Мой каприз

Нашла ее хозяйку и тут же позвонила.

– Маргарита Петровна Селедкина? – спросила я деловым тоном. – У меня к вам особенно выгодное предложение.

У старушки Селедкиной чуть инфаркт не случился, когда она узнала, сколько я готова заплатить за то, чтобы она своего постояльца попросила съехать немедленно. Он, оказывается, как раз заплатил только до конца этой недели, а тут всего три дня осталось. Мне в самый раз.

Мне старушка не откажет.

– Только, куда же он пойдет? – причитала старушка.

– Поймите, бабушка, – говорю я нежно. – Мы с ним любим друг друга, а он так горд, что никак не соглашается жить со мной, потому что я богата. Ко мне он поедет, а уж я его не обижу, обещаю.

Старушку это сразу утешило, а я руки от восторга и предвкушения потирала. Бог с ним с учебным днем, прогуляю весь. Ехала в ресторан и не удержалась – по дороге зашла в магазин для взрослых и купила своему котику шипастый ошейничек. Для питомца – в самый раз, так и заявилась с ним в ресторан, покручивая его в руках.

– Принесите мне кофе и позовите администратора, – велела я официанту, даже не успев выбрать столик.

Тот предсказуемо перепугался, а я едва держала себя в руках, когда ко мне подошел мужчина в строгом костюме.

– Что-то случилось, мадмуазель?

– Да, присядьте, – ответила я, все же переходя на французский.

Мужчина неохотно подчинился, явно не понимая, что я задумала. Мне как раз принесли мой любимый кофе, запомнили и неудивительно, если учесть, кто мой отец.

– Я хочу, чтобы вы уволили Кирилла Панова, – прямо сказала я.

– Но, простите, у нас не было никаких претензий к Кириллу вот уже два года и…

– Он должен остаться без работы и мне все равно как, – перебила его я. – Думаю, вы понимаете, что вам проще его уволить, чем ждать, что ваш ресторан закроют, когда я попрошу у папы помочь в решении этого вопроса.

Мужчина все сразу понял, побелел, кивнул и ретировался, а я пила кофе и смотрела на ошейник.

Давай, мой милый, приходи на работу, я тебя уже жду.

Потом только поняла, что он тут не появится уже в зале, подозвала официанта и спросила:

– Кирилл Панов сегодня работает?

– Да, скоро должен приехать.

– Тогда проводи меня в вашу раздевалку, хочу посмотреть на моего сладенького мальчика.

Официанта передернуло, а я едва не рассмеялась, но меня действительно отвели в раздевалку, а там как раз моя лохматая прелесть в одних джинсах с администратором говорит, злится явно, а меня это еще больше возбуждает. Ему сейчас ошейник больше всего подошел бы – был бы дерзкий ручной зверь.

– Прости, – сказал ему администратор и Кирилл хотел ему ответить явно чем-то грубым, но увидел меня и скривился.

– Как я сразу не понял, что это ты!

– Да, дорогой, это именно я. Может быть, еще раз обсудим наш договор, я тут как раз тебе украшение нашла…

Хохотнув, я показала ошейник и поманила его пальцем.

Мне нравится его гнев, потому что я уверена: в действительности ничего он мне не сделает, как и все в этом мире. Все хотят денег, а если не хотят, то боятся тех, у кого они есть.

Глава 11. В тисках

Кирилл

Это был ужасный день. Сначала я старательно доделывал перевод прямо на паре, потом спал на лекции, подперев голову. Главное было себя не выдать. Тут знают, что я по первому образованию преподаватель, потому, по мнению всех профессоров, обязан быть особо почтительным и понимающим, а то, что сейчас я студент и нахожусь по иную сторону университетских баррикад, никого не волнует.

К счастью, я привык иногда перебиваться сном в двадцать минут, перед работой помогало.

Только там меня ждала отвратная новость. Туда успела явиться эта курица Коршунова, и я остался без работы!

Стоит, зараза такая, смотрит на меня и ошейником размахивает.

– Может, еще раз обсудим наш договор? Я тут как раз украшение нашла…

Она еще и шагнула ко мне, бесстыдно царапнула мне грудь и хотела коснуться лица, но я поймал ее за запястье.

– Что тебе нужно? – спросил я прямо. – Чего ты ко мне прицепилась-то?

– Я же уже сказала, – хохотнула она и тыкнула в меня пальцем, хоть я и держал ее запястье, видимо зря не стал сжимать ей сильно руку. – Ты будешь моим парнем.

– Тебе никогда не говорили, что ты избалованная наглая тварь? – не выдержал я, резко отдернув ее руку в сторону и отступая от греха подальше, а то черт ее знает, эту ненормальную.

Она рассмеялась.

– Мне очень нравится, как ты сопротивляешься. Это очень мило, но я же уже сказала: выбора у тебя нет.

И тут она внезапно стала строгой, достала из сумки несколько листов и протянула мне.

– Это черновик договора.

Я даже прикасаться к этим бумагам не стал. Господи, скажите, что это вообще все розыгрыш и меня снимает скрытая камера? Я даже осмотрелся в надежде, что все именно так, но, увы, никаких камер здесь не было.

– Может, вы все же будете выяснять свои отношения не тут, – жалобно попросил администратор.

Он был так бледен, что, казалось, в обморок упадет. Что ж, видимо это совсем не розыгрыш.

Не понимая, как себя с ней вести, я решил просто не реагировать на нее, а пошел обратно одеваться. На работе меня все равно не восстановят, по крайней мере, пока, может через пару недель, а лучше через месяц…

– Значит, будешь меня игнорировать? – хохотнула она. – Что ж, тогда я оставлю это тут. – Она бросила договор на единственный пластиковый стул в этой коморке. – Жду тебя в ресторане за столиком, за один страстный поцелуй покормлю, а если оближешь мне пальчики, даже куплю тебе десерт.

И тут я не выдержал. Во мне просто взорвалось негодование, так что я едва не порвал надетую футболку.

– А член ты пососать не хочешь?!

– А это надо заслужить, – невозмутимо ответила она мне и вышла.

Так материться мне еще никогда не хотелось. Никакой договор я забирать не стал, даже смотреть на него не стал. Как-нибудь перекантуюсь без работы, переводов больше возьму, но эта дрянь своего не добьется, и как она могла мне нравиться?

Пришел домой, а там «здрасте, приехали»: хозяйка квартиры на кухне и без предупреждения.

– Маргарита Петровна, так завтра вроде же договаривались, – удивился я и сразу признался: – Я деньги с карты не снял.

– Ой, и не торопись, родненький. Они тебе не понадобятся, – выдала старушка. – У меня с понедельника тут другой жилец живет.