Мой горячий Север

— Ужасно, Анна. Даже на словах ужасно.

— Марк его тогда похоронил. В душе. Решил, что брата больше нет и что он виноват в его смерти. Я до сих пор не понимаю, как Север провернул всю эту схему, но рада, что он оказался настолько умен.

Анна вспоминает о чае и берется за тонкую ручку.

— Не будем больше о грустном, да? — она усмехается и, кажется, сама с трудом верит, что это возможно. — Девочки сейчас спят, но потом хочу показать. Похвастаться то есть, — она обворожительно смеется. — Ты любишь детей?

— А кто их не любит?

— Странные люди, — смеется Анна, пожимая плечами. — Хотя я долго не задумывалась о детях, жила сегодняшним днем, а сейчас даже дико вспоминать, что верила, что моя семья будет состоять из одного Марка. И что самое смешное, у меня теперь две копии Марка. Малышки пошли строго в отца, его порода перебила все мои старания.

— Они двойняшки?

— Да, сразу две красавицы, Яна и Елена. Муж говорил о сыне без остановки, пока я была на раннем сроке. Но вот так… Он их обожает. Теперь не докажешь, что хотел сына и только. Говорит, не было такого.

— Нужно было записывать на диктофон.

— За Севером не нужно записывать, вот честный человек! — Анна подмигивает мне как старой приятельнице. — Ему совесть досталась и за себя, и за Марка.

Анна вдруг отставляет чашку и встает с места. Она подходит ко мне и кладет теплую ладонь на мое плечо, мягко поглаживая.

— Всё будет хорошо, — произносит она тише, а я запоздало понимаю, что она прочитала внутренне напряжение по моему лицу, которое проявилось, стоило вновь коснуться Севера в разговоре. — Они скоро вернутся к нам. Вот увидишь, — Анна уверенно кивает. — Ты мне лучше расскажи, какой он сейчас. Что угодно, любую мелочь или случай, я бы послушала с удовольствием.

— Я даже не знаю что…

— Как вы познакомились?

— О, Боже, — я непроизвольно закатываю глаза. — Он разбил Порше, чтобы позлить меня.

— Да? Думаю, он хотел впечатлить, а не позлить.

Глава 24

Я остаюсь в доме Марка и Анны. Мне показывают комнату на втором этаже, которая становится моей спальней и в которой приятно пахнет восковыми свечками с ванильными нотками. Анна признается, что свечки — ее слабость, что она собрала уже целую коллекцию из Zara Home и заодно собрала целую коллекцию насмешек мужа.

Марк любит подшучивать над ней. На безопасные темы.

Я прохожу к большому балкону и вижу полоску морского берега вдалеке. Она почти теряется за перепадами высоты, по которым карабкаются извилистые дорожки и частные дома, натыканные то тут, то там. Но вид сумасшедший, а аромат вовсе кружит голову. Южная природа, обласканная щедрым солнцем, имеет свой неповторимый аромат. Я люблю его всем сердцем и признаюсь себе, что проведу немало вечеров на уютном балкончике.

Особенно с Севером. Я дождусь его, а потом мы откроем бутылку сухого красного и останемся здесь. Чтобы дышать морским воздухом, говорить о глупостях, улыбаться с подтекстом и считать шажки минутной стрелки, которые будут подводить к ночным часам и другим развлечениям. Ночью в голову бьет другой градус и алкоголь тут совершенно ни при чем.

Ласки и поцелуи Севера так крепки, что я даже сейчас чувствую, как мысли уплывают в дымку удовольствия. Мне уже не хватает его, не прошли даже сутки, но в груди неприятно скребет и мне хочется, чтобы побыстрее стемнело, а потом рассвело. Пусть пробегут дни, которые нужны Марку, чтобы вытащить брата из карцера… Боже, что я говорю?!

Какой еще карцер?!

Я возвращаюсь в комнату и сажусь в кресло, подбирая под себя ноги. Я покинула Анну, сказав, что хочу принять душ и немного отдохнуть, но идти в душевую кабину сил нет. Я кручу в ладони сотовый телефон, который дал мне водитель Степан, и зачем-то открываю список контактов. Степан не ошибся и записаны всего два номера — его и Марка. Наверное, сюда еще можно добавить телефон Анны.

Кого еще?

Северу я пока не могу звонить, а остальным просто не могу. Люди из моей прошлой жизни остались за разделительной чертой.

Так пусто…

Может, это временно, но сейчас тишина кажется пророческой.

Я резко поднимаюсь на ноги, не давая себе развести депрессию на пустом месте, и все-таки иду в ванную. Потом переодеваюсь в спортивный костюм, который нахожу на крючке, и возвращаюсь на первый этаж. Мне нужно держаться людей, а не замыкаться на слезливой тревоге за Севера. Он вернется, он обещал мне, а я всего лишь должна вытерпеть несколько дней разлуки.

Должна.

Тем более мне повезло и здесь есть Анна. Я уже чувствую, что мы станем подругами. У нас схожие взгляды и даже, как будто, характеры, я тоже люблю играть в нежное и хрупкое существо, которое нужно всячески оберегать. В мирное время так точно, а вот в кризис я могу и сама подставить плечо второй половинке. Я, как и Анна, люблю говорить мягким голосом и окутывать ласковыми женскими интонациями.

Я никогда не могла понять теорию, что мужики любят стерв и нужно знать себе цену, дрессировать бедняг под свои высокие запросы и повторять муштру день за днем. Я не видела ни одного случая, когда это работает. Зато видела безумно красивый и сексуально выверенный инстаграм знакомой девушки. Каюсь, я завидовала ее идеальной фигуре и тому, с каким мастерством рыжей ведьмы она умеет выбирать соблазнительные позы и игриво улыбаться, раскатывая чистый порок по пышным губам.

А потом я заметила одну деталь и пролистнула половину ее профиля, чтобы натолкнуться на нее снова и снова. В смазанных отражениях на кадрах можно было заметить, что ее фотографирует ее малолетний сын. Вадик. Она прятала его, но одно поздравление сына с днем рождения затесалось на ее страничку. Как раз после видео, где она идет по коридору, пошло покачивая бедрами, и опирается на поручень, прогнувшись в спине так, что в разрезе платья мелькает нижнее белье.

Все это снимал Вадик.

Я не видела ничего, что бы выглядело столь жалко. Пронзительный крик женского отчаяния. Того самого одиночества, когда есть кого развлечь целый уик-энд, а потом в твоих услугах провинциальной хищницы не нуждаются. Богатые и успешные мужчины сами еще те хищники, с ними можно играть, но не стоит видеть в них идиотов, которые вчера родились.

Я не могу ответить себе, чем заинтересовала Севера. Если я что-то умею, так быть щедрой с тем, кого выбрала. Мне даже кажется, что это все. Больше в моем списке завидной невесты ничего нет.

Я сворачиваю на кухню и помогаю Маргарите, которая раскатывает тесто для вареников. С ней час пробегает незаметно, а там появляется Анна и зовет меня к девочкам.

— У нас голубая детская, — говорит она. — Марк был уверен, что будет сын и… немного поторопился. А она мне так понравилась, что я не захотела переделывать. Только одну стенку переклеили, где были самолеты.

— Оу, теперь мишки, — я смеюсь, замечая плюшевых красавцев, которые нарисованы столь реалистично, что шерстка переливается как настоящая. — А кто тут у нас?

Два милых карапуза лежат в кроватках. Я подхожу ближе и попеременно заглядываю то в одну, то в другую, замирая от всем понятного восторга перед крохами. Потом прошу у Анны разрешение взглядом и после ее кивка беру малышку в красивучем розовом платьице на руки. Она так сладко пахнет и тут же выставляет ручки, которые тянет ко мне навстречу. Она заинтересованно смотрит на меня и чуть отодвигается, чтобы было удобнее меня разглядывать.