Мой любимый охотник

Я - недоведьма, по сути обычная девчонка, на которую слишком много всего свалилось за последнее время. До боли в груди хотелось отомстить Юлиану за смерть близких, но не понимала, как его найти, или может боялась это сделать. Оттягивала этот момент. Но сегодня, увидев послание на груди Бурого, я поняла, что колдун нашел меня сам. Это точно он, сомнений нет. Чувствую себя маленькой девочкой, загнанной в угол в какой-нибудь подворотне, где благодаря одну единственному светившему фонарю, можно увидеть тень дикого зверя, которая непоколебимо приближается. Виктор снова причиняет вред моим людям, пусть и не своими руками.

Мне стоило восстать против него, начать что-то делать, но я не могу, я боюсь. Боюсь. Боюсь.

Лёгкие сжались и кислород стал казаться недосягаемой блажью. Мне начинает не хватать воздуха от мысли, а что если я не справлюсь, а что если из-за меня погибнут мои охотники? Мне плохо, душно, в груди давит, я начинаю часто дышать, хвататься за простыни и прокусывать их, пока ткань не начинает разрываться.

Кровать рядом со мной прогибается и любимые теплые руки обвиваются вокруг талии. Бес. Его объятия вскоре успокаивают меня. Не проронив и слова, мы лежим в обнимку. Хоть и приступ панической атаки отступил, но я ощущаю то напряжение, которое не покинет этот бункер в скором времени.

Что-то нехорошее грядет. И это послание было только началом.

В эту ночь никому не спалось. Все, кроме пострадавшего охотника отправились патрулировать территорию. Они надеялись, что им подвернутся те же оборотни, что напали на Бурого. В планах было схватить одного и методом кулаков и ножей вытрясти из него полезную информацию. Конечно же меня слушать никто не стал, что безопаснее будет остаться в бункере. И вот, уже битый час я хожу по опустевшему убежищу, пока со стороны кухни-гостиной не послышался шум.

Бурый обернулся сразу, как только я вошла, стоя около кухонного гарнитура с кастрюлей в руках. А на полу лежал как раз источник шума – упавшая крышка.

— Разбудил? — спросил он с бесстрастным лицом.

— Нет, не могу заснуть. Волнуюсь за мальчиков.

Я села на кресло, что было самым ближним к кухне. И спустя продолжительное молчание, пожалела, что осталась. Я никогда раньше не оставалась с Бурым наедине и разговоров по душам у нас с ним не было. От нависшего над нами дискомфорта, я уже потянулась к пульту, чтобы включить телевизор, как охотник внезапно пробормотал:

— Супом не делюсь. Мне самому мало, — и снова послышались звуки чавканья и скрежета ложкой по металлу.

Его брошенная фраза, была такой простой и до ужаса показалась мне милой, что захотелось улыбнуться.

— Ничего. Приготовлю завтра ещё.

Пока охотник доедал труды моего творения, я рассматривала его татуировки на руках и части спины, что открывала майка. Внимание привлекло левое плечо, где чёрно-белыми чернилами было изображено часть циферблата с римскими цифрами, где в конце красовался большой цветок розы. Пока я пыталась увидеть что-то еще, Бурый с грохотом кинул посуду в раковину. Если бы я знала его первый день, то подумала бы, что он так показывает свой нервоз. Но на самом деле он был просто большим и неповоротливым мишкой, и возможно, душа у него была такая же плюшевая.

Бурый выругавшись про себя, разорвал майку и стал смывать остатки мази с груди, что нанес ему Док.

— Зачем ты…

— Жжёт, — ответил он, перебивая меня. — Черт. Из-за того, что надрезы были сделали когтями оборотня, заживать будет медленнее, но они начинают снова кровоточить. — Охотник развернулся ко мне лицом, демонстрируя надпись, от которой у меня снова прошелся мороз по коже.

— Хочешь я посмотрю в лаборатории Дока, чем еще можно намазать? — прочистив горло спросила я, отводя взгляд в сторону, не желая смотреть на омерзительные буквы.

— Нет. Это уже четвертая мазь из его арсенала. Под когтями оборотня содержится какое-то вещество, благодаря которому раны так тяжело заживают, — Бурый устало выдохнул, промокнул мокрой салфеткой снова проступившую кровь с груди. — А это что? — он указал подбородком в сторону столешницы, где подсыхали мои водоросли.

— Оу, это мои эксперименты. Не обращай внимание, — отмахнулась я.

— И в чём суть?

Конечно я хотела попробовать в действие своё варево, но боялась, что от этого, коже Бурого станет только хуже. Вдруг покроется волдырями или её вообще разъест. И тогда одним хмурым взглядом Дока я не отделаюсь.

— Ну знаешь… их накладывают на раны, чтобы ускорить регенерацию, — быстро протараторила я.

— Так давай попробуем, — недолго думая согласился Бурый на эту авантюру.

— Я не уверена в его действии, и оно еще не опробовано. У тебя может быть аллергическая реакция…

Пока я лепетала и пыталась отговорить охотника от этой идеи, Бурый взял небольшой кусочек высохшей водоросли и приложил к своей груди. Та в следующую секунду шмякнулась на пол, как только он отнял палец. Я не сдержала смех от того, как Бурый стоял и в недоумении смотрел на пол на кусок зеленой сухой жижи и не понимал, что он сделал не так.

— Давай я помогу, — я соскочила с кресла и направилась на кухню. — Садись, — сказала Бурому, показывая на диван.

Вернулась я к нему с небольшой миской воды, горской сухих водорослей и новой повязкой.

— Сначала нужно было немного их смочить, — взяв один пласт и окунув его в воду, я приложила к груди Бурого. Продержав так несколько секунд, хотела посмотреть нет ли явных новых проявлений на коже.

— Это даже приятно, — сказал Бурый, когда я почти уже сняла размокшую зелень с его груди. — Такой легкий холодок. Лучше, чем от средств Дока.

И после его утвердительного кивка я стала уже уверенней наносить средство на его грудь, стараясь не смотреть на ядовитую надпись целиком. Мы бы так и проработали молча, пока глазами снова не наткнулась на краешек той самой татуировки.

??????????????????????????

— Эти часы с розой… Они что-то значат для тебя? — спросила я шепотом.

— Охотники не бьют на своём теле бессмысленные картинки. Эту я посвятил своей бабушке. Её звали Роза.

— Да, Бес рассказывал, что тебя воспитывала одна бабушка и даже после своего обращения ты приходил её навещать.

— Бес? Он не должен был тебе это говорить, только если бы я сам этого не захотел. — лицо Бурого приобрели более суровые и заострённые черты, что я на миг испугалась.

— Не то, чтобы он прям рассказал… Скорее я просто увидела это в видении, понимаешь, в другой реальности, — охотник не понимающе уставился на меня. — В общем, не обращай внимание. Ведьмины штучки, — я постаралась перевести всё в шутку и спустя какое-то время охотник действительно расслабился.

— Я вырос у бабушки на ферме. Родителей не знал, да и не хотел. Я не ходил в школу. Роза обучила меня грамоте, да и как за скотиной следить. Мы жили с ней в своём мире, где нас обоих всё устраивало. Было хорошо, спокойно. И это было замечательно. Городская суета была не для меня. Я однажды попробовал, перебрался в город, но спустя уже две недели сбежал обратно к бабушке. Тем более с каждым годом я наблюдал, как быстро она стареет, как силы покидают её, и она не может выполнить даже самую простую работу на ферме. А она у нас была не маленькая: с десяток кур, пяток лошадей и свиней, да и поля. За всем нужен уход. Бабушке приказал отдыхать, сам занялся хозяйством и сам не заметил, как из жилистого пацаненка превратился в какого-то качка. Вот что значит свежий воздух и домашнее молоко. Ну и как-то вечером, когда загонял лошадей в конюшню, увидел капли крови на сене. Пошел по их следу и увидел, как двое оборотней, а тогда я думал, что это волки, загрызли одну из моих кобыл. Хотел напасть уже на них, шел на них с вилами, но впал в ступор, когда зверь встал на задние лапы, и начал поедать сердце, только что вырванное из лошади. А потом они решили полакомиться моим.