Мой дом там, где ты

— Оу! А она знает…?

— Сомневаюсь.

— Кажется, нам есть о чём поговорить. Давно пора было, жаль только, что при таких обстоятельствах.

— В таком случае, нам придётся перейти в соседнее заведение.

— Почему?

— Потому что здесь нет ничего крепче кофе.

— А, понял. — Засмеялся Мишель. — Но должен предупредить: я не пью.

— Отлично! Я тоже.

Наш дом там, где мы

— Ёп… — вовремя затыкаюсь, замечая, сидящую перед собой Энжи.

Я просыпаюсь в комнате Леры. «Интересно, как я здесь оказался? Стоп! Я что, ночевал с дочкой? Дочкой…. До сих пор тяжело произносить, даже про себя. Ограничусь пока именем».

— Вот! Это надо выпить. Так тётя Маша сказала. — Важно говорит ребёнок, протягивая мне стакан с водой и растаявшую в её теплой ладошке таблетку.

Заглатываю пилюлю, жадно запивая водой. Кажется, алкоголь из меня ещё не выветрился.

— Где Лютый?

— С тётей Машей гуляет.

— А где Мишель?

— Уехал в больницу к мамочке.

— Как уехал?! — вскакиваю с кровати и тут же жалею о столь резком поступке.

— Давно. Сразу после завтрака. — Важно сообщает она, поднимаясь на ноги.

— А ск… ничего себе! — часы показывают 10:48.

— Солнышко, скажи, а Матвей дома?

— Нет, он папочку к мамочке повёз вместе с Ксюшей и ещё не возвращался.

— Не понял… какого папочку? С какой ещё Ксюшей?!

— Егор, ты такой смешной! И помятый! — смеётся Энжи, прикрывая рот ладошкой. Я опускаю глаза и вижу, что рубашка, как и брюки, в которых я спал, как из задницы! Да, уж, помятый, не то слово.

— Папочка- это Мишель, а Ксюша- жена Матвея. — Терпеливо объясняет Энжи, водя пальчиком по подоконнику.

Что-то я туплю с утра.

— Ё- моё…! Это ещё кто?! — в комнату грациозно заходит кошка.

— Это наша Мика. Папочка привёз её к нам из дома, чтобы мамочка поскорее выздоравливала. — Мика, Мика, иди ко мне. — Зовёт её ребёнок.

Кошка проходит мимо, запрыгивает на подоконник и продолжая нас игнорировать, начинает умываться. Вот! И мне тоже срочно нужно в душ!

Стою под душем и улыбаюсь, вспоминая вчерашний вечер. Нужно было записать наш разговор на диктофон, боюсь, не всё запомнил. А так, крутил бы себе сутками напролёт, пока Лерку не выпишут.

Вчера я узнал много нового. Но главным открытием стал тот факт, что Лера моя. Моя! И всегда была моей! Я всю жизнь мечтал об этом, надеялся и ждал. Правда, после известия о замужестве, моя вера пошатнулась. Каюсь. Но как же я был не прав, когда злился и ненавидел её за это! Их брак оказался натуральной фикцией!

Мишель оказался порядочным человеком и настоящим мужчиной, который поддержал мою женщину в самый трудный и сложный момент её жизни. Не дал ей упасть и отчаяться. Подставил плечо. Он, не я, со своими детскими обидами. Как бы не тошно мне это было признавать.

Благодаря ему она родила мою дочь. Благодаря ему, она никогда и ни в чём не нуждалась. Потому что он её любил. Искренне и бескорыстно. И я был ему за это безумно благодарен! По гроб жизни! Я его должник.

Бреюсь, привожу себя в порядок и вызываю такси.

— Добрый день, Глафира Алексеевна.

— Доброе утро, Егор Михайлович. Вы не успели позавтракать, там есть бутерброды, если желаете.

— Благодарю. — Хватаю по бутерброду в каждую руку и спешу во двор. Иду прямо на лай.

— Привет, тёть Маш, привет, Лютый! Ах, ты ж мой бандит! Соскучился? — глажу ворчащего пса по голове и украдкой подкармливаю бутербродом.

— Здравствуй, Егорушка. Хорошо выглядишь. Уже уезжаешь?

— Да, такси приедет уже через три минуты.

— Лерочке передавай привет и целуй от нас.

— С удовольствием! — подмигиваю тёте и щурясь от солнца ищу Энжи.

Ребёнок сидит на корточках возле грядки и усердно орудует пластмассовой лопаткой. Резиновые перчатки натянуты до плеч, резиновые сапожки до колен. Точно, как Лерка в детстве. Моя девочка.

***

По дроге в больницу заезжаем в цветочный магазин. «Барбары Остин» увы, нет, выбираю другие розы, но не менее красивые.

Мчу к Лере на всех парах, никого и ничего вокруг не замечая. Перед входом в палату торможу и делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Стучусь и захожу.

У окна стоят Оксана с Матвеем, Мишель сидит на моём кресле, загораживая своей спиной Лерку. На тумбочке возле кровати стоит букет ярко-красных роз, раза в два больше моего. Знаю, что нет смысла меряться с ним яйцами, но ничего поделать с этим не могу.

— Всем привет! — голос звучит бодро. Уже хорошо.

— Здравствуйте! Ой, какие красивые розочки! Давайте, я поставлю их в вазу. — Суетится Оксана.

— Я тебе помогу. — Подхватывает Матвей. Провожаю их взглядом из палаты и поворачиваюсь к Мишелю.

— Привет, пожимает он мне руку, вставая. Слушай, хорошо, что ты приехал. Я так кофе хочу, что готов кого-нибудь убить за чашечку.

— Убивать никого не понадобиться, денег будет вполне достаточно. — Протягиваю ему купюру. — Внизу автомат или кафе на улице. Надеюсь, помнишь где?

— Всё, я пошёл. — Так и оставив меня с деньгами в руках.

— Je vous laisse entre de bonnes mains. D'ailleurs, je l'aimais bien. Se retablir! Je t'aime![1]

Так хочу увидеть свою Лерку, что даже прощаю ему его французский трёп. Кроме: я тебя люблю, всё равно ничего не понял.

Наконец-то мы остаёмся вдвоём.

— Привет. — Подхожу к креслу и присаживаюсь.

— Привет. — Зеркалит Лерка мою улыбку. Сегодня на её лице лёгкий румянец, уже легче.

— Все посторонние прошу выйдите из палаты мне нужно сделать укол. — Узнаю строгий голос училки. Точно. Танечка.

— Здравствуйте, Танечка. Можете делать. Здесь нет посторонних. — Улыбаюсь я, подмигивая Лере, которая краснеет от моих слов.

— Егор…

— Ладно, ладно, выхожу. — Так не хочу с ней расставаться. Ни на минуту, ни на секунду. Но и ссориться с Таней, лучше не стоит. Лере ещё здесь лежать недели две, не меньше. Нехотя бреду на выход, потом резко останавливаюсь, разворачиваюсь и возвращаюсь.

— Люблю тебя. — Целую её в губы и ухожу, забавляясь реакцией обеих.

Лерка раскраснелась. Моя скромница. А вот, Танечку почему-то немного перекосило.