Мой Коктебель

И мы неизменны.

**********************************************

Любовь

Ты научилась плавать этим летом.

Ты загорела дочерна. Весь день на пляже.

А вечером гуляешь. И думаешь о чем-то очень важном.

На берегу, где шиповник всё гуще.

Зреет терновник. В колючие дебри спелый вплетается куст ежевики.

Вьётся тропинка по горному склону.

Дура-корова стоит на тропинке. Посторонись, мы пройдем.

’По траве полыни. Чабрецу и мяте.

Через виноградник, что давно забыт.

Посинел терновник, незамысловатый.

И кизил багровый сладостью налит”.

”Хороша песенка, правда? Как там по-испански корова: бака, или вака?”.

Мы пройдем, мы проходим.

Каменная голова лягушки. Маленькая Лягушиная бухта.

Чистая вода голубая.

Дети резвятся, не понимая. Взрослые, эти всё понимают.

Вечером, обрывки газеты. Чайки ругаются, поедая чьи-то оставленные припасы, чей-то недоеденный полдень.

Мы не оставим солнца ни капли, капли воды высыхают на теле, слёзы, как далеки наши слёзы, как мы за месяц с тобой загорели.

Сколько ещё впереди, не считаем, ни дней, ни часов, ни минут.

С точностью до минуты.

Спать.

Сны, угорелые летние сны

в очереди толпятся, кровать,

то надувным матрасом дрейфует около берега твоего сна,

то тишина, глубина морская,

голубая медуза и тишина.

Всё успеть перевидать и утро.

Совершенно никаких и масса

новых забот.

Жаль,

Что с билетом обратным трудно.

Хорошо,

Что с билетом обратным трудно.

Москва подождет.

Какая взрослая. Чужая. Не такая.

Смущённая немного. Не моя.

О чём заговорить с тобой? Не знаю.

Тебя я иногда на улице встречаю.

Гуляешь. Где-то снова загораешь.

Какая скучная.

Наверно подменили.

В Москве в тот год январские метели выли.

А в декабре я не встречал тебя.

**********************************************

Планерское

Вечером. Опустеют пляжи.

Тень от горы легла на море.

Слышней волны. Пронзительней чайки.

Они уже не боятся. Нашей любви.

Конец ознакомительного фрагмента.