Мой любимый Босс. 3. Ну здравствуй, курица!

Егор молчал, смотря на отца с вызовом. Злился? Конечно, очень сильно. Но в то же время ужасно беспокоился, не находил себе места, представляя, что отец смертельно болен.

– Сынок. – Владимир Петрович подошел ближе. Между ними повисла неловкая мертвецкая тишина, пугающая Варю, которая стояла за дверью и старалась не подслушивать, но ее ушки сами навострились и пытались уловить хоть какие-то звуки.

– Отец. – Егор не смотрел на отца с ненавистью. За время отсутствия Владимира его сын сильно изменился. И это было видно даже невооруженным глазом. Он в одночасье возмужал, его взгляд стал каменным, но при этом таким… счастливым.

– Ты сможешь когда-нибудь простить меня? – глаза Егора вспыхнули и заполнились пугающей чернотой.

– Простить? За что? За то, что разбил мое сердце и растоптал его ногами, надавливая на него всем своим весом… А может за то, что чуть не прибил меня, ДВАЖДЫ подсылая ко мне девушек, которые подливали мне в выпивку всякую гадость?

– Я…

– А может за то, что из-за тебя я превратился в полуживого алкаша, просырающего деньги и не интересующегося завтрашним днем?

– Да, ты прав… Я… - Владимир Петрович опустил взгляд и ждал, пока его сын выговорится, изольет свою душу. Они давно не общались. А их встречи оканчивались на сухом «Привет».

– Если бы ты не контролировал меня постоянно, я мог бы стать нормальным человеком. Зачем ты совал нос в мою жизнь? Боялся, что не оправдаю твоих надежд? – Владимир громко хлопнул ладонью по столу.

– Довольно, сын! – Егор приутих. – О каком контроле ты говоришь? Разве я вмешивался в твою жизнь? Ты делал все, чего тебе хотелось. Деньги, шлюхи, мотоцикл – у тебя было все, как ты считал, нужное. И я не вмешивался, надеясь, что рано или поздно ты сам поймешь, что счастье вовсе не в этом… Но ты не понимал. И я решил заняться твоим воспитанием.

– Воспитанием? Мне скоро 32 года. Раньше нужно было об этом думать! – Егор тоже стукнул кулаком о стол. Получилось не так громко, зато раздался глухой треск, свидетельствующий, что крепкое дерево слегка надломилось.

– Лучше поздно, чем никогда… Я контролировал твою жизнь только последние 3 недели. До этого ты все решал сам без моего ведома… - Егор хотел что-то возразить, но… Он не мог. Ведь, действительно, раньше со стороны отца хоть и были словесные попытки учить сына жизни, но он никогда не переходил к активным действиям… А теперь благодаря ему жизнь Егора изменилась, стала гораздо лучше, в ней появилась Варя. Он даже обязан папе, но признаваться в этом не будет.

Что изменилось 3 недели назад, отчего Владимир стал так активно участвовать в жизни сына? Егор вновь вспомнил слова Вари… Сердце сжалось до боли, неприятно сдавливая грудную клетку.

– Отец, скажи честно, ты болен? – голос Егора дрожал.

Владимир Петрович улыбнулся и сжал ладонь сына в крепком рукопожатии.

– Больше нет… - потупил взгляд. – Мне было плохо, российские врачи не знали, что со мной. Подозревали серьезное заболевание нервной системы. В Израиле диагноз не подтвердился… Так вот, о чем я думаю. Может, мне было плохо, потому что плохо было тебе?

– Прости меня…

– Это ты меня прости! – подарили друг другу еще одно рукопожатие. Оба были слишком гордыми, чтобы просто обняться. Они любили друг друга, но нужно было наверстывать упущенное и восстанавливать теплые отношения.

– Егорушка, я очень рад, что мы поговорили… - Владимир решил взять быка за рога, как говорится. Конечно, он постарается больше не контролировать сына. Но если тот будет постоянно у него на виду, он будет уверен, что Егор не вляпается в неприятную ситуацию. – Маргарита Степановна, мой зам, уходит на пенсию. Так что скоро это место будет пустовать. Я был бы рад видеть тебя на этом месте! – Егор нахмурил брови. Еще пару недель назад он бы несказанно обрадовался такой должности. Но теперь его взгляды переменились.

– Я хочу всего добиться сам, поэтому не буду пользоваться нашим родством. Если тебе нужен хороший зам, присмотрись к Вареньке. Уверен, она отлично справится с возложенной задачей.

– А ты?

– А я готов начать с самых низов. Могу приступить прямо сейчас! – Владимир Петрович, правда, не узнавал своего сына. Но такого Егора он любил еще больше. Он был так похож на свою мать.

***

Егор

– Осторожнее! Куда несешься, словно на пожар! Тупица криворукая! – мужик из пиар-отдела, видимо, не в курсе, чей я сын. Я, конечно, стараюсь это не афишировать, но все равно, страшно бесит, когда меня ни во что не ставят.

И что, если я обычный курьер? Разве со мной можно разговаривать в таком ключе.

– Не твое дело, хмырь безмозглый! – Я не пользуюсь своими родственными связями, нет… Просто не терплю, когда кто-то неправомерно задирает свой нос.

Опустился, чтобы собрать упавшие на пол документы, когда я столкнулся с этим одноклеточным.

– Ты на кого тявкать вздумал! – придурок потянул меня за шиворот. – А ну смотри в мои глаза, когда с тобой разговаривают…

Кровь в жилах уже слабо булькала. Если этот кретин скажет еще хоть слово, я точно закиплю…

– Борисов П.П. – прочитал инициалы на бейджике. – Жди проблем, Борисов.

– От тебя, что ли? – он рассмеялся. Ну-ну…

Нет, к отцу я бежать пока не собираюсь. Достаточно обратиться к любимой девушке, которая теперь занимает не последнее место в компании. Она сможет в два счета вышвырнуть эту инфузорию туфельку.

Ладно. С ним я позже разберусь…

Зато из-за нашей мелкой стычки я забыл о своих переживаниях. Правда, только на некоторое время. Стоит мне приблизиться к кабинету Вареньки, который теперь находится на 10 этаже, как мои коленки начинают дрожать. Волнуюсь, сейчас не мешало бы выпить. Хоть валерьянки, в конце то концов.

Отец уже выглядывает меня через широкую стеклянную дверь из своего кабинета. Заметив меня, сжал ладонь в кулак, и несколько раз всколыхнул им воздух. Его поддержка мне сейчас нужна, как никогда раньше.

Киваю и мысленно благодарю хотя бы за то, что он не растрепал Варе. Хотя, не уверен… Она могла обо всем догадаться по его самодовольному выражению лица.

Бедный Вадик, который вчера несколько часов выслушивал мои словесные потуги, когда я пытался ему признаться в любви. Терялся, а еще сбивало то, что Вадя вовсе не похож на Варю. Поэтому мы больше ржали, нежели серьезно выполняли требуемую задачу.

А теперь стою перед дверью в ее кабинет. Хорошо, что хоть эта не стеклянная, а то Варя бы заметила, как я бесшумно топчусь у ее двери, не решаясь войти.

Отец громко кашляет и вопросительно смотрит на меня. Потом показывает мне свою огромную ладонь, а по его губам читаю: «Ну?».

Ладно, так и быть…

Да ну его… Лучше дома все ей скажу. Хочу уйти, но снова сталкиваюсь с рассерженным взглядом отца. Такими темпами он сейчас сам признается Варе в чувствах. А соперник в лице папы сильный.