Мой крылатый кошмар

– Ма…

Я даже толком встать не успела со своего дивана, как мамочка, как всегда невероятно красивая, огненно-рыжая и страшно темпераментная, пронеслась по залу и бросилась на меня, обнимая так, что кости затрещали.

– Моя девочка! Моя маленькая девочка! Ты жива! Ох, милая! – прорыдала мамулечка, орошая горючими слезами мою рубашку, крепко целуя и снова обнимая. – Я верила! До конца верила, что ты справишься! Цветочек мой ненаглядный.

Я сама не заметила, как и у меня тоже слезы полились из глаз. Я так по ней скучала. По всем им скучала. Страшно представить, что они пережили за эти десять дней, пока искали нас по всему Черному лесу (те три дня, когда мы были вроде как на практике, не в счет!)

– Дай я на тебя посмотрю!

Мама тут же отстранилась, быстро осматривая и даже ощупывая.

– Похудела как, осунулась. Но цела. Руки ноги на месте, синяков и ушибов нет. И что за зеленую прелесть ты создала, моя радость? Кто-то принял свой дар, перестав считать себя никчёмной? А ведь говорила! Я так тобой горжусь! Ты моя куколка! Рассказывай мне все! Нет, не рассказывай! Дай я тебя просто обниму! Моя крошка!

В этом была вся мама – импульсивная, яркая и очень громкая, но настоящая.

Меня снова стиснули в крепких объятьях.

– Фиа, ты задушишь ребенка, - раздался спокойный голос папы.

Он терпеливо стоял чуть в стороне, наблюдая за нами и ожидая своей очереди. Высокий, сильный и большой. С темно-русыми волосами, которые уже были тронуты сединой на висках и спокойными зелеными глазами.

– Камерон! Она здесь! Наша девочка жива! – перестав меня обнимать, мама бросилась к отцу и начала рыдать на его плече.

– Я нисколько не сомневался в нашей девочке, она у нас боец, - отозвался папа.

Одной рукой он обнимал маму, вторую протянул мне. И я тут же нырнула в его объятья, наслаждаясь ощущением стабильности и надежности, которые каждый раз испытывала рядом с ним.

– Мы так скучали, Иви, - прошептал он, поцеловав меня в лоб.

– Я тоже, па… я тоже так скучала.

– Ох, ма, держи платок. Ты же видишь с ней все в порядке, чего же плакать?
– вмешалась Дария.

Она подошла ближе, ободряюще похлопала меня по плечу и подмигнула.

– Умеешь ты наделать шороху, сестренка.

Ну уж нет!

Выскользнув из объятий папы, я бросилась к Дарие, крепко обнимая. Это она только кажется такой суровой и равнодушной, но я-то знала, что это не так. Дария волновалась за меня не меньше остальных, просто не умела это показывать.

Сестра дернулась, прерывисто вздохнула и обняла в ответ, глухо прошептав:

– Поколотить бы тебя… только ты не виновата ни в чем. Ох, Иви, мы… мы так переживали.

– Я рада, что ты здесь. И тоже очень скучала, - прошептала я, шмыгнув носом и чувствуя себя той самой маленькой девчонкой, которая всегда так гордилась успехами самой лучшей старшей сестры.

А потом отстранилась, смущенно улыбнувшись.

В зале собралось человек пятнадцать, может даже больше (Элайна, кстати, не было, он ушел на разведку около часа назад и обещал быть чуть позже), и все с любопытством смотрели на нас. Такое внимание было непривычным.

– Я… я хочу вас кое с кем познакомить, - произнесла я, шагнув к Айрану, который стоял в сторонке, терпеливо наблюдая за нами, и взяла его за руку. – Это Айран Иргар.

– Тот самый крылатый кошмар нашей Иви, - улыбнулась Дария. – Очень приятно. Мы много о вас слышали.

Как-то она слишком обаятельно ему улыбнулась. И посмотрела… заинтересованно. Или мне только показалось?

А ведь совсем недавно я сама говорила летуну, что из них бы получилась идеальная пара! И о чем я только думала в этот момент? Кто меня вообще за язык тянул?

Я искоса взглянула на Иргара. Дария у нас красавица с золотистыми волосами и светло-карими глазами. А еще умница и стихийница сильная. Вдруг… вдруг она ему понравится?

– Боюсь даже представить, что Иви обо мне рассказывала. Но я все заслужил, - попытался улыбнуться он.

А в глазах ничего не отразилось, лишь равнодушный интерес.

– Очень приятно познакомиться, Айран, - улыбнулся папа, подавая ему руку для пожатия. – Я Камерон Торбург. Моя жена Фиа и дочь Дария. Мы хотели бы поблагодарить тебя за спасение нашей дочери.

– Не стоит. Это Иви, она сама меня не раз спасала, - отозвался парень, бросив на меня полный нежности взгляд, от которого внутри все словно перевернулось. – Это я должен быть ей благодарен.

Эта нежность и любовь были такими яркими, что я даже смутилась.

– Мы были хорошей командой, - пробормотала тихо.

– Я что-то не поняла, - вытерев слезы, произнесла мама, подозрительно на нас уставившись. – А чего это вы так жметесь друг к другу?

– Господин и госпожа Торбург...
– вдруг начал Айран, сильнее сжав мою вмиг вспотевшую ладонь.

В зале стало так тихо, что я боялась, что стук моего сердца слышали все.

Он же не собирается… прямо сейчас…

Не надо! Я не готова! Я не могу!

– Айран, давай потом, - выдохнула я испуганно.

– Нет сейчас, Иви. Сейчас… - шепнул он и закончил уже в полный голос: - Я хотел бы попросить руки вашей дочери Ивилин.

«Ой, мамочки!»

Нет, я хотела этого. Его просьбы и всего остального, но не так. Не здесь в присутствии стольких свидетелей! Когда от смущения не знаешь, куда деться и как быть.

Гробовая тишина, которую первой нарушила Дария:

– Обалдеть, сестренка! – рассмеялась она и даже в ладоши хлопнула.

– Иви, - ахнула мама. – Ты собралась замуж?

А папа огорошил всех, задав вопрос:

– Ты беременна?

И мне еще казалось, что хуже быть не может.

– Нет! – возмутилась я.

– Мы с Иви любим друг друга. Очень давно, но все это время прятались от своих чувств, отказываясь признавать.

– А сейчас, значит, признали, - медленно произнес папа. – Может… бывает такое, что симпатию и благодарность воспринимают, как любовь. Особенно, когда проводят вместе много времени.

– Камерон! – ахнула мама, комкая в руках платок.

– Они еще дети, Фиа. Куда замуж?