Мой любимый директор
Шрифт:
– Жору бить? – хихикает Катя.
– Не, Жору жалко, он хороший. Мясо буду жарить.
– Кхм, кхм… – кашляет Жора, давая понять, что мы все слышим.
Девчонки оборачиваются к нам с милыми улыбками.
– Обсуждаете боевые действия? – спрашиваю у Кати с усмешкой.
– Хорошо, что Катя его стукнула, – заявляет Инга. – И просто отлично, что его упекли за решетку, ему там самое место. Таких нужно изолировать от общества.
– Согласна, – кивает Катя. – Но во всей этой истории мне очень жаль его родителей…
Да, жалостливая она у меня.
Чересчур.
А
Мамаша этого выродка явилась к нам домой почти сразу после того, как я перевез Катю к себе.
Я как раз выносил мусор, когда ее встретил.
Она очень хотела поговорить с Катей, но, прежде чем приглашать ее в квартиру, я догадался спросить, что ей надо.
Оказалось, она пришла требовать, чтобы Катерина забрала заявление.
Именно так – требовать!
Я послушал ее пятнадцать минут, а впечатлений нахватался до конца жизни.
Как же она орала…
Мол, садистка Катя чуть не оставила ее сына инвалидом, обеспечила ему тяжелейшее сотрясение мозга своей сковородкой. А когда я указал ей на очевидную ложь, ведь сотрясение было легкое, она нашла новые аргументы на повизжать.
Я обалдел, когда услышал ее резоны.
Оказывается, Катя обеспечила ее сыну нервный срыв – тем, что бросила его прямо перед свадьбой. Чуть не обанкротила, ведь на эту свадьбу ушла прорва денег, все в трубу.
Дальше – больше. Она лишила его надежды на семью и счастливое будущее.
Естественно, Антон не мог упустить свою невесту. Ведь он ее искренне любил!
Это, видно, было такое проявление любви, когда он изменял ей напропалую. Потом ввалился к ней в квартиру, напугал беременную женщину до полуобморочного состояния, попытался взять силой.
Однако, когда я выдал этой мадам все вышеперечисленные аргументы, у нее и на это нашлись новые.
Он, видите ли, не ведал, что творил.
Его надоумили!
Сам бы он до такого ни за что не додумался. И вообще, по мнению его матери, Антон – неразумное дитя, которое ни в чем не виновато. Его необходимо понять и простить.
Нормально? Двадцативосьмилетнее дитятко… Ну совсем неразумное, только вполне успешно управляющее собственным бизнесом.
Да если бы не та сковородка, он бы содрал с Кати платье и оприходовал прямо на кухне.
К слову, пусть скажет спасибо, что этого не произошло.
Потому что, если бы Антон с ней это сделал, я бы его там точно прибил, и Жора бы не оттащил. Так что пусть считает, что ему повезло.
И вообще, как по мне, если считаешь сына неразумным, надо лучше за ним приглядывать.
А коли уж он отпустил твою юбку и начал самостоятельную жизнь, так прими как данность, что он должен отвечать за свои действия.
Словом, к Кате я ее не пустил и не пущу.
Также я проверил тот факт, что отец Марии увез ее из города. Теперь она наслаждается принудительным лечением где-то в Швейцарии. Искренне надеюсь, что там она и останется.
Никому не позволю трепать нервы моей красавице.
Наконец мы рассаживаемся за столом.
Ровно через секунду у меня начинается неконтролируемое слюноотделение. Ибо на столе стоят
пять огромных тарелок блинов с самыми разными начинками. Их тут десяток разновидностей, не меньше.– Тут все лучшее из книги, которую ты подарила, – говорит Инга и подмигивает Кате. – Ну, пробуйте, а то остынут. Мы специально привезли их в термосумке, чтобы сохранить тепло.
Не теряя времени, кладу себе на тарелку те, что ко мне ближе всего.
Отрезаю кусок, отправляю в рот и балдею.
Боже, это блины вкуса счастья, не иначе!
– С чем они? – спрашиваю изумленно.
– С мелко нарезанным стейком, зеленью, я еще добавила чуточку картошки, – принимается перечислять Инга. – Уникальный рецепт, когда я его нашла, поняла, что обязана приготовить…
М-да, приглашать в гости Ингу с Жорой очень выгодно.
Интересно, а у Кати осталась копия книги?
Бонус. Свадьба
Катерина
– Дорогие, любимые, я сейчас покажу вам уникальное платье! – машу своим подписчицам в прямом эфире. – Оно не пышное, в отличие от прошлого варианта, но суперэлегантное. Сверху облегает и идет трапецией от линии чуть выше талии, чтобы было не видно живота…
Потом переключаю камеру на планшете, чтобы было видно комнату, захожу в спальню, где я заранее развесила на плечиках мой новый подвенечный наряд.
И удивленно охаю.
В комнате никого не должно было быть, а там…
– Слава! – кричу на него. – Как ты мог…
Мой жених как ни в чем не бывало держит мое драгоценное платьишко на вытянутой руке.
– Что ты тут делаешь? – охаю раздосадованно. – Ты не должен был его видеть до свадьбы, так не положено! Ты вообще должен быть на работе… Ну так же нельзя!
– Я заскочил за документами на секундочку, зашел посмотреть, не злись… Ты, кстати, тоже должна быть на работе.
Стопроцентно думал, я не узнаю, и шмыгнул домой взглянуть на платье, которое доставили этим утром. А я ведь просила его не смотреть. Ух!
В этот момент мой взгляд цепляется за комментарии, которые плывут по экрану:
«Катя, прости его!»
«Какой он у тебя классный!»
«Я хочу такого же жениха…»
Ну вот и как после такого на него злиться? Он ведь у меня и вправду обалденный.
Снова переключаю камеру на себя, говорю подписчикам:
– Дорогие, любимые, завершаю эфир, потому что мне срочно нужно поцеловать жениха. Всем любви и добра!
Катерина
– Горько! Горько! – кричат гости.
Мы со Славой сидим за свадебным столом и самозабвенно целуемся.
Краем уха слышу, как люди ведут счет:
– Один, два, три… Десять…
На пятнадцати мы наконец отрываемся друг от друга.
Губы горят, в животе порхают бабочки, голова у меня пьяная от счастья. Смотрю на Славу и вижу в его глазах желание. Чувствую, наша брачная ночь будет жаркой!
Опираюсь спиной о спинку стула, оглядываю банкетный зал.
Свадьба у нас получилась что надо – шумная и веселая, а угощений на столе море.