Мой горячий сосед снизу

Мы выходим за дверь и прячемся за выступ стены. Увидеть нас здесь почти невозможно.

— Ну, что ты хотел сказать? — я складываю руки на груди.

— Я хотел сказать, что ты для меня не просто симпатичная соседка, которую можно трахать…

— Больше нельзя, — хмыкаю я.

— Я и хотел бы, может, чтобы наши отношения были только в горизонтальной плоскости, но ты с самого начала понравилась мне гораздо больше, чем любая другая девушка, с которой я когда-либо просто спал…

— Ах, так их было много?

— Но пойми меня правильно: я десять лет жил в браке.

— Я тебе жениться не предлагала.

— Да, но это был так себе брак. От мысли, что это может повториться, меня начинает мутить. Ты, конечно, не Кристина…

— Ну, спасибо и на этом!

— Но сейчас ты ведешь себя как она, — он почему-то улыбается, и я поджимаю губы:

— Тебе смешно, что я тебя затопила?

— Немного. Но ночью я хотел тебя убить.

— Я извиняться не намерена.

— Хорошо. А я вот прошу прощения. Мне жаль, что я обозначил наши отношения просто как дружбу телами… Это было круто, но ты заслуживаешь гораздо большего, чем просто классный секс.

— Ага.

— Мне жаль, что я написал тебе вчера это сообщение. Я думал, оно тебя позабавит, но ты выглядела так, словно тебе написали там что-то совсем уж жуткое… Я не подумал о том, что рядом Кристина и тебе будет неприятно.

— Ага.

— Мне жаль, что ты не можешь отпустить эту ситуацию. В смысле, то, что ты учительница моей дочери… Это же классно! А Кристине ты правда ничем не обязана.

— Ага.

— И последнее. Мне жаль, что вчера я так набросился на тебя…

— Ты порвал ворот моей любимой рубашки.

— Прости, — он опускает голову, но тут звенит спасительный звонок, я быстро разворачиваюсь на каблуках:

— Мне пора на урок, — и уже делаю шаг в сторону класса, когда Олег хватает меня за запястье и, наклонившись ближе, чмокает меня в щеку.

22 глава

Вечером, вернувшись после уроков домой, я первым делом принимаюсь за уборку. Хочешь или не хочешь — полы затереть все-таки нужно. Кафель на полу в ванной комнате не пострадал, а вот паркет в коридоре безбожно вздыбился, пошел волнами, покрылся мерзкими темными пятнами. Но это — ерунда. Я и вправду собиралась его менять. Все, что выше пола, в полном порядке.

Нестерпимо пахнет влагой. Душно, горько. Если хорошенько не проветрить — может и плесень где-нибудь появиться. С ней и так-то сладу нет в этом вечно мокром Питере. Я распахиваю настежь все окна — благо, вечер теплый, — и оставляю их открытыми до самого утра.

Вторую ночь я не могу сомкнуть глаз. Все мысли — о нем, о нем, о нем… Но уже без отчаяния, что было прежде. Он попросил прощения — я чувствую, что это было искренне. Потираю щеку, которой коснулись его губы. Как будто клеймо, которое до сих пор горит, хотя прошло уже несколько часов.

Я, конечно, ничего не сказала ему. Просто вернулась в класс. Тем более это был первый урок в новом учебном году — большая ответственность, не хотелось тратить силы на что-то другое.

Но вечером мои мысли все равно возвращаются к нему.

Он прав: я веду себя как Кристина, а может, даже хуже. Кристина ведь не топила его квартиру, пользуясь тем, что находится сверху? А Кристина всегда была сверху, я это понимаю: давила, манипулировала, диктовала условия. Властная натура. Это и на родительских собраниях было понятно. Так зачем же я веду себя точно так же?

Он тоже хорош. Но мы друг друга стоим. Совпадаем забавно и точно, как две детальки лего. Вроде бы, я — желтая, он — зеленая, но все равно сцепляемся крепко, хрен разорвешь.

Олег не звонит и не пишет. Тем более не долбится в дверь. На целые сутки наступает затишье.

Я успеваю подумать.

Зачем я это сделала?

Эмоциональный порыв… даже нет, не так — срыв? Да. До этого ведь много раз, стоило ему начать изводить меня в постели, грозилась затопить его. Затопила. Исполнила шутливую угрозу. Кто бы мог подумать?

Банальная обида? Тоже да. Я ведь влюбилась в тебя, чертов придурок, а ты… Да еще с этими своими тупыми сообщениями на телефон… Ужасно.

Желание увидеть наконец его квартиру? Разумеется. Теперь ведь ему придется пустить меня, чтобы я оценила ущерб, да?

На следующий день я не выдерживаю и сама спускаюсь к Олегу.

Он молча открывает дверь и отступает в сторону: проходи! Сработало.

За два дня вода, натекшая в его квартиру из моей, почти высохла, но оставила после себя уродливые следы. Я с мрачным видом прохожу по всем комнатам: штукатурка распузырилась, начала отслаиваться и отваливаться кусками, обои пошли волнами, размокли, растрепались, стали отклеиваться.

— Твое счастье, что я и так собирался делать ремонт, — хмыкает Олег. — Иначе я был бы вынужден потребовать у тебя возмещения ущерба, — я поджимаю губы, чувствуя себя виноватой — так мне и надо, — а он продолжает: — Но есть кое-что, от чего мне правда грустно, — он открывает дверь в комнату Милы. Я медленно вхожу, оглядываясь по сторонам. Когда-то тут была спальня настоящей принцессы, но теперь кровать стоит без балдахина и даже без матраса, лиловые обои отваливаются от стены, звездный потолок безнадежно испорчен, а мягкие игрушки стоят рядами на подоконнике: просушиваются.

— Уютно, — замечаю я. — Было…

— Мила любила свою спальню, — говорит Олег. — После развода я собирался сделать здесь рабочий кабинет для себя, но… именно эта комната удерживала меня от начала ремонта. Мне было жаль расставаться с ней.

— Понимаю. Прости.

— Ага, — он кивает.

— С пятого этажа не приходили, не жаловались? — спрашиваю я, и Олег качает головой:

— Пока нет. Но насколько мне известно, они сейчас в отпуске… Вернутся на днях. Тогда и узнаем, — его последняя фраза звучит как приговор. Я вздыхаю.

— Знаешь их хоть немного? Адекватные люди?

— Да вроде, — Олег с сомнением пожимает плечами.

— Ладно, — мнусь на пороге детской, не зная, что еще сказать. Первый раз между нами такая неловкость. Все было — страсть, веселье, злость, — но неловкость — первый раз. — Ну, я пойду? — выдавливаю наконец.

— Как насчет заключить мирный договор?

— Это как? — я напрягаюсь.

— Ну, я не рвусь затащить тебя в постель, а ты стараешься меня не затопить снова. Или не спалить, мало ли что там тебе еще в голову придет…