Мой друг Тарантино

— Какого черта ты тут делаешь? — рявкнул он.

— А ты? — невинно поинтересовалась я.

— Я вернулся в гостиницу, не застал тебя в номере и подумал…

— Что я сбежала? — подсказала я.

— Нет, подумал, что тебе пришла охота поваляться возле фонтана. Между прочим, я пережил несколько неприятных минут.

— Неужто переживал из-за меня? — весело поинтересовалась я. — Последние несколько часов ты разговаривал со мной сурово, на нежную дружбу рассчитывать я уже перестала и сочла за благо убраться из номера.

— И не придумала ничего умнее, как залечь на лужайке в трех шагах от гостиницы.

— А кто бы стал искать меня здесь?

— В самом деле, — проворчал он. — Ладно. Пошли в номер.

— Я хочу есть, — заявила я. В лице его мелькнуло нечто похожее на раскаяние; он-то явно успел перекусить. Чтобы муки совести его не оставляли, я напомнила:

— Мои деньги у тебя, и если уж ты переложил их в свой карман, то не забывай меня кормить, хотя бы раз в день.

— Кончай трепаться и иди за мной.

Особо оригинальным он не был, привел меня все в ту же забегаловку. Правда, теперь, не считая копеек, я смогла наесться вволю. Щедрость Антона просто не знала границ, он бросил на стол пару сотен, сказав небрежно:

— Это тебе на всякий случай, чтоб не умереть с голоду.

— Премного вам благодарна, — поклонилась я. Доедая салат, я спросила:

— Есть новости?

— Сколько угодно, — кивнул он в ответ.

— Ты ими поделишься или теперь каждый играет за себя?

— По первоначальному плану я должен был помочь тебе отыскать сестру. Помогать я не отказываюсь, однако твоя хроническая лживость…

— Ты очень мнительный. Если кое-какую информацию я придерживаю до поры до времени, так это только для общего блага, — заявила я, уставившись в его глаза.

— Ты мне соврала.

— Думаешь, мне приятно трубить на каждом углу, что я девица по вызову?

— Ты не похожа на девицу по вызову.

— А на училку?

— И на училку. Ты вообще ни на кого не похожа.

— Вот так раз, — удивилась я. — Почему это?

— Потому что трудно представить себе человека, который примет тебя на работу. У тебя явно не все дома.

— Спасибо, — хмыкнула я.

— Пожалуйста. Именно это обстоятельство мешает мне послать тебя к черту и вернуться домой. Ты свернешь себе шею, а я до конца своих дней буду себя казнить, — дурашливо закончил он.

— В это как-то не верится, — хихикнула я, а потом спросила серьезно:

— Так что ты узнал?

Он засмеялся, повертел в руках вилку, поглядывая на меня.

— Ничего, что пролило бы свет на то, где искать твою сестру.

— Послушай, Антон, — вздохнула я. — Попробуй поверить мне. Я должна разыскать Таболина и выяснить, что с сестрой, это моя единственная цель, клянусь.

— Я бы тебе поверил, — вздохнул он, — да вот беда: у Ордынцевой Людмилы Андреевны, год назад работавшей в школе номер двадцать семь учителем физики, не было сестры. Единственный ребенок в семье, такая жалость.

Я зло хмыкнула и отвернулась.

— А я не говорила, что мы родные сестры. Мы двоюродные. Ее отец и моя мать брат и сестра. Побежишь проверять?

Антон покачал головой, приглядываясь ко мне.

— Не побегу, — ответил он, когда я и ждать забыла.

— Слава богу, — усмехнулась я. — Лежа возле фонтана, я размышляла о ситуации, в которой мы оказались. Она представляется мне дерьмовой. Щербатов, судя по всему, решил с нами разделаться, а в этом городе…

— Я знаю. Что ты еще надумала?

— Нам нужен союзник, — недовольно сообщила я. Подвести Антона к этой мысли я планировала не спеша и осторожно, но он опять все испортил, оттого, отбросив все политесы, я и закусила удила. — В одиночку нечего и думать тягаться со Щербатым. Нас немного погоняют по городу, а потом пристрелят.

— И кого ты имеешь в виду, говоря о союзниках?

— Я вспомнила историю, которую ты мне рассказывал, когда объяснял, почему тебя удивляет, что Витька пошел работать к бывшему недругу.

— Ну? — нахмурился Антон, явно не понимая, куда я клоню.

— Ты сказал, что человек этот здесь, в городе.

— О господи, — разозлился он. — Конечно, он в городе, а еще я сказал, что он отошел от дел, то есть его вынудил отойти от дел все тот же Щербатый, или, как ты его называешь, Гришка. Человек этот инвалид, у него погибли оба сына.

— Благодаря тому же Гришке?

— И что?

— Я думаю, такое не забывается. Я бы точно не забыла.

— Не сомневаюсь, — криво улыбнулся Антон. — Только речь не о тебе. Возможно, он спит и видит Щербатого в могиле, но это вовсе не значит, что он захочет нам помочь.

— Захочет, — убежденно заявила я. — Он инвалид, особо терять ему нечего, а месть — это всегда серьезно.

— Вопрос в том, имеет ли он возможность отомстить?

— В любом случае напакостить Щербатову не откажется. А для нас сейчас любая помощь важна.

— Какого рода помощи ты ждешь от него? — уже спокойнее спросил Антон.

— У человека, который чего-то стоил, полно возможностей, даже если он отошел отдел. Почему бы ему через своих людей не попытаться узнать, когда и при каких обстоятельствах исчез Таболин. Если он сможет узнать, это будет подарком к празднику.

— Потрясающе. Ты хочешь, чтобы он сделал за нас всю работу. А что мы предложим взамен?

— Щербатого, конечно, — удивилась я. — Мы избавим мир от этого урода и порадуем старикана. Ну как?

— Нет слов. Теперь я вижу, ты не зря прохлаждалась у бассейна. Тебе голову не напекло, дорогая?

— Не заводись, — поморщилась я. — Мы предлагаем честную сделку, старикан клюнет. Я вижу лишь одну проблему: поверит ли он тебе, когда ты предстанешь перед его ясными очами. Ты говорил, что работал на него, но ни словечка не сказал, какие отношения сложились между вами. Он доверял тебе? Если ты вдруг позвонишь ему и попросишь о встрече, как он к этому отнесется?

— Душевно. Меня не это волнует, ты сказала о сделке. Как, по-твоему, мы преподнесем ему Щербатова? На блюде?

— Такие вещи не в моем вкусе. Но можешь мне поверить, я вполне способна пристрелить эту сволочь, чтоб ему пусто было. За его смерть господь премирует бесплатной путевкой в рай, уж в этом не сомневайся. Другое дело, что старикан, если он, конечно, с фантазией, сам захочет поучаствовать в шоу. А шоу мы ему обеспечим.

Антон засмеялся, но смех вышел невеселым, скорее злым, он перегнулся через стол, стараясь быть ближе ко мне, и заговорил, понижая голос: