Мой домовой — сводник

— Слушайте, Ирина. Оставьте у себя пока. У меня что-то рука не поднимается. Боюсь даже на секунду давать Германа своему монстру. Знаете, это вот как от сердца отрывать. Не могу…

Я положила куклу на полку и закрыла створку шкафа, спрятав за ногой свежие царапины.

— Будем считать, что я просто еду коту привез… Ну и поужинал заодно.

— А дома не накормят? — спросила я и замерла от своей наглой беспардонности. Точно за язык кто тянул! — Я хотела сказать, не обидятся?

— Не обидятся, — ответил Виктор сухо. — Борщ не выкипит?

— А я его уже выключила.

— Какая ж вы расторопная! А я уже проголодался.

Ел он действительно быстро, но не совсем молча. Своих личных тем не касался, у меня ничего не выспрашивал, говорил про мебель. Я кивала… Потом предложила добавку. Виктор задумался на секунду и отказался.

— Ирина, только не подумайте, что невкусно. Я за такой борщ душу могу продать! Просто там у вас пряники… За них я обычно продаю две души сразу. Когда в детстве таскал, всегда говорил, что второй для Германа. Будем чай пить? Если я совсем не надоел?

Да, домой он явно не торопится. Может, никогда и не приходит туда рано. Может, проводит все вечера с Кариной. И сегодня сделал для меня исключение.

Я поставила чайник. Он как раз начал закипать, когда в дверь позвонили.

— Вы кого-то ждете? Нет? Тогда это по мою душу. Сосед. Я перегородил ему выезд. Всегда так ставлю машину, больше негде. Он пенсионер. В десять вечера ему если только в булочную надо, — усмехнулся Виктор, вставая. — Каждый раз один и тот же сценарий. Гадость сделать. Говорю же, никто меня не любит.

За дверью действительно стоял незнакомый мне дядька.

— Ирин, я возьму ключ, чтобы снизу не звонить, — бросил Виктор и хлопнул дверью.

Я составила обе тарелки в раковину, но вымыть не успела. Раздался звонок в дверь. Забыл про ключи, что ли? Открыла мокрыми руками и ахнула: на пороге стоял Вадим. С букетом роз. А я стояла за порогом, но уже не на очень твердых ногах.

— Можно войти?

Зря спросил. С опозданием. Когда уже подвинул меня и вошел.

Глава 27: Кино не для всех и грустный финал

Как в замедленном кино, Вадим шарит глазами по полу. Ищет то же самое, что полчаса назад искал Виктор. А я стою, как дура, с букетом и кусаю губы, будто так трудно сказать:

— Я их выкинула.

Сказал это чужой голос. Абсолютно чужой и лишенный всяких эмоций. Хотя душа наполнилась злостью. На миг, но этого хватило, чтобы меня начало трясти. После пяти дней явиться без звонка и как ни в чем не бывало искать тапочки. По-мужски. Ничего не скажешь!

— Выкинула?

Вадим понял мою фразу прямо, минуя подтекст, и просто скинул ботинки.

— Ты куда? — бросила я уже ему в спину.

Вадим обернулся с таким естественным изумлением на лице, что меня затрясло еще сильнее.

— На кухню. Куда же еще? Где мы должны говорить? В дверях?

— Я не хочу ни о чем с тобой говорить.

— Это я уже понял. Три раза тебе звонил. Потом плюнул и пришел.

— Звонил?

А что ему врать?! Я вспомнила, что в спешке не сняла телефон после урока с беззвучного режима.

— У тебя гости, что ли, были? Нинка?

Я бросилась следом за Вадимом в кухню. В раковине две тарелки после борща. На столе две чашки. Банки оливок… Нинка их обожает. Только вина нет… И еще слов. И голоса.

— Ну что стоишь? — раздраженный моим молчанием, повысил голос Вадим. — Цветы поставь в воду!

Я сунула ему букет. Он поцарапался, но взял и отошел в сторону, чтобы я нашла вазу или же банку… Хоть что-нибудь тут должно быть!

Я присела у нижнего шкафчика и выдохнула:

— Вадим, мы не можем сейчас говорить, потому что…

А дальше мне не дала договорить хпопнувшая входная дверь и голос Виктора:

— Ирин, я почту по дороге взял.

— Связка ключей с шумом опустилась на полочку под вешалкой. — Сразу в мусор или как?

Пауза. Наверное, Виктор споткнулся о ботинки. Или наткнулся на взгляд Вадима. Не знаю, что происходит в мозгах мужиков в такие моменты, но они молчат. Какое- то время. Длинное. Очень…

— Это Виктор, — начала я, но тут…

Тут Вадим швыряет букет на стол. Чашка падает на пол и разбивается. А Вадим в этот момент разворачивается и дает Веселкину кулаком промеж глаз. Да, вот так ровнехонько по переносице. Наверное, тот мог бы дать сдачу, но от растерянности отступил или отлетел. Назад. А я — вперед, обхватываю Вадима со спины и тащу назад. Под ногой что-то хрустит и впивается в пятку — черт, осколок чашки.

Вадим снова впереди, но теперь защищается. Виктор не понял, за что ему влетело, но мальчишки всегда дают сдачи. Я, скрючившись, вытаскиваю из тапка осколок и скачу на одной ноге…

Кто срежиссировал это замедленное кино, не знаю, но я, нарушая сценарий, вклинилась между дерущимися и лишь чудом не получила в нос сразу от обоих.

— Хватит!

Я никогда еще так не орала.

Но орала не одна я. На голове у Вадима сидел Чихуня. А вот кто из них орал, непонятно. Виктор в тот момент точно смеялся, утирая под носом кровь. Я отодрала кота от залысины Вадима и прижала к груди. На краткий миг. Чихуня победно глянул на поцарапанный лоб, вырвался из моих рук и сиганул в комнату. Явно под диван. От греха подальше.

— Очки! — стало моим следующим криком.

Виктор держал их в руках. Они-то и приняли на себя удар. Стекло треснуло. Только бы переносица осталась цела. Кровь продолжала хлестать.

— Идиот!

Это я орала уже на Вадима. Он растирал лоб и щурился. От удивления или от боли

— плевать!

— Ирина, можно мне еще раз помыть руки? Я чуть испачкался…

Виктор скривил рот в улыбке. Мои руки тряслись, но я как-то сумела открыть ему дверь.

— Вам помочь? — спросила я уже его белую спину.