Мой горячий Север

— Север, — я останавливаю его, сжимая длинные пальцы.

— Снова тороплюсь?

Я киваю и запрокидываю голову, чтобы получше разглядеть его глаза. Я прекрасно знаю, какой он горячий и сексуальный, и как классно целуется, но вот какой он настоящий? Он сам заговорил об этом, когда намекнул, что я не знаю его и делаю поспешные выводы по его внешности. Так какой он? Под итальянским пиджаком, подогнанным точно под спортивную фигуру.

— Знаешь, о чем я сейчас подумала? Ты как-то бросил вскользь, что год провел в инвалидном кресле. Это правда?

— Да.

— Ты попал в аварию?

— Под каток, — он странно улыбается, хотя глаза грустнеют и напитываются холодом.

— Нет, скажи правду. Не отшучивайся, а скажи, как было на самом деле.

Я разворачиваюсь в его руках и подношу руки к мужской рубашке. Белые пуговицы царапают подушечки пальцев, но я нажимаю сильнее и, не раздумывая, распускаю первую. Я хочу увидеть его тело. Те шрамы, о которых он говорил.

— Не молчи, Север. Ты такой красноречивый, когда изысканно домогаешься, а как отвечать на мои вопросы, так сразу пауза.

— Хочешь залезть мне в душу?

— Примерно так же, как ты мне под блузку.

Я произношу слова с легкой усмешкой и меня совершенно не смущает, что сейчас именно я расстегиваю его рубашку. Я уже дошла до третьей пуговицы и вижу знакомый медальон, который снова повернут той стороной, на которой написано “Север”.

— Север, — я зову его, напоминая, что до сих пор жду ответ.

— Я могу справиться с двумя-тремя парнями, но против толпы сил не хватило.

— Тебя избили?

И избили так, что он не мог встать на ноги год? Что за звери, что за бизнес брата, в котором он крутился. . .

— Не надо, — он сковывает мои руки мягкой силой. — Ты побледнела, тебе не нужно пока смотреть.

Я потеряно смотрю на него и не могу состыковать его холеную внешность со словами, которые он произносит.

— Это в прошлом. Я вышел из грязных дел, оставил полулегальный бизнес брата и не хочу назад. Я бы мог рассказать тебе другую историю, придумать обычное ДТП и ни слова правды, но я не хочу врать тебе. Не хочу строить из себя другого человека. Я такой, Юля.

— Значит ты не шутил, когда говорил, что в розыске.

Он качает головой.

— И ты так просто говоришь об этом? Я же чужая тебе…

— Тебе страшно сейчас? — он подносит ладонь к моему лицо и обводит по контуру, лаская. — Если бы я чувствовал, что ты боишься меня, я бы сразу ушел.

Я совершенно сбита с толку. Я должна оттолкнуть его, но вместо этого чувствую, как нас тянет друг к другу. Прочно и безнадежно, этому невозможно противиться. Я всю жизнь была осторожной и рассудительной, порой самой настоящей занудой, но сейчас фирменное благоразумие отказывает мне. Его вызывающая честность действует на меня.

Будоражит.

Я впервые вижу человека, который ничего не боится. Для него нет разницы, где делать решительный шаг — навстречу неприятностям в темный переулок или навстречу девушке, которую выбрал и которой решил открыться. Не знаю, чем заслужила, но он умеет очаровывать. Я действительно чувствую себя “той самой” сейчас. Он смотрит прямо в глаза и называет вещи своими именами. Снимает все защиты.

Я тянусь к нему сама и упираюсь лбом в каменную грудь. Дышу его сумасшедшим запахом и собираю факты. Он опасен. Он из другой жизни. Из фильмов о плохих парнях.

— Ты все-таки выбрал неподходящую девушку, — бурчу упрямо. — Север, ты познакомился со мной в банке. . . Место скучнее надо поискать, а теперь рассказываешь вещи, которые я только по телевизору видела. Тебе нужно было идти в бар для байкеров и искать там отвязную любительницу приключений.

— У меня аллергия на отвязных девиц.

— Не ври. У мужиков не бывает такой аллергии.

Север не спорит. Не знаю, когда он научился чувствовать меня, но он не тратит силы на слова. Мой запал без того выветривается. Я снова смотрю на расстегнутые пуговицы рубашки и вспоминаю, что хотела увидеть его.

— Сними рубашку сам, — мой взгляд падает на загорелую кожу над воротником рубашки. — Покажи мне.

Он пытает меня глубоким взглядом, но все же соглашается. Только делает по своему — по-хозяйски стягивает горячие руки за моей спиной и поднимает. Пара шагов и он находит горизонтальную плоскость. Опускает меня на комод и переносит сухие пальцы на свою одежду. Он небрежно сбрасывает пиджак, который падает прямиком на пол, а потом выдергивает одну пуговицу за другой из петель.

Вскоре рубашка тоже летит на пол.

Он идеален. Налитые прорисованные мускулы, как канаты, которые жестко стягивают его силуэт и делают из него сексуальный фетиш. Но это поверхностное впечатление, потом замечаешь шрамы. Их слишком много, до жестокого…

— Можно не только смотреть, — Север подшучивает.

Он тянет мои пальцы к себе и нажимает так, что мне приходится разомкнуть бедра. Он вдруг становится слишком близко, обжигает и дурманит разум. Его сильные крепкие ладони ложатся на мои ноги и задирают юбку выше. Мы трогаем друг друга и держимся на тоненькой границе, за которой уже маячит чистое безумие.

Голод и жажда.

— Все еще хочешь прогнать меня? — он специально задает вопрос, чтобы наклониться к уху и раззадорить низкими возбуждающими интонациями.

Запустить сладкую дрожь по моему телу.

— Север. . .

Я ловлю его ладонь, когда он резко толкается вперед и дотрагивается до моих трусиков. Он усыпил меня мягкой поступью, и вдруг знакомит с силой. Мужское раскатывающее желание прорывается наружу и я замираю, не зная, что делать. Мое сердце колотится и каждое прикосновение Севера как разряд. Ослепительный и пробирающий до нутра. Я чувствую Мужчину, голодного и сдерживающего инстинкты, чтобы не поранить меня.

Хищника.

Как быстро произошла перемена. . .

И почему это так заводит меня?

Север проводит пальцами по кружевной ткани, надавливая, и жарко выдыхает мне в лицо. Его губы не дают мне опомниться, он зацеловывает шею и лицо, приручает меня и вдавливает в стенку. Я безвольно откидываюсь на нее и перестаю сопротивляться. Ничего не делаю, даже когда его пальцы сдвигают трусики и накрывают чувствительную точку.

Я хочу этого.

Пусть сделает.

Пусть. . .