Мой любимый сфинкс
Шрифт:
«Ну надо же, как она переживает! – подумала Злата, вновь ощутив прилив острой неприязни к Аржанову. – А я еще этого козла жалела вчера! Больно ему, видите ли! Мужики в принципе не знают, что значит больно».
А вслух вежливо попросила у несчастной Ирины кашу и поздоровалась со всеми присутствующими.
Открылась дверь, и в столовую вошел… Аржанов. Сердце Златы гулко забилось вопреки ее воле, и она тут же рассердилась на свое глупое сердце за такое непростительное своеволие. Уткнувшись в тарелку, она начала быстро есть кашу, краем глаза все-таки разглядывая появившегося хозяина, здоровающегося со своими гостями. Лицо его, как всегда, было бесстрастно. Выглядел он как обычно, лишь движения были чуть скованны и рассчитанны. Ни одного лишнего. Пожимая руки, он старался
– Ну что ж, дамы и господа. Продолжим наш вчерашний разговор. – Голос Леонида Зимнего был сух и строг. – Могу сообщить вам, что вчера ночью мы с Александром Федоровичем довели до сведения оперативной группы, которая работает на базе, свое мнение о том, что роковой выстрел был произведен из пистолета. Осмотр ружей, конечно, продолжается, однако с самого утра опергруппа приступила и к прочесыванию леса в поисках именно пистолета, который убийца, скорее всего, выбросил в лесу. Пока мы находимся здесь, ваши комнаты тоже будут обысканы. Прошу отнестись к этому с пониманием.
– Боже мой, мерзость какая! – разнервничался Заварин.
– Вам есть что скрывать? – иронично поинтересовался Муромцев. – Лично мне все равно, обыскивают мою комнату или нет. У меня там нет ничего запрещенного.
– У меня тоже нет, – поморщился Заварин. – Только это все равно что ворошить грязное белье на людях.
– Константин Алексеич, дорогой вы мой! Мы все в курсе вашего адюльтера. – Муромцев неприятно засмеялся. – Мы все прекрасно понимаем, что обыск в вашей комнате покажет, что вы с очаровательной Светланой, – он сделал церемонный кивок в сторону слегка покрасневшей Светки, – живете вместе. Ну и что? Мы все это и так прекрасно знаем. А вашей супруге местная полиция письменные отчеты посылать будет вряд ли. Так что не переживайте.
– Я и не переживаю, – буркнул хирург.
– Итак, пока мы не можем воспользоваться нашими комнатами, предлагаю продолжить обсуждение вопроса, кто из нас где находился в момент убийства. С Константином Алексеевичем, дамами, Сергеем Константиновичем и Григорием Филипповичем мы вчера разобрались. Антон Васильевич, где были вы?
– Я был в лесу. – Антон Аграфенин обезоруживающе улыбнулся. – На поле не выходил, бродил по лесу. Егеря не видел, и желания такого не испытывал. Убивать я его не убивал, хотя при возможности рыло бы ему начистил. Потому что, вспоминая классику, сильную неприязнь испытывал к этому потерпевшему. В точности как Григорий Филиппыч. Запишите, Леонид Андреевич, что алиби у меня нет, потому что я никак не мог догадаться, что оно понадобится. А то бы озаботился заранее, конечно.
– Так и запишу, – вздохнул Зимний. – Ну а вы, Сергей Васильевич, что скажете? – обратился он к Муромцеву. Тот широко улыбнулся, практически осклабился.
– А скажу, что убитый вчера Александр Громов год назад работал у меня охранником и был уволен по причине того, что шпионил за мной. Однажды я застукал его роющимся в моем сейфе. После чего выпер его взашей. Да вы, Леонид Андреевич, эту историю не хуже моего знаете. Казачок-то ваш был засланный. Накануне выборов компромат вы на меня собирали всей вашей ментовской братией. Скажете, нет?
– Ничего не скажу, – пожал плечами Зимний. – Про то, что Громов работал у вас охранником, я, естественно, знаю. И понимаю, что скрывать этот факт в нашей честной компании вы бы не стали, потому что правда все равно выплыла бы наружу.
– Да мне и не надо ничего скрывать, – пожал плечами Муромцев. – Ну работал у меня этот пацан. Ну выгнал я его взашей. С таким треском выгнал, что он бежал без оглядки. Вон, только тут остановился, в лесной глуши за семьсот верст. Но кабы я всех стукачей в своей жизни без разбору мочил, так народонаселение планеты бы шибко уменьшилось.
– А вы, Володя? – Зимний повернулся к помощнику Муромцева. – Вы же, получается, вместе с Громовым работали.
– Ну да. Работали, – пожал плечами Володя. – С год примерно. Дружили даже. Точнее, приятельствовали. Ну, там, пивка вместе после работы попить, с девчонками потусоваться…
Ничего особенно задушевного. Он человек мрачный был. Волк-одиночка.– После того как его уволили, вы встречались?
– Нет, – Володя заметно занервничал. – Я не хотел рисковать своим рабочим местом. – Он оглянулся в сторону Муромцева, который усмехнулся. – Я знал, что он какое-то время в городе еще был. Видел его издали на улице. А потом он из города уехал. Исчез. Говорят, у него с какой-то женщиной конфликт вышел. Ну он и сбежал подальше, чтобы навоз за собой не разгребать. Получается, что сюда. Я не знал, правда. Я его вчера утром на берегу реки нечаянно встретил. И очень удивился.
– Вас эта встреча, надо полагать, не обрадовала?
– Нет, я испугался. Подумал, что Сергей Васильевич решит, что я знал, что Санек здесь, а его не предупредил. Ну, в общем, мы немного поговорили и разошлись. А потом я его уже только на охоте увидел.
– Сергей Васильевич, вы с вашим помощником все время вдвоем были? На поле?
– Да. Мы не расставались. И после того как ушли от машин, Громова не видели.
– Ну, это вы так говорите. – Зимний строго посмотрел на депутата. – Но ведь вполне могло быть так, что вы затеяли убийство Громова, а ваш помощник осуществил. И теперь вы покрываете друг друга. – Володя затрясся как осиновый лист.
– Но это же не так! – вскричал он. – Сергей Василич, скажите же ему, что это не так! Леонид Андреевич, вы что, я же никогда бы не смог! Вы же не можете не понимать, что я бы не стал…
– Володя, успокойся. – Муромцев, поморщившись, положил руку на плечо своего помощника. – Нас товарищ начальник на понт берет, причем на дешевый. Не ведись ты, как дитя малое, ей-богу! А что, товарищ полковник, может, другую версию рассмотрим? Может, это вы его убрали, а? Он же ваш тайный агент был. Много чего лишнего знал. Мог рассказать. Сбежал из области опять же. Уже не нужен стал. Вот вы его и шлепнули, на охоте увидев.
– Глупость остается смешной, пока она не имеет под собой умысла, – сухо ответил Зимний. – А когда она говорится злонамеренно, то перестает быть глупостью и становится ложью. А то и клеветой. Помните об этом, Сергей Васильевич. В конце концов, вы у нас – самый лучший знаток Уголовного кодекса из всех присутствующих. Ну, кроме меня, конечно. Так что помните, что за базар отвечать придется. – Муромцев недовольно засопел.
Злате было так интересно, что просто голова шла кругом от всего услышанного. По ее представлениям о жизни, такой человек, как Муромцев, вполне был способен на убийство. Хотя, с другой стороны, подслушанный вчера телефонный разговор Парменова однозначно давал понять, что он и его неведомый собеседник были немало заинтересованы в том, чтобы Санек Громов ушел из жизни. Отсутствие настоящего алиби у Григория и Антона тоже не позволяло исключить их из числа подозреваемых. И хотя Злата была уверена, что Котик и Светка не стреляли в несчастного Санька, представители органов правопорядка могли считать иначе. А еще егеря… А еще сам Аржанов… А еще Зимний, чьим осведомителем, оказывается, был Санек. Злата подумала, что совершенно не удивится, если узнает, что у Костромина и Щапина тоже были свои причины не любить погибшего. Да что там не любить, лишить жизни!
Ее скучная поездка в Тмутаракань, эрзац отпуска, на глазах превращалась в лихо закрученный детектив с довольно неприятной жертвой и массой подозреваемых. Похоже, что сидящая рядом Светка думала о том же самом.
– Эх, Инку бы сюда, – прошептала она в ухо Злате.
– Какую Инку? – не поняла та.
– Да звезду нашу. Инессу Перцеву, ведущую журналистку «Курьера». Это ж надо, такой детектив пропадает! И в самом эпицентре скандала – Костромин, Муромцев, Зимний… Практически вся городская элита! Ох и расстроится она, когда узнает, что тут вместо нее я оказалась! Для нее ж это самый хлеб. Она из подобных историй такие горячие пирожки выпекает, что редактор плачет. От счастья, разумеется. Надо мне ей тихонько позвонить, все рассказать. Она девка благодарная, будет мне потом по первому требованию рекламу писать. Ее знаешь как рекламодатели любят! Пишет она прекрасно. Лучше всех пишет.