Мой дед Иосиф Сталин. «Он – святой!»

Оставшуюся часть приводили в негодное состояние. Так, в 235-м гаубичном артполку 75-й стрелковой дивизии 4-й армии 19 июня были сняты все оптические приборы и увезены в Минск. То есть полк остался без панорам, буссолей, теодолитов и даже без стереотруб. Полк, следовательно, был полостью ослеплен в момент, когда уже была известна дата нападения. Ктому же, в одной из батарей этого полка была изъята половина орудий для ремонта, а часть личного состава, владевшего сложной техникой (бойцы и сержанты, имевшие образование 8 – 10 классов), была отправлена на учебу в училище… (Егоров Д. Июнь 41 г. Разгром Западного фронта. М., 2008. С. 42). Эта система мер по подставе войск под неминуемо неизбежный разгром имела место во всех округах.

Настоящую профанацию противотанковой обороны Павлов устроил в виде 3–4 стволов на 1 километр фронта. Он что, не знал или не был ознакомлен с выводами ГРУ о франко-немецкой войне? Там отмечалось, что главной ударной силой немецкой армии является массированное применение танков. На Брестском, самом танкоопасном направлении, он не поставил ни одной артиллерийско-противотанковой бригады (ПТАБ). Хотя в ЗапОВО их было три. Противотанковая артиллерия и танки имели в своих боекомплектах ничтожное количество бронебойных снарядов, хотя затребованы они были еще в мае, а склады от войсковых частей находились на расстоянии 100 километров. (Мартиросян А.Б. 22 июня. Детальная анатомия предательства. С. 350.) Наконец, приказано было сдать конский состав в обмен на новый. Однако новых средств тяги – тракторов или машин – не прислали, из-за чего вся матчасть гаубичного полка была потеряна.

20 июня телеграммой командующего ВВС округа объявлен приказ о приведении частей в полную боевую готовность. Отпуска командному составу запретить. Находящихся в отпуске отозвать. Но уже на следующий день в субботу пришла шифровка из штаба ЗапОВО. В ней говорилось, что приказ от 20 июня отменить. (Мартиросян А.Б. 22 июня. Детальная анатомия предательства. С. 367.) Летчики, штурманы и техники 21 июня покинули свои части и уехали кто к своим семьям, кто на рыбалку, кто на пляж. Впервые за три последних месяца они получили увольнения.

В то же время командующий округом Павлов и командующий ВВС округа Копец прибыли на приграничный аэродром (17 километров от государственной границы) в 122-й истребительно-авиационный полк (пап) 11-й смешанной авиационной дивизии (САД). Им доложили что у немцев резко возросло число боевых самолетов. Копец лично слетал на разведку и убедился в этом. После убытия командования в этом иап получили приказ – вооружение с самолетов снять, оружие и ящики с боеприпасами хранить отдельно. Готовились якобы к парадному смотру. Младший лейтенант Долгушин С.Ф. встретил войну непосредственно на этом аэродроме и был свидетелем визита начальства. «В субботу 21 июня мы отлетали, – пишет Долгушин, – примерно в 18 часов. Часов в 19 нас разоружили – поступила команда «снять с самолетов оружие и боеприпасы и разместить их в каптерках», дощатых и фанерных сарайчиках за хвостами самолетов…. И мы спросили: «Почему сняли оружие?! Кто такой идиотский приказ издал?!» А командир полка разъяснил командирам эскадрилий: «Приказ командующего»…Оружие сняли, а в 2.30 раздается сигнал – тревога. Истребители без боекомплекта и без оружия! И в момент налета немецкой авиации вместо «сокращенных» оружейников занимались установкой пушек и пулеметов на истребители». (Мир авиации. Журнал. 1992 г., № 1, с. 26).

И поскольку подобное разоружение имело место и в других авиаполках, не только в 11-й САД, то это ли не подстава ВВС округа под неминуемый разгром авиаполков передового базирования. Это ли не подстава наземных войск под неминуемый разгром путем лишения их прикрытия с воздуха. Большая часть авиации округа фактически умышлено была сосредоточена на малом количестве аэродромов, прежде всего в приграничной зоне, которые были предназначены на случай нашего наступления. То есть в зоне непосредственной досягаемости как артиллерией, так и авиацией противника.

А ведь самолеты не только разоружались. Есть сведения и о том, что одновременно имел место также приказ о слитии бензина из баков самолетов, якобы для просушки. Отсутствие бензина в баках самолетов передового базирования явление умышленное. Но была и другая причина – его не давали летчикам, хотя в округе авиационного бензина перед нападением было достаточно. Иногда в баках обнаруживалась вода.

Проблема рассредоточения и маскировки авиации в западных приграничных округах существовала до начала войны и всегда была острой. Но вплоть до нападения Германии она так и не была решена, несмотря на то, что директив НКО и ГШ по этому вопросу было хоть отбавляй. На аэродромах самолеты находились без должной маскировки, а то и вовсе без нее. 19 июня любопытную телеграмму о маскировке прислал нарком обороны Тимошенко. Дело в том, что срок исполнения он указал с 1 по 5 июля. (Мартиросян А.Б. 22 июня. Блицкриг. Предательство от истоков до кануна. М.: Вече. 2012. С. 326.) Он назначил сроки исполнения на июль месяц, хотя в ближайшие дни ожидал нападения противника. Что это, недомыслие наркома обороны или сознательное вредительство в форме расхолаживания людей и срыв маскировочных работ?

Короче говоря, расположение аэродромов в приграничной зоне, отсутствие бензина и должной маскировки самолетов и, наконец, преступного приказа, отданного командующими округа и ВВС округа генералами Павловым и Копец о снятии вооружения с самолетов, авиация ЗапОВО в первый же день войны понесла катастрофические потери. Она была уничтожена на земле. Господство в воздухе немецкой авиации было абсолютным. Теперь стало понятно, почему впервые минуты агрессии летчикам, которым удалось взлететь, пришлось идти на таран. Всего в первые часы войны летчики совершили 9 таранов.

Еще одной из причин поражения Красной Армии на советско-германском фронте в 1941 году по части ВВС является ее неудачная организационная структура. У нас вся авиация входила (подчинялась) в состав сухопутных войск – фронтов и армий. Другими словами, в каждой армии была своя авиация. Задачи летчикам ставили общевойсковые командиры. Но реально бои по всему фронту не велись. Где-то на одном из участков фронта нами или противником проводилась операция, а на остальных участках было затишье. В операции с нашей стороны могла быть использована авиация, входящая в армии, соприкасающиеся с противником.

У немцев авиация и ПВО (зенитная артиллерия входила в состав ВВС) представляли собой отдельные войска, не подчинявшиеся командованию сухопутной армии. В случае проведения операции они снимали авиацию со всех спокойных участков, и тем самым добивались численного перевеса на нужном участке. Со дня расстрела Тухачевского до дня начала войны прошло четыре года. Технику, очевидно, заменить уже было невозможно, но можно было реорганизовать авиацию.

Война в Европе и обобщенный документ ГРУ «Отчет франко-германской войны» должен был подсказать Жукову, в том числе и то, как в новых условиях надо применять авиацию. Но начальник Генштаба то ли по своей недалекости, то ли с умыслом, что, скорее всего, заявил: «…Мне это не нужно!» Уже в ходе войны мы объединили армейскую авиацию в воздушные армии (ВА), подчинив их командующим фронтами. В 1942 году была сформирована Авиация дальнего действия (АДД) и подчинялась она только Верховному Главнокомандующему – И.В. Сталину.

Работая «с умом», Жуков провел филигранную операцию по подготовке армии к поражению. Писатель-исследователь Ю.И. Мухин в своей газете «Дуэль» писал: «У огромного дорогостоящего автомобиля можно выбить из рулевого механизма копеечную шпонку, и он перестанет управляться…» (Война и мы. Книга 1. Человеческий фактор. М., 2000. С. 124). Так и в РККА все предвоенные годы из огромной военной машины выбивалась «шпонка», без которой эта машина в бою не управлялась. Эта «шпонка» – радиосвязь. Перед войной вопрос радиосвязи в РККА по каким-то причинам вообще не обсуждался. В лучшей командной академии имени Фрунзе на изучение радиоаппаратуры не отводилось ни единого учебного часа. Даже на совещании высшего командного состава РККА в 1940 году этот вопрос не рассматривался. Сам начальник управления ВВС армии генерал-полковник П.В. Рычагов на этом совещании не поставил задач авиации при поддержке войск, корректировке огня артиллерии. С целью взаимодействия ВВС с наземными войсками он предложил расположение пехоты, танков и кавалерии обозначать полотнищами и цветным дымом, «чтобы облегчить работу авиации» (по опыту Первой мировой).

Удивляет, что подобные предложения исходили после блестяще проведенных операций Германией в Европе. О радиосвязи промолчали также представители других родов войск.

Только самовольное выступление генерал-майора Т.Т. Хрюкина уже в конце совещания заставило «тузов» с лампасами задуматься о наиглавнейшей проблеме РККА – радиосвязи. Остановившись на опыте немецкого командования, Хрюкин сказал, что без радиосвязи в воздухе и на земле никакого взаимодействия ВВС с наземными войсками не может быть. «Связь необходима, а как таковая она у нас даже по штату отсутствует», – сказал он. Он также прямо и смело сказал, что те, кому этим полагается заниматься – этим не занимаются.