Мой город 5. Инвалид

Клавдия Ивановна возразила:

–Я люблю свою дочь.

–Я не о той которая погибла. – сказал доктор Бедов. – Я о той которая сейчас жива.

Тут Клавдия Ивановна неистова воскликнула:

–Я ее ненавижу! – затем она добавила. – Ненавижу всеми фибрами души! – она вскипела от ярости, и добавила. – Из-за нее умерла Олеся, – затем она добавила. – Моя дочь.

Тут доктор бедов спросил:

–А что, Марья не Ваша дочь?

Клавдия Ивановна отпарила:

–Этого я не говорила.

–Тогда что? – вопросил доктор Бедов. – Почему Вы ненавидите свою дочь? – затем он сказал. – Знаю почему? – с явным недовольством сказал он. – Потому что она не такая как Вы Клавдия Ивановна. Она из тех, кто не ходит по струнке жизненной партии Ленина. Она ненавидит таких как Вы.

–Это каких?

–Праведных чистоплюев. – продолжал доктор Бедов. – Таких праведных, что бояться даже чихнуть без Вашего ведома.

–Вы считаете что я не права? – возмутилась Клавдия Ивановна. – Вы считаете что я неправильно воспитывала свою дочь? Вы ошибаетесь. Я все сделала правильно, а это ее выбор, а не мой. – затем она сказала. – Так пусть же живет теперь как хочет. С меня хватит. Я предлагала ей поступить в институт, а она просто начхала на деканат. Я договорилась обо всем, ей только на экзаменах надо было посидеть, а она и на них не пришла.

Тут доктор Бедов поинтересовался:

–Вы это о ком?

–О моей дочери?

–Какой?

Тут Клавдия Ивановна задумалась. Она поняла что она проболталась. Конечно она любила дочь. Она любила Марью. Она никогда в этом сама себе не признавалась. Но факт остается фактом. Клавдия Ивановна любила свою дочь, любила и ненавидела одновременно. Марья испортила ее жизнь. Сделала ее невыносимой. А теперь и по ее вине умерла ее дочь, Олеся. И все благодаря Марье.

Видя изменение в лице Клавдии Ивановны, Илларион Романович сказал:

–Вот видите, Вы любите свою дочь. Любите Марью. – затем он добавил. – И хоть Вы ее ненавидите, Вы ее любите. – затем он добавил. – От ненависти до ненависти один шаг. – затем он сказал. – Преодолейте свою слепую ненависть к Марье, и впустите ее в свое сердце.

–Не могу. – тихо сказала Клавдия Ивановна. И воспарив к ней ненавистью, однозначно заявила, произнеся лишь одно слово. – Ненавижу. – Ее глаза налились ненавистью к ней, и она добавила. – Хоть бы она умерла.

Клавдия просто кипела от сжирающей ее изнутри ненавистью. Она всеми фибрами своего тело и души ненавидела Марью. Призирала ее, и желала ей смерти.

В это самое время доктор бедов поинтересовался:

–А ребенок? – в надежде что она сменит свой гнев на милость, спросил доктор Бедов. – Что делать с ним?

–Какой ребенок? – не поняла Клавдия Ивановна. – Это Вы вообще о чем?

Доктор Бедов тотчас же сообщил ей новость о ее дочери:

–Марья беременна. – затем он поинтересовался. – А Вы не знали?

–Нет. – удивленно ответила Клавдия Ивановна. – Не знала. – ее лицо выражало удивление. Что-что, но она никак не ожидала услышать такую новость. Но тут придя в себя, она бросила. – Что ж, если она захочет оставить себе ребенка, то это ее дело. – затем она добавила. – Если она надеяться что я возьму ее к себе, то она ошибается. – затем она добавила. – Нагуляла, а мне расхлебывать. Не выйдет. Пускай сама воспитывает как хочет, а не сможет, детдом рядом, ждет новых поступлений. Пусть там живет этот, ублюдок.

Тут Илларион Романович задал вопрос:

–Почему Вы ненавидите свою дочь? Лишь только из-за того, что она не такая как Вы, или на то есть более веские причины? – затем он спросил. – Все же, кто ее отец?

Клавдия окинула доктора Бедова презрительным взглядом, сказав:

–Это Вас не касается. – затем она поинтересовалась. – Когда я смогу забрать мою внучку и дочь Олесю?

Доктор Бедов видел, что Клавдия Ивановна говорит о своей покойной дочери как будто бы та все еще жива. Он ее поправил:

–Ваша дочь умерла.

–Нет. – возразила Клавдия Ивановна. – Она для меня всегда будет жива.

–Я Вас понимаю. – ответил доктор Бедов, сказав. – Вы сможете забрать Вашу внучку как только Вы докажете что Олеся Анастасиевна… – тут он запнулся, затем добавил. – Ваша дочь.

–Отлично. – ответила Клавдия Ивановна, добавив. – С этим не будет никаких проблем. – затем она встала с больничной койке, и попрощавшись с доктором Бедовом, она вышла из палаты, и направившись по коридору к блажащей лестнице. Неожиданно она остановилась у одной из двери которая вела в палату. В это самое время что-то в ее сердце йокнула. Она что-то почувствовала, но не знала что именно. Ей захотелось войти в эту палату, но она этого не сделала. Лишь подойдя к двери, она приоткрыла ее, и увидела лежащею на кровати Марью. Ей ни капли не было жаль ее. Она всеми фибрами своей души ненавидела ее. Ненавидела и призирала. Ведь это только благодаря ей Олеся умерла. Она же жива. Одно утешала Клавдию Ивановну. Это то, что Марья всю свою оставшуюся жизнь проведет в инвалидном кресле. – «так ей и надо». – думала Клавдия Ивановна. – «и ребенка ей не видать». – решила она. Она-то об этом позаботиться. Клавдия Ивановна закрыла дверь палаты, и пошла по коридору к блажащей лестнице. Завтра она приедет с документами, и возьмет ребенка Олеси. Что касается Марьи, то пусть выпутывается сама. Клавдия Ивановна к этому не будет иметь никакого дело. Так она решила.

Вскоре, в палату к Марьи вошел доктор Бедов. Он поинтересовался о ее здоровье, а та в свою очередь поинтересовалась:

–Она приезжала?

Доктор Бедов не понял:

–Кто?

–Мать.

–Приезжала.

–И что?

–Она хочет забрать дочь Олеси. – сообщил он ей. – Сейчас она поехала за свидетельством о рождении. Олеси.

–Что ж, – безразлично сказала Марья. – пусть будет так. – затем она иронично заявила. – Я же не смогу позаботиться о ребенке! Я же теперь инвалид. – Она истерически засмеялась, и продолжила. – Представляете доктор, я беременна. Рожу, а воспитать не смогу. И все из-за того, что у меня нет ног. – говорила она в истерическом припадке. – Представляете мать, которая… – в это самое время доктор Бедов залепил той горячию оплеуху, и та утихнув, произнесла. – Спасибо.

Доктор Бедов обвиняюще сказал:

–Об этом надо было думать раньше. – затем он добавил. – Не кататься вдрызг пьяными на подмостках электричек. Глядишь, ноги были бы целы.

–Вы меня обвиняете? – возмутилась Марья, и в то же самое время ответила. – Что ж, возможно Вы и правы.

–Какое облегчение. – с иронизировал доктор Бедов. – Жаль, что это Вы поняли это, когда уже поздно.

–Ну а Вы? – неожиданно сказала Марья. – Вы что лучше меня?

–Не понял?

–Вы отправили мою сестру в роддом, когда могли принять роды здесь, – уличила его Марья, добавив. – Тогда бы она осталась жива. – доктор Бедов нахмурившись, стал злиться. Заметив это, Марья продолжила. – Что? Не нравиться, а я права, не так ли?

Иллариону Романовичу не было чем парировать. Он был зол. Зол на самого себя. Ведь действительно, если б Олеся Анастасиевна не поехала в роддом, возможно она осталась бы в живых. Не зная что сказать, он выскочил как угорелый из палаты захлопнув за собой дверь.

Оставшись одна, Марья Анастасиевна задумалась.

Вряд ли можно описать все те чувства, которые обуревали Марью Анастасиевну, это просто невозможно. Одно можно сказать с уверенностью, что Марьи было плохо. Ей было тошно. Тошно от того, что ее собственная мать начхала на нее. А сейчас просто бросила ее на произвол судьбы. Марья знала, что в случившимся виновата ни только ее мать, но и она сама. Свобода вскружила ей голову, и она понеслась во все тяжкие. Она не хотела жить так как жила ее мать, ходить по струнке, выполнять слепо все распоряжение партии. Слепо подчиняться ей. Она хотела нового. Независимости от других, и вот результат. Она осталась одна. Нет семьи и друзей. Впрочем, были ли они, друзья? Вряд ли? Только собутыльники желающие погулять за чужой счет, и только. Теперь все это позади. Сладкая, беззаботная жизнь закончилась. Теперь только будни и их прозябание в инвалидной коляске, у окна своей комнаты. Это теперь ее удел.

Глава-4

Осознание неизбежного

Выписавшись из больницы она получила бесплатную инвалидную коляску она была на столько тяжелой и неудобной, что вряд ли кто-либо мог бы ни то что нормально сидеть в ней, а управлять ей никак не представлялась никакой возможности. Ее маневренность была на нуле, а чтобы ее сдвинуть с места нужно было усилие двух мужчин с бицепсами как у Сталлоне или Шварценеггера. Да и из одежды у нее было надета лишь ночная рубашка. Остальная одежда была разворована нянечками. Так что когда она оказалась на улице, ей просто не было куда пойти куда податься. Все отвернулись от нее. Квартира в Москве, но туда еще добраться надо. Так что Марьи ничего оставалась делать, как просить подаяние. Но и тут сразу возникла проблема. Милиция которую вызвали доктора приехала немедленно. Она попросту забрала Марью в отделение, а там уже выписали штраф и предупреждение по статье попрошайничество, сказав при этом: