-таки приобретает синюшно-бледный оттенок. И сидит он, закостенев, явно не испытывая никакого желания лишний раз шевелиться.
– Давайте вы мне кольнете обезболивающего, и я пойду уже, – Ник произносит это нетерпеливо и с демонстративной бодростью, хотя, если честно, пойти он сейчас может только если пару шагов до местной койки, а там лечь и не шевелиться.
Выражение лица у медсестры становится еще более убийственным.
– А вы точно головой при падении не ударились? – елейным голоском уточняет это дивное создание. – Мужчина, у вас, очень вероятно, сломано ребро, а если и не сломано, то как минимум трещина точно есть, вам нужно на рентген и к травматологу. И госпитализация желательна.
Судя по выражению лица Ника, госпитализация как раз нежелательна. Теоретически, я бы и сама не хотела, чтобы так все вышло, но если уж так вышло, лучше бы он все-таки послушал врача.
– А у вас рентгена нет разве? – хмуро спрашивает Ник, передергивая голыми плечами.
Голыми.
Я задумчиво смотрю на покрытые ровным светлым загаром лопатки и ловлю себя на мысли, что медфетишистки из меня не выйдет.
Симпатичный мужчина, по характеру – вообще чудо из чудес, мышечный рельеф замечательный, проработанный, никаких тебе складочек, но…
На него не хочется залипать. Его хочется заставить принять горизонтальное положение тела и укрыть одеялом, до тех самых пор, пока врач не приедет.
Дело только в том, что он пострадавший?
Сколько денег я не пожалею на эту ставку?
– Ну почему, есть у нас рентген, только он для лошадей. Вы, сударь, готовы изобразить из себя мерина или кобылу? – тон у этой дивной мадемуазель самый что ни на есть саркастичный.
В иной раз я, наверное, бы возмутилась таким хамством, но в этой ситуации я, пока еще безмолвно, на стороне медички. Серьезно, он уже бледный как немочь, еще чуть-чуть, и можно будет под покойника даже не оформлять. И надо же – на подвиги!
– Может, все-таки как-то можно обойтись? – Ник смотрит на меня укоризненно, явно уже понял, что поддержки от меня дожидаться не стоит.
– Мужчина, если вы не успокоитесь, я вам вкачу снотворного, и вас госпитализируют спящим, – жестко сообщает нам медсестра, убирая длинную прядь темных волос за ухо, – мне так можно, если пациент ведет себя безалаберно по отношению к своей жизни и здоровью.
Мне кажется, этой медсестре до чертиков нравится поддерживать этот дурацкий спор, тем более, что в его исходе она не особо сомневается. По крайней мере, отвечает она с каким-то садистским удовольствием, будто ей приятно обламывать надежды своих нерадивых пациентов.