Мой бывший предатель

И я ни за что бы не допустил того, чтобы всё разрушилось.

В прошлый раз я канат обрубил.

А теперь — нить буду беречь как самое важное.

Потому что… Два с половиной года, а всё то же. Чертова ноющая дыра внутри. Будто вместе с разводом отдал Маре не только деньги, но и сердце из груди вырвал.

В какой-то момент я дошёл до того, что нужно было просто промолчать. Проглотить всё, сцепив зубы. И сделать вид, что не подозреваю. Не знаю об измене.

Или поговорить. Разъяснить всё, узнать. Обсудить. Я бы… Черт знает, смог бы простить или нет, но можно было попытаться. Тем более Кирилл такой, что любой захочет стать его отцом. Кровь не так важна.

Но все эти мысли были потом. Под градусом, когда жизнь бетонными блоками придавливала. А в тот день…

Я получил очередной результат и готовился к разговору с Марой, чтобы рассказать ей о диагнозе…

Она огорошила.

— Я не пытаюсь совместить, — произношу ровно. — Я пытаюсь наоборот получить больше времени с сыном. Всё, что могу. Если бы ты позволила… Я бы вокруг него всё свободное время проводил, не расставаясь.

— Потому что он твой сын, — цокает Мара. — Единственный.

— Да, потому что мой. Потому что твой. Кирилл, он… Он же невообразимый. И я даже его понимаю. Почти. И серьёзный, и это нахмуренное личико… Твоя копия.

— Моя?! Он — ты. Рожала я, страдала я, а он характером пошёл полностью в тебя.

— Нет. Как супится… Возможно, да. Но губы поджимает? Дуется? Пытается «очевидное» объяснить про мультики мне, недалёкому… Нет, Марьям, в такие моменты он твоя копия. Прекрасный.

Девушка горделиво вздёргивает подбородок, пытаясь улыбку скрыть. Нравится ей этот комплимент.

Но я ведь ни словом не соврал. Всё действительно так.

Кирилл самый прекрасный ребёнок, которого я когда-либо видел.

А его мать… Тут без шансов.

— И я хочу проводить время с ним, — и с тобой. Добавляю мысленно. — Но есть обязательства, которые я просто не могу обрубить. И совместить хочу не для того, чтобы таким красавчиком везде успеть. А не обделять сына вниманием. Мне и так до конца жизни вину искуплять за то, что натворил.

— Но при этом к Ляле хочешь ездить?

— Она ждёт. Она дочь моего друга, которая скучает. И я… Если она будет ждать, а я не успею… Это так просто не забыть.

— Как с донором продвигается? — голос Мары подрагивает.

— В процессе. Я сейчас договариваюсь. Может… Должно всё получиться.

— Объяснишь, почему сразу не пошёл к родственникам Германа?

Всё просто. И сложно одновременно.

Потому что меньше всего Герман хотел о своей дочери кому-то рассказывать. Не только из-за того, что это доказательство измены.

Кто-то может на восточные семьи наговаривать?

Они ещё семью Германа не знают.

Авторитарная, жёсткая. И сексистская. Его отец сыновей готовил к бизнесу, дочерей — к замужеству. Без вариантов и лишних телодвижений. Жёсткое воспитание.

И Лялю не позволили бы кому-то ещё воспитывать. Только в семье. Только «правильно».

Герман сам не смог отцу противостоять, а уж точно Наташа не справилась бы с этим. Слишком большие деньги и влияние.

Поэтому Ляля держалась в тайне. И я всё пытался сделать для этого.

Да, жизнь девочки важнее всего. И если выбирать — жизнь важнее тайн. Но я старался сделать всё, чтобы выбирать не пришлось.

Вроде получилось.

— Ужасно, — Мара себя за плечи обнимает. Подрагивает, но не от холода. — Но я всё ещё не понимаю. Чем ты так Герману обязан? Ты сказал, что он тебе помог. В чём? Не каждый будет так рыскать ради друга.

— Были причины. Герман… Мы приехали.

Я резко увожу тему, радуясь подобной возможности. Я и так себя едва не выпотрошил перед Марой.

Ещё меньше хочу казаться ей слабым или жалким.

Только не таким, нет.

Марьям… Из тех девушек, которым хочется подставлять твёрдое плечо и собой закрывать. А не вот это всё.

Детское кафе привлекает внимание Кирилла. Он с горящим взглядом осматривает официантов в костюмах, восторженно приоткрывает рот.

А я радуюсь, что смог сыну радость доставить.

— Кися, — показывает мне. — А вде тельный?

Я прочищаю горло, пытаясь разобрать бормотание сына. Марьям с ним разговаривает так, словно каждую букву понимает.

Для меня же это пока ребус.

— Чёрная кися? — уточняю. — Думаю, где-то может быть… Давай пока выберем что-то покушать?

— И сай! Маме нуен сай.

— И чай?

Я таким гордым никогда не был. Как в момент, когда начинаю понимать собственного сына.

И даже получается усадить его рядом с собой. Я листаю меню, а Кирилл на каждую картинку показывает.

— Не вздумай заказывать всё, — шипит мне Марьям, когда сын отвлекается. — Он хочет всё, но это не значит…

— Я не буду заказывать всё меню, — успокаиваю её с улыбкой. — Я думал, что ты лучше выберешь, что ему нужно. А посмотреть картинки ведь не помешает?

Девушка поджимает губы, словно пытается удержать улыбку. Значит, я всё делаю правильно. Кирпичик за кирпичиком вывожу новый фундамент доверия.

— Я сам!

Кирилл пытается удержать меню самостоятельно. Строго смотрит на меня, когда я пытаюсь помочь. Ну точно как Мара!

Дует губы, выбирая самые яркие блюда. Я серьёзно киваю, но не успеваю спросить ничего, как Кирюша убегает восвояси.

К детскому уголку, где аниматор развлекает.

— Так всегда, — объясняет мне Мара. — Он никогда не сидит на месте. Поймать почти нереально.

— Ясно. Говорю же, весь в тебя.

— Почему это?!

— Потому что ты такая же непоседа. Вечно ищешь, куда бы влезть.

— Неправда!

Фыркает как девочка, желая спорить до победного. А мне не жаль. У неё в глазах огонёк просыпается. Слепит.

Я наслаждаюсь нашим простым общением. Без лишних обсуждений или новых ссор. Просто и спокойно.

— Работа идёт, — пожимает плечами. — Ничего интересного. Вливаюсь в роли самостоятельного юриста.

— Уверен, что у тебя всё отлично получается. По-другому и быть не могло.