Мой хозяин-2

— Да чёрт её знает! У неё в голове такого понамешано… Порой кажется — убил бы, а порой как посмотрит своими глазищами…

Не успел я войти в дом, навстречу мне выбежала Милана. В лёгком розовом платье, с распущенными волосами, она казалась совсем девчонкой — лёгкой и воздушной, словно дуновение свежего ветерка. Увидев её, я не удержался от улыбки.

— Там коробки какие-то привезли, — выпалила она прямо с порога. Быстро перебирая босыми ногами, спустилась по крыльцу и бросилась мне навстречу. — Сказали, что это для меня…

— Если сказали, что для тебя, значит, для тебя, — потихоньку засмеялся я. — Тебя что-то смущает?

— Просто… — Она действительно выглядела смущённой. Прикусила губу, потом улыбнулась. — Мы куда-то собираемся?

— Завтра у отца приём, — не стал я тянуть с ответом.

Услышав это, Мила переменилась в лице, глаза её округлились и стали совсем огромными. Я смотрел, как подрагивают её ресницы, как беспокойно двигаются пальцы.

— И чего ты испугалась? — спросил наконец я. Взял её за руку и сжал. — Я же буду с тобой. А отец… Он не должен тебя волновать. Это только мои проблемы.

— Он же меня ненавидит… — прошептала она.

Я обнял её за плечи и прижал к своему боку. Не объяснять же ей, что мой отец в принципе не способен на глубокие чувства. Это я теперь понимаю — собственное счастье он променял на дело всей своей жизни, но равнозначным ли получился обмен? Вряд ли… Да только время — та самая вещь, которую нельзя купить. И отмотать назад собственную жизнь тоже нельзя равно так же, как и прожить её заново. В конце же… В конце мы получаем свой собственный итог. Каким он будет — зависит лишь от нас самих. Я надеюсь, что мне с этим повезло…

=17.

Вандор

Стоило мне увидеть Милану, желание ехать куда-либо отпало напрочь. Не сказать, чтобы оно и так-то было хоть сколько-то значимым, а тут… Расшитое мелким бисером чёрное платье свободно струилось по её совершенному телу, тончайший шёлк колыхался при каждом мимолётном движении. Убранные в высокий пучок волосы открывали изящную шею и тонкие плечи, а уж маленький кокетливый завиток, оставшийся на затылке… В довершении всего — остроносые лаковые туфли на умопомрачительной шпильке, подчёркивающие красоту идеальных лодыжек. Глядя на неё, я чувствовал себя неуверенным школьником, которому выпала честь сопровождать на бал самую прекрасную девушку вечера.

— Как тебе? — спросила она, сделав оборот вокруг своей оси.

Я лишь качнул головой. Дотронулся до длинной серёжки, украшенной крупным синем камнем, ещё раз осмотрел Милану с головы до ног и снова качнул головой, словно бестолковый китайский болванчик.

Кажется, дар речи у меня пропал… По всей видимости, результатом моя жёнушка осталась довольна, потому как взяла с постели лёгкую шёлковую накидку и, смяв в пальцах, проговорила:

— Я готова.

Я поправил узел галстука, посмотрел ей в глаза. Идея плюнуть на всё нахер становилась всё более заманчивой. Если у меня от этой красоты дыхание перехватывает, что говорить о всех тех педарастах, что этим вечером будут пялиться на неё?! А пялиться они будут…

Очевидно, во взгляде моём отразилось что-то нехорошее, потому как Милана поспешила улыбнуться и, взяв крохотный, украшенный пайетками клатч, спросила:

— Мы идём?

— Идём, — ответил я со вздохом. И правда, не прятать же её теперь от всего мира! А хотелось бы…

К моменту нашего прибытия к дому отца, стоянка, расположенная у ворот, была почти заполнена. Возможно, следовало воспользоваться положением и оставить машину в гараже, но лишний раз акцентировать на себе внимание не хотелось. Один из встречавших гостей лакеев провёл нас в наполненный людьми дом. Подошедший официант тут же предложил нам напитки, и я, взяв с подноса два бокала с шампанским, протянул один Милане.

— Мне разве можно? — спросила она с самым серьёзным видом прежде, чем сделать глоток.

Мысленно я отметил это. Как бы она ни нервничала, как бы ни переживала, её врождённое чувство ответственности никуда не делось. Я мог сколько угодно раз обвинять её в глупости и безолаберности, но на деле это было вовсе не так. Да, в силу возраста она делала ошибки, но в глубине души её отличало огромное чувство сознательности.

— Бокал хорошего шампанского тебе не повредит, — ответил я, придерживая её под локоть. Милана потихоньку кивнула и только после этого пригубила игристое вино.

Осмотревшись по сторонам, я заметил направленные на нас заинтересованные взгляды — как мужские, так и женские. Мужчины смотрели с неприкрытым восхищением, некоторые — с явным вожделением, словно бы Милана была сладким леденцом, который им так и хотелось облизать. Внутри меня тут же поднялась волна жгучего раздражения. Захотелось вытащить револьвер и разрядить в каждого, кто посмел допустить хоть одну сколько-то непристойную мысль в адрес моей женщины. Сжав челюсти, я поспешил увести Милу вглубь зала. Вслед нам обернулась какая-то дамочка в соболиной накидке. На улице, мать её, лето, а у неё соболя… О чём тут вообще может идти речь?!

Взяв тарелку, я положил на неё несколько тарталеток и протянул Миле.

— Спасибо, — тут же откликнулась она и, подхватив одну пальцами, мягко сняла губами кусочек бри. Я засмотрелся на неё. Снова. С трудом сдержал порыв коснуться её бархатной щеки, уголка рта.

— Добрый вечер, Вандор, — произнесла остановившаяся рядом женщина и с интересом посмотрела на мою жену.

— Добрый, Лана, — кивнул я. Лана была супругой одного из давних партнёров корпорации. Не плохая, в целом, баба, но скучная до зубовного скрежета. Приёмы, благотворительные вечера… Очевидно, она ждала, когда я представлю ей свою спутницу. Что же, разочаровывать её я не стал и проговорил:

— Познакомься, Лана, это моя супруга — Мила.

— Очень приятно, — на губах женщины появилась безликая улыбка. Мила ответила ей точно такой же — дежурной, безэмоциональной, и это немного подняло мне настроение.

Оказывается, моя девочка вполне способна держаться с достоинством в так называемом обществе. Да ещё и выглядеть при этом, словно королева. Пожалуй, вечер перестаёт быть томным…

— Вот ты где, — примерно полчаса спустя к нам подошёл отец. — А я тебя везде ищу.

— И зачем же, можно спросить?

— У меня к тебе есть разговор, — сухо проговорил отец, не глядя ни на меня, ни на Милану, хотя в том, что он уже успел рассмотреть её со всех сторон, я не сомневался.

— Это важно, Вандор, — тоном, не терпящим возражений, заявил он. — Оставь ненадолго свою красавицу. Никуда она не денется.

Мила выглядела обеспокоенной, и я поспешил легко, словно невзначай, коснуться её запястья. Как-то безотчётно прикосновение рук стало для нас важным знаком — выражением поддержки, доверия. Я чувствовал, что это для неё важно, важно было это и для меня самого. Отец ждал, и я ощущал, как с каждой секундой нетерпение его возрастает. Ждать он никогда не любил, а уж ждать из-за какой-то девчонки… Вот только для меня эта самая девчонка имела куда большее значение, чем все на свете грёбаные приёмы с грёбаной икрой и шампанским. Если отец ещё не понял этого, придётся ему это сделать, иначе дельного у нас ничего не получится.