Мой любимый босс

Она дождалась, когда он затихнет, а затем слабо толкнула его в грудь, ужаснувшись, насколько чисто физическим был этот акт. Ее сердце упало от отчаяния. Он использовал ее, использовал ее тело, просто чтобы удовлетворить свои потребности. И ты использовала его, язвительно напомнил ей внутренний голос, и она непроизвольно вздрогнула.

— Таша? — Дыхание Рафаэля стало ровнее, но глаза были встревоженными, поскольку то, что произошло минуту назад, застигло его врасплох. — Ты в порядке?

Она была далеко не в порядке. Ей было очень больно и обидно. Но синьор никогда об этом не узнает.

— Да, а почему бы и нет? — Она широко раскрыла глаза. — А теперь я хочу поехать в аэропорт и сесть на самолет.

Рафаэль нахмурился и, зевнув, подумал, что постель сейчас была бы гораздо предпочтительнее.

— Я думал, мы собираемся отложить полет?

— Но в этом нет необходимости. Больше нет. — Она отошла от него.

— О чем ты говоришь?

Сделай это, велела она себе. Выскажи все свои худшие страхи, и тогда они не будут иметь над тобой власти.

— Ну, мы ведь только что удовлетворили свои потребности, не так ли? Значит, можем ехать прямо сейчас. Если, конечно, ты не планируешь провести еще парочку раундов до отъезда.

— Раундов? Мы же говорим не о боксерском матче! — вспылил он. — Зачем же так грубо?

Она потрясенно уставилась на него.

— Ради бога, Рафаэль, нет смысла приукрашивать факты, чтобы сделать их более приятными! Ведь в этом и состояла основная цель этого уикенда, не так ли? Секс, основной человеческий инстинкт, который мы оба удовлетворили.

— Почему ты вдруг так заговорила! — возмутился он.

Потому что она вдруг пришла в чувство.

— Потому что это правда, и ты это знаешь! — И Наташа отвернулась от него и убежала в свою гардеробную, пока он снова не дотронулся до нее.

За прошедшие годы она научилась любить его — это подкралось к ней как-то почти незаметно — и теперь понимала, что ей придется разучиться. Потому что для Рафаэля она всего лишь человек, который может быть ему полезен. Она способна исполнять множество ролей, от бессловесной, послушной экономки до пылкой, удобной любовницы.

Закусив губу, Наташа перебирала в уме возможности, которые у нее есть. Вероятно, единственный способ выбраться из этого, сохранив здравый рассудок, это вернуться к тому, кто она есть на самом деле. Кем всегда была. Его наемный работник — не больше и не меньше.

Она торопливо запихивала свое изящное нижнее белье в чемодан, когда вошел Рафаэль.

— Нам нужно обсудить, что мы будем делать, когда вернемся в Англию, — отрывисто проговорил он. — Ты готова продолжать выполнять нашу договоренность?

Наташа осторожно подбирала слова, чтобы не доставить ему удовольствие узнать, какой уязвимой она ощущает себя в душе.

— Наша договоренность будет продолжаться столько, сколько понадобится, — ровно сказала она. — А поскольку у прессы нет доступа в спальню, они не знают, что это не настоящие отношения, не так ли? Как только Элизабетта поправится и ты решишь, что в этом фарсе больше нет необходимости, все это постепенно закончится само по себе. К тому времени случится какая-нибудь новая история, и мой долг тебе будет оплачен.

Рафаэля поразило выражение ее глаз, которого он никогда раньше не видел и никак не мог определить, что это. Какая-то новая холодность. От привычного обожания не осталось и следа.

— Так вот как ты относишься к тому, что произошло между нами? Как к оплате долга?

Ах, какие мы надменные, с горечью подумала Наташа. А как бы тебе понравилось, если бы я призналась, что ты завладел не только моим телом, но и сердцем в придачу?

— Давай оставим в покое наше самолюбие и будем просто придерживаться фактов, Рафаэль, — холодно произнесла она.

Бывали такие моменты, вот как этот, когда Наташа заставала его врасплох. На мгновение Рафаэль подумал с чем-то, близким к восхищению, что она говорит в точности как его адвокат.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Думал ли Рафаэль, что Наташа может смягчиться на обратном пути в Лондон? Что рука, небрежно лежащая на соблазнительной шелковистости бедра, заставит ее признаться, неровно дыша, что она не может дождаться, когда они приедут домой и окажутся в постели?

По правде говоря, да, думал. Но реальность оказалась совсем другой.

Наташа была холодной, вежливой, отстраненной. Вначале Рафаэль делал вид, будто не замечает этого, но когда они прибыли в пустой дом и она отвернулась от его слегка нетерпеливого поцелуя, его глаза сузились — сначала подозрительно, затем с едва сдерживаемым гневом.

— Мы собираемся закончить этот фарс сейчас? Думаю, ты выразила свое намерение более чем ясно.

— И что же это за намерение, Рафаэль?

— Не знаю, cara, — вкрадчиво проговорил он. — И, честно говоря, мне все равно. Есть только одно, что меня интересует в данный момент, и мы оба знаем, что это.

Она уставилась на него, вздрогнув от холодной отчужденности в его глазах. Как легко было бы позволить ему целовать себя, позволить его чувственным губам и умелым рукам прогнать все ее сомнения. Но и глупо тоже. Всякий раз, входя в ее тело, он добавлял еще одно звено к той цепи, которой приковал ее сердце. Каждый поцелуй был как клеймо, которое никто не видел, но которое она будет носить до конца жизни.

— Я сказала тебе в Марокко, что мы продолжим нашу предполагаемую помолвку, но секс прекращается. Должен… прекратиться, — слабо закончила она.

— Не хочешь сказать мне почему? — протянул он, игнорируя внезапный призыв в ее глазах. — Потому что Сэм должен вернуться?

Наташа поморщилась. Его волнуют только практические вопросы, ничего больше.

— У нас в Англии есть выражение, что не стоит играть с огнем, поскольку можно обжечься.

Его губы скривились в жесткой усмешке. Когда он склонил свою темную голову ближе, то заметил инстинктивный трепет ее тела, и на мгновение чуть не поддался соблазну. Как легко было бы принудить ее взять свои слова обратно, заставить умолять, чтобы он занялся с ней любовью. Но Рафаэль никогда никого не просил. И никогда не тратил время на того, кто намерен играть в игры.