Мой Куратор

Немного потоптавшись в нерешительности у дверей, я всё-таки набираюсь смелости, стучу и захожу в кабинет. Геннадий Павлович сидел за столом и заполнял какие-то бумаги. Обычно, в кабинете всегда сидит несколько преподавателей, но сейчас мой физрук был один.

— Здравствуйте, можно? — робко спросила я.

— Можно, — Геннадий Павлович глянул на меня и улыбнулся. Мне не понравился ни его цепкий взгляд, ни его несколько хищная улыбка. Астахова, ты превращаешься в параноика!

— Я по поводу физкультуры. Четвертый курс…

— Помню-помню, — перебил меня физрук, складывая бумаги в одну стопку. — Напомни, как там тебя зовут?

— София Астахова, — ответила я, крепко сжимая ручки своей сумки. Сердце отчего-то тревожно забилось в груди и мое подсознание это расценило как определённо плохой знак. Но с другой стороны, я не блещу яркой внешностью и не думаю, что даже старый развратник-физрук предпримет попытку пристать ко мне.

— Хорошо. Присаживайся, — Геннадий Павлович указал жестом на старый деревянный стул, что стоял напротив письменного стола.

Я села и вся напряглась, внимательно наблюдая за каждым движением преподавателя. Нужно отвлечься, он ничего плохого мне не сделает. Не сделает, ведь так?

— Так как нам решить проблему с вашим предметом? — серьёзным тоном спросила я.

— Есть у меня один вариант, — Геннадий Павлович поднялся со своего места и направился в мою сторону.

Внутреннее напряжение настигло некого пика, из-за которого казалось, что грудная клетка вот-вот разорвется, я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Где-то на краю сознания затрепыхалось раненной птицей ужасающее понимание того, что на самом деле задумал преподаватель. Глаза физрука опасно блеснули, а на тонких обескровленных и пересечённых мелкими морщинками губах появился похабная улыбочка.

Я резко подскочила на ноги и, прижав сумку к груди, шагнула назад, отчего ухмылка Геннадия Павловича стала только шире.

— Почему ты такая дерганная? — как бы издеваясь, спросил преподаватель, подойдя ко мне вплотную. Я отчётливо ощутила его дыхание и запах одеколона, смешанного с потом. Меня едва не вывернуло. — Вроде взрослая уже, — физрук склонил голову набок и хотел коснуться моих волос, но я не позволила, сделав еще один шаг назад.

— По-моему, вы меня с кем-то путаете, — мой голос дрогнул, я откашлялась. Сердце стучало где-то в горле, ладони неожиданно вспотели, и голова от напряжения стала вдруг тяжелой.

— Ой, все вы так говорите, а затем легко разводите ноги за пятерку. Давай обойдемся без этих невинных глазок, ладно? Сколько тебе надо? Девяносто? Девяносто пять? Сто? Я поставлю сколько нужно, если отсосешь, как положено.

В висках больно застучала кровь от услышанного. Одно дело догадываться об извращениях Геннадия Павловича и совсем другое, когда он говорит об этом тебе прямо в лицо. Мои щеки вспыхнули от возмущения, злости и некоторой паники. Слов от переизбытка различных эмоций ну просто не находилось. Неужели есть такие девушки, которые согласны за вшивую пятерку переспать с кем угодно? Это в голове просто не укладывалось!

— Ну чего ты мнешься? Хорошая девка, видная, сиськи отличные, губы сочные. Опускайся и уважь дяденьку, я не обижу, — Геннадий Павлович подошел еще ближе и опустил одну руку мне на плечо, призывая, опуститься.

— Да пошли вы! — вскрикнула я, будто обезумевшая и стряхнула с себя пятерню этого ублюдка, которого теперь даже язык не повернётся назвать физруком.

Он не ожидал от меня такого резкого отказа, видимо всерьез решив, что я поступлю, так же как и большинство других девчонок. Мерзкая ухмылка сползла с лица Геннадия Павловича, а глаза полыхнули раздражением.

— В таком случае, Астахова, не ведать тебе зачета. Будешь ходить на пересдачи до посинения и диплом свой не увидишь.

— Вы… Вы не имеет права! — вскрикнула я.

— Имею, — он вернулся за стол.

— Я жалобу на вас напишу, и вас уволят.

— Не уволят, милочка. Доказательств нет, и никто не поверит какой-то там студентке, которая клевещет на залуженного преподавателя. Пошла вон из моего кабинета. Увидимся летом на пересдаче, может, тогда ты уже будешь посговорчивей.

Я буквально вылетела в коридор. Слезы обожгли глаза. Ноги сами понесли меня на первый этаж, а затем на улицу. Я старалась не расплакаться, но чувство униженности было уж слишком сильным.

Макс стоял у своей машины и, увидев меня, широко улыбнулся, но заметив, в каком я состоянии, резко посерьезнел и, кажется, стал выглядеть старше своих лет.

— Соня? Что случилось?

Я подошла к нему и всхлипнула. Отчаянно захотелось пожаловаться, как будто я была маленьким ребенком, но никак не получалось произнести хотя бы слово. Я шмыгнула носом и беспомощно уткнулась лицом Максу в плечо.

— Соня? — его голос прозвучал низко и как-то предостерегающе. — Ты меня волнуешь. Кто тебя обидел? — Макс взял меня за подбородок и заглянул прямо в глаза. Его серьезный пристальный взгляд, казалось, проник ко мне под кожу, разнося волну мелких иголочек. Слезы мгновенно высохли, не от страха, а от той природной силы, что мягкими волнами исходила от Максима.

— Геннадий Павлович, — промямлила я, всё еще ощущая сумбурность собственных мыслей.

— Что? Что Геннадий Павлович? — Макс окончательно стал хмурым и злым.

— Он… Я пришла к нему, как ты и посоветовал, чтобы разобраться, а он… Сказал, что если я ему, — язык не поворачивался повторить то, что прежде говорил Геннадий Павлович.

— Ну? — Макс крепко сжал мои плечи.

— Хотел, чтобы я отсосала. Я, конечно же, отказалась, а он заявил, что не поставит мне зачет и диплома мне не видать, — я выдохнула и ощутила некое облегчение, рассказав весь этот ужас. Такое в себе слишком трудно держать.

Макс бросил свирепый взгляд в сторону спорткомплекса. Его и без того черные глаза сейчас мне показались черней безлунной ночи. Теперь я действительно начала его бояться. Красивая бронзовая кожа Максима на лице вдруг обрела бледный оттенок, губы сомкнулись в одну узкую полоску. Он был зол, невероятно зол.

Наверное, прошла целая вечность, прежде чем Макс взял под контроль свои эмоции. Я видела, как медленно гнев отхлынул и в глазах мелькнул проблеск осознания происходящего. Мне не понравилось такое секундное перевоплощение.

— Максим? — тихо обратилась я к нему.

— Да? — после небольшой паузы отозвался он.

— Что с тобой?

— Иногда не могу сразу же взять под контроль эмоции, в особенности злость, — Макс часто заморгал и отпустил меня.

— Всё ведь хорошо, ничего плохого не случилось. Не нужно злиться, — я прикоснулась к его плечу и ощутила, что Макса бьет крупная дрожь.

— Пока что, — сквозь стиснутые зубы прошипел он. — Еще секунда и я сверну этому хрычу старому шею.

— Не нужно! — испуганно вскрикнула я. — Не нужно никому шею сворачивать.