Сентябрь, как выпивший художник,Споткнувшись, обронил листву.А подмастерье – мелкий дождик —Семь дней учился волшебству.Перемешал все краски лета,Устроил пышный карнавал,Присвоил клёну эполеты,Мундир ему пририсовал.Толпе танцующих берёзокНакинул на плечи парчу…И наяву, как в детских грёзах,Все удаётся ловкачу.Рисует на стекле узоры,По лужам выбивает марш,Был, как бродяга, беспризорный,А стал – как королевский паж.Вступает, ритмами играя,Моей гармонии назло.То затихая, то сгорая,То вкривь, то вкось – как повезло.И вдруг – аккорд громоподобный:Пришла хозяйка торжества!Ах, ОСЕНЬ! Право, неудобноНе чтить каноны естества.Куда пропало бабье лето?Где зорь малиновый закат?Где в парках наших игры света?Где наш Сентябрь-аристократ?Неужто стал уже банкротом?Продрог, промок, лишился сил?На листьев золотых банкнотыСемь дней усердно моросил.В
старанье этом, с ветром споря,Завесой туч от солнца скрыв,Он грибникам (и мне!) на гореВ лесу устроил перерыв.Скучают березняк и боры,И всё ж, хозяйка торжества,Давай устроим вместе сборы,Ну, вот хотя б из озорства!Наденем старые бахилы,Накинем поседевший плащ,Возьмём мой посох, правда, хилый,И в лес… Хоть смейся, а хоть плачь!Привет, поникшие берёзки!Поклон тебе, усталый дуб!Поправьте взмокшие причёски,Взметни поникший жёлтый чуб!Смотрите, ветер изменился.Сквозь щёлку туч пробился луч.Он перед вами извинился,Что недостаточно могуч…Вдруг слышу клёкот журавлиный:На юг собрался птичий люд.Напев старинный, клич былинныйОни полям знакомым шлют.А мне прислали вдохновенье:Курлы, курлы – звучит мотив.Ловлю, храню это мгновенье —Осенней сказки детектив…
Нырнём-ка в прошлое, дружище!Поговорим о старине.Когда ты счастлив был, поищем.И наяву, а не во сне.Ты перестал ведь улыбаться,Всё критикуешь, дочку злишь.В стихах судьбу свою коришь,Давай одумаемся, баста!И о счастливом пишем лишь.Ах, те великие мгновенья,Юн, весел, краше, чем пион.И, по Каиссы мановенью,В Смоленске стал ты чемпион.О, шахматы! Любовь и мука.И с наслажденьем – тяжкий труд.Одним – полезная наука,Другим – как Цезарю друг Брут.К вершине путь вот-вот осилю.Уж с Нежметдиновым ничья.Он первым был тогда в России,Ничья. Но выиграть мог я.Да, не хватило тренировки,Сильнее тренера играл(В домпионеровской тусовке).И сам себя тренировал.Ну как тут с Карповым сравниться?Наставником Ботвинник был!Разве сравнишь деревню с Ниццей?Так что умерь свой праздный пыл.И пыл угас довольно скоро,Призвали в армию, а тамСовсем не шахматные спорыОтдал казённым трём годам.Потом отца взыграли гены,Блокноты старые открыв,В литературную гееннуВзорвал накопленный нарыв.И в МГУ на журналистаУчиться вскоре поступил.Стараясь искренне и истово,Я знаний много накопил.Они, конечно, пригодились,И вязью слов я овладел,Но очерки с трудом родились:Был низок опыта предел.Меня ковали долго годы,Исподтишка стихом кормя.Подкинув жизненные оды,И славы символом гремя.И получился что-то, как-тоСтихами разродился вдруг.И виртуозное стаккатоУж для меня – ближайший друг.Но неожиданно и больноПришёл удар исподтишка:Слабо от этих партий сольныхУйти к тому, чья жизнь тяжка?Кто ищет к истине дорогу,Проходит длинный путь Судьбы.И, верный отчему порогу,Мечтает: повстречать суть бы!В родном краю! Чтоб там былаВеков загадка – Шамбала!И этот тяжкий груз взвалив,Писать я начал детектив.
1
Изданы «В поисках Шамбалы», «Призрачная Шамбала», «У каждого своя Шамбала», в работе «Много ложных дорог в Шамбалу».
«Сарынь на кичку!»
Забытых дней окатывает пламя —Черноголовой юности мечта.Трамвай желанья снова рядом с намиПромчался до днепровского моста.И я помчался, рифму догоняя,Легко пружиня смелые шаги.Не замечал ни ночи и ни дня я,Судьбе позволив встать не с той ноги.Ушла в сторонку мудрая Каисса,И отупело дерзкое перо.А два прирученных и дорогих мне Лиса,Любя, считают: я для них – Нерон.Сжигать судьбу – понурая привычка,Заплатки дней меняя на рубли…Ну крикни снова мне: «Сарынь на кичку!»Пока талант совсем не загубил.
Раэлле, 1967 год
(два письма в Смоленск)
Рыжий сад оплакивает лето,Листья-капли медленно текут.В шорохе прощающихся ветокСлышится печальное «ку-ку».Издалёка отклик колокольныйЗаплутал в берёзовых сетях.И стучится в душу больно-больноОдиночества унылый стяг.Видно, я устал от оптимизма.Односпальная вредна кровать.Сколько же в трагедии комизма:Жён подолгу в письмах целовать.
Два последних стиха посвящаются моей любимой Раэлле, с которой 22 мая мы отметили бриллиантовую свадьбу!
В. Валерий – журналист.
Восторг души
Наш Красный бор – зелёная прохлада.Сорочий грай – в хрустале тишины.Далёкие лягушечьи руладыЛишь украшают этой сказки сны.Я прихожу сюда, как в избавленьеОт повседневных городских забот,Здесь забываю о своём давлении,Таблетках, нудных поисках работ.Меня манит загадочная осень,Припрятав, как сокровища, грибы,Туманный шлейф к подножьям сосен бросив,Украсить листьями не позабыв.Восторг души излив фонтаном звуков,Я здесь пою и нравлюсь сам себе…Со сценой этой не грозит разлука,За что и благодарен я судьбе.
Моё душевное лекарство
Помани меня песней негромкою,Тихий вечер в подарок пошли,И, как встарь, соберу я котомкуИ уйду, чтоб меня не нашли…Поброжу по лесной глухомани,Посмакую берёзовый сок,Лесовик меня в сказку заманит,Чтоб от скуки совсем не засох.Налюбуюсь сосновым убором,Надышусь грибным духом я впрок,Покорённый, пленён Красным бором,Принесу свой духовный оброк —Эти строки, рождённые сердцемВ тишине приднепровской глуши,Где мне верится, верится, верится:Здесь лекарство для стылой души.
Когда
был я молод, ходить не умел,А бегал, спешил постоянно.И песни весёлые всюду я пелВ насмешку судьбе окаянной.Стал старше, сменился мой жизненный ритм.Мечтаю я, бросив машину,Сходить бы пешком в этот сказочный РимИли на Эльбруса вершину.С годами мой выбор совсем оскудел,Командует леди Степенность.И бег, и мечтания – совсем не у дел.Другая царит во мне ценность.Разборчиво книги читаю теперь,Могу умиляться цветами.Старательно я избегаю потерь.Ни-ни. Ни ногой на татами.Когда пролетело полвека ещёИ грозно вползает одышка,Избранные помыслы – нет уж, не в счёт!Забыть про диван – это слишком!А впрочем, не всё растерял я теперь,Пою-то по-прежнему лихо.Но, помня о грузе ушедших потерь,Судьбе промурлыкаю тихо:Спасибо за память, за то, что хожу,Что петь ещё как-то способен.И знаете, чем я сейчас дорожу?Что хлеб на столе моём сдобен.Что рядом жена, как обычно, добра.И дочки – сверх меры забота.А значит, позвольте мне крикнуть «Ура!»,Сейчас побегу на работу.Из комнаты в кухню, конечно. За стол.Урок свой исполню обычный.Сегодня здесь будет мой личный престол:Я борщ приготовлю отличный!А ночью приснится мне праздничный сон:Бегу, обгоняя трамваи.Пою на ходу, мне молчать не резон,В дорогу судьба призывает.Ведь это в Смоленске вся юность прошла.Далёкие, славные годы!Здесь муза тихонько ко мне подошла,И первых стихов взошли всходы.Здесь шахматы думать учили меня.Стал области я чемпионом.Твардовский, Рыленков учили, маняСвоим поэтическим троном.Мой папа был признанный тоже поэт,И мне было очень неловкоПриравнивать даже свой силуэтК поэзии, к их зарисовкам.Лишь через полвека друзьям показалРифмованных строчек попытки.Хвалили. Видать, не напрасно дерзал:Поднять за героя напитки!Вот так и осталось – шутить и жалеть:Ах, сколько ещё не доделал!Не ной-ка, ведь некуда больше взрослеть:Уж выросли дело и тело.
3
Это одно из стихотворений, которые автор читал в клубе университетских друзей, которые много лет после выпуска четыре раза в год собирались на квартире у Люды Шевцовой, известного радиожурналиста.
Письмо папе в Смоленск
Мысль заметалась, оголтелая,Сорвав покровы бытия.Скользит, как сказка неумелая,В которой только Я и я.Где перепутаны страницыМоей судьбы и ворожбы.Где, словно спугнутые птицы,Мерцают вестники судьбы.Где посещает первознаниеСквозь даль космических глубин.Или вещает мне изгнание?Иль о несбывшемся трубит?И вдруг, сойдя походкой лёгкою,Звенит настойчивый мотив:Звезда далёкая-далёкаяМне путь в поэзию мостит.Переполняет вдохновение.Не ты ль послал его, отец?Сойди, заоблачное пение,В мой недостроенный дворец.Я столько лет тебя вынашивал,Давно во мне зачатый стих,А ты – ни нашему, ни вашему…Вдруг побарахтался – и стих.Так заскорузлое мечтание,Найдя в душе запретный плод,Подарит давнее предание,Как утопающему – плот.И, унося далёко разум,Вдруг спотыкнётся на ходу…Не смог я всё-таки ни разуНайти заветную звезду!…Усталый путник иль ленивыйНе воспарит вослед мечте.Вдали мерцающие нивыНе те, не те, не те, не те.
Нашей памяти луч
Заскучал я по родине, где давно уже не был,Вспоминаю далёкие молодые года…Днепр весенний, смоленское небо.Той счастливой поры не вернуть никогда.И влюблённость наивную, и успехи спортивные,Покорённые шахматы и мечты на бегу.И Твардовского строчки, разящие, дивные —Символ целой эпохи я забыть не могу.В центре города парк, мной любимое Блонье,Где встречаю друзей: два Валерки, Эмиль.Кругоход и мечты о Париже, Болонье,Намотали мы здесь, верно, с тысячу миль.А рыбалка в Дубровенке, домик Тольки ДроздоваИ ночёвка в холодном осеннем стогу.Да особенно звонкий закат тот багровыйИ тебя, замерзавшую, в сердце я берегу.Промелькнул я недавно по памятным улицам:Нет совсем Старо-Рославльской, ни домов, ни садов.Срыты старые дворики, здесь громады сутулятся,И от яблонь и слив не осталось следов.Нет тропинки, которая по оврагу зелёномуКаждый день приводила на свиданье в твой дом.Где сирень под окном, где глазами влюблённымиЯ, бывало, высматривал тень в окошке с трудом.Иль насвистывал арии, притулившись к сараю.Ты едва ли их слышала. Ну, да что за беда.Ты сегодня со мной. Каждый сам выбирает:На три дня, на полвека, повезёт – навсегда!Мы с тобою состарились. И скандалим, и спорим.Пустяковые поводы: что на холод надеть,Позабыл мусор выкинуть, не отдал книжку Боре,И куда и откуда на ошибку глядеть.Оба честно и искренне мы хотим в доме мира,Но, увы, темперамент двух горячих кровейНе умеет делить даже общих кумиров,Если вдруг спичкой вспыхнули – понеслось вдруг, ой-вей!Всё, конечно, проходит. Ты, как прежде, заботлива,Я стараюсь кухарить. Стал готовить борщи.Но моё настроение – то приливы, то отливы —Мне мешают писать. Будь добра, не взыщи.Даже этот сюжет я писал всю неделю.Знаешь, что подтолкнуло? Фото, где мы вдвоёмНа днепровском мосту на собор наш глядели,Молодые, весёлые. Ну, вот-вот запоём.Их, конечно же, много, тех счастливых мгновений,Вспоминай их почаще – это к радости ключ.Нам её не хватает золотых дуновений.Пусть почаще нас греет нашей памяти луч.Что-то я разбежался, а ведь просто подарокМне хотелось придумать в этот праздник весны.Но ведь мы же богаты тем божественным даром,Что зовётся Любовь, не имеет цены.
Плата
Неспетых песен ритм тревожит душу,Стреножена газетных знаний рысь.На цыпочках, молчанья не нарушив,За словом сокровенным прокрадись.Прислушайся: со скрипом заржавелымОткрылась в память в паутинах дверь.Доверь тропинку ту мечтаниям несмелымИ в достижимость невозможного поверь.Забытых звуков клёкот журавлиный,Волшебных рифм дурманящий стозвон.Счастливый, молодой, почти былинныйСмоленской юности состарившийся стон.Ах, диалектика и практики, и воли,И в юность рвись, и помни о былом.Я не хочу, я молодостью болен,Я нищ, я волен, крепок на излом.Со мной сразишься? Кто? Пустое дело.Я в шахматных сраженьях закалён…Вот так опять: уже и мысль созрела,Бестрепетная, как на саван лён.…Неспетых песен ритм тревожит душу,Стреножена газетных знаний рысь,Но в пересохшем горле песню душит«Уменье жить». Ему не покорись!