Мой холодный Эрих. Книга вторая

– Цыпленок… – стонет Эрих.

– Что? – спрашиваю я, поворачиваясь к нему.

Он весь напряжен, ноги поджаты, трогаю его набухшего и горячего друга, нежно провожу пальчиками от купола до основания и обратно. Эрих взывает. Усмехаюсь и медленно тяну плаг, но до конца не вынимаю, останавливаюсь и резко ввожу обратно. Входит с трудом, чувствуется как там всё переполнено. Эрих взбрыкивает, словно через него пропустили электрический ток и сжимается. Оставляю его так, иду в ванну.

– Цыпленок, – кричит он мне вслед.

Ухмыляюсь, не отвечаю. В ванной мою своего малыша, увлажняю полотенце и возвращаюсь обратно. Тем временем Эрих ещё больше ужался и выгнулся.

– Цыпленочек… – уже жалобно просит Эрих.

Наклоняюсь, вытираю мокрым кончиком полотенца его попку, хватаю губами его друга – какой он пульсирующий, как приятно ощущать во рту его бьющеюся беспомощную плоть. Эрих глубоко вздыхает, дергается, звенят об кованную решетку его наручники.

Ладно, решаю я, хватит его мучать. Накрываю его полотенцем и вынимаю плаг. Сироп выплескивается плотным напором. Эрих шумно выдыхает, расслабляется. Дожимаю последние капельки и вытираю его друга, пах и живот. Откидываю полотенце, убираю плаг в коробку, а коробку на тумбочку. Ложусь рядом с Эрихом, обнимаю его.

– Расстегни меня, – говорит он.

– Неа, ты сегодня поспишь связанным, – решаю я и целую его в бок. – Вам понравилось?

– Да, – не сразу отвечает он.

– Хорошо, – усмехаюсь я и закидываю на него ногу, прижимаюсь к нему сильнее.

Он немного егозит, видимо подыскивает поудобнее положение и, в конце концов, замирает и засыпает. Прислушиваюсь к его мерному дыханию. Лежу, легонько трогаю его могучую грудь, никак не могу заснуть. Ещё и вдруг пить захотелось.

Встаю, нахожу свои трусики и натягиваю. Беру с собой плетку перед тем как спуститься вниз на кухню, на случай, если встречусь с Виктором или Олегом, чтобы была возможность отбиться.

Осторожно иду по лестнице и всё-таки вижу там свет. На цыпочках подхожу ближе. На кухне Виктор. Стоит ко мне задом, в ушах наушники, пританцовывает, крутит своей красивой округлой попкой, меня не слышит. Тихонько подбегаю к нему и с размаха сильно бью плеткой по его голым ягодицам. Он вскрикивает, роняет пластиковую миску, из неё высыпаются хлопья и разливается молоко. Он хватается за свой зад, ошарашенно оглядывается на меня, вынимая наушники. Я бью его ещё раз.

– Сука! – орет он и бросается на меня. – Ну, ты сейчас получишь.

Ржу и отскакиваю от него, несусь в гостиную, он за мной. Бегаем вокруг дивана. Наконец, ему надоедает.

– Иди сам ко мне, – предлагает он.

– Неа, – смеюсь я. – Ты меня трахнул, я тебе за это всёк. Всё по-честному.

– Иди сюда по-хорошему, а то я тебя догоню и снова трахну, – угрожает Виктор.

– А попку свою погладить дадите?

– Ты хочешь погладить мою попку? – удивляется он.

– Ага, – киваю.

– Ну, погладь, – разрешает он.

– Только вы нагнитесь и облокотитесь на диван.

– Убери свою палку, тогда нагнусь.

Кидаю плетку на столик, показываю ему свои пустые руки. Он наклоняется на спинку дивана и выпячивает свою красивую попку с двумя розовыми полосками на своих полушариях от моих ударов. Неуверенно подхожу к нему, кладу свои ладошки на его ягодички. Глажу.

– Тебе так нравится моя попка? – спрашивает он.

– Угу.

Провожу вокруг по ним и ребром ладони чуть-чуть заезжаю в щелочку. Он резко разворачивается, хватает меня и бросает на диван, придавливает своим весом, сдергивает с меня трусы, задирает мои ноги и уже его палец оказывается глубоко в моей дырочке.

– Ай! Так нечестно! – кричу я.

Пытаюсь от него отбиться, но он крепко держит мои запястья в одной руке, коленом давит на мой живот, а второй рукой массирует мой «орешек».

– Мне так неудобно, – начинаю стонать.

– А как тебе удобно? – интересуется он.

– Я хочу встать.

– Ну, встань.

Он отпускает меня и чуть отстраняется. Встаю на пол и перекидываюсь через подлокотник, кладу локти на диван и выпячиваю попку, расставляю ноги.

– Как в прошлый раз, – тихо говорю я.

Виктор ухмыляется, похлопывает по моим ягодичкам и расширяет щелочку, ощущаю, как его ствол упирается в меня и проходит через сфинктер. Приподнимаюсь на цыпочках и выгибаюсь. Он входит глубоко и начинает ездить по мне взад-вперед, доходит до той точки, и я вскрикиваю, мой малыш поднимается. Испытываю опять те же наслаждения. Всё переворачивается у меня изнутри. Мне и неуютно, что это происходит с Виктором, но и хочется вновь испытать то, что было в душе. Зажмуриваюсь и слегка постанываю, перебирая ногами, учащенно дышу.

Он набирает темп, и я подстраиваюсь под него, как это только что делал Эрих, сливаюсь с Виктором в одном движении. Он елозит по моей точке, и я начинаю громко и сладострастно стонать, сжимая пальцами обивку дивана. Эмоции переполняют меня, в моей голове раз за разом вспыхивают фейерверки новых ощущений.

Вскрикиваю от вдруг очень сильного толчка и чувствую, что вот-вот кончу. Хватаю с дивана свои трусы и обертываю малыша, и тогда расслабляюсь, выплескивая в них сироп. Виктор выходит из меня и кончает на мою спину, размазывает по моей коже свой сироп. Хлопает меня по попке.

– Сладкая попочка, – ухмыляется он и падает на диван. – Хорошо раскаченная, даже без смазки теперь получается.

Поднимаюсь, хочу уйти.

– Посиди со мной, – просит он.

И не дожидаясь от меня ответа, хватает за руку и садит себе на колени. Падаю на него и обнимаю за его мощную шею. Опускаю глаза. Зажимаюсь, словно Эрих может войти сюда в любой момент и застукать нас, но он не войдет, он наверху, спит, пристегнутый к спинке кровати. Но может появится Олег.

Виктор гладит мои руки, бедра, отклоняет мою ладонь с зажатыми в ней замаранными трусиками и проводит по моему малышу. Морщусь. Не знаю, что со мной происходит, мне приятны касания Виктора, но люблю же я Эриха.

– Поцелуй меня, – говорит он.

Поворачиваю к нему лицо и касаюсь его горячих губ своими. Он захватывает больше, проникает в мой рот, входит глубоко язычком, утыкается в щеку с внутренней стороны. Немного больно ещё там, Олег слишком сильно долбился, но не отстраняюсь, принимаю его. Виктор разворачивает меня к себе, разводит мои ноги, хватает меня за попку и прижимает к себе. Наши обмякшие малыши сталкиваются. Вздрагиваю. Я чувствовал на своем малыше только кончик Эриха, больше ещё никого. В те разы с Виктором и Олегом такого не было.