Мой любимый Тёмный Ангел

Именно с этого Энджел решил начать.

Найдя на одной из стен большое зеркало, парень придирчиво взглянул на себя. Удивился. На самом деле он редко видел свое отражение. Показался себе блеклым и неприятным, но потом отмахнулся и попытался провести щеткой по волосам.

Спутанные пряди отказывались выравниваться, и он измучился с ними настолько, что в порыве раздражения потянулся к ножницам, лежащим на полке.

Но потом передумал. Что-то остановило его. Словно волосы были для него… священны? Это слово всплыло в памяти само собою, но что оно значило, он понимал смутно. Решив унять разбушевавшиеся чувства, Энджел закончил расчёсываться и отправился к окну.

Двор Академии был настолько полон, что показался одной из оживленных улиц этого города. Некоторое время парень наблюдал за разношерстной толпой студентов, после чего заскучал и…

Замер.

Стойкое и яркое ощущение, резко появившееся в его ментальном поле, заставило вздрогнуть.

Боль. Он почувствовал боль. Причем, чужую, но такую глубокую, что содрогнулся от неё. А еще ненависть. Огромную и просто невыносимую.

Какое-то живое существо в жутких муках вопило в ментальное пространство, и Энджел не выдержал.

Это было превыше него. Ведь что-то внутри откликнулось, потянулось навстречу, не смогло остаться равнодушным.

Несмотря на то, что он обещал Лиане никуда не выходить, он с легкостью вошел в подпространство и мгновенно исчез из комнаты.

Вынырнул в совершенно темном и сыром подвале. Воздух здесь был прогорклый, отчаянно воняло плесенью, с потолка капала вода. Кирпичные стены были покрыты мхом, а местами какой-то мерзкой слизью.

Энджел не почувствовал никакого дискомфорта. Его разум и чувства были наполнены еще более усилившимися воплями неизвестного существа. Причем, вопило оно исключительно ментально, тогда как в физическом мире ничего подобного слышно не было.

Эйнджел поежился и уверенно пошел вперед. Зрение быстро приспособилось к мраку, и он стал легко различать грязный пол под ногами.

Правда, обут был в домашние тапочки с кошачьим мордашками, которые ему дала Лиана, но спасать их было уже поздно.

Через пару десятков шагов он услышал первые звуки – чей-то приглушенный смех, потом стоны и самый настоящий рык. Уловив направление, парень телепортировался снова и вынырнул перед выщербленной бетонной аркой, которая была входом в большое и просторное помещение, освещенное тусклыми лампочками по периметру потолка.

Энджел уклонился в тень, после чего аккуратно продвинулся дальше и выглянул из своего убежища.

На стене, обвешанное цепями, висело тело. Тело могучее и откровенно страшное. Это существо не было человеком, хотя в какой-то степени его напоминало.

Саалонец! Это слово в памяти Энджела всплыло само собою. Его пробрало таким ужасом, что задрожали все конечности. Жуткое мерзкое существо с мордой вместо лица. Безволосое, красноглазое, с пастью вместо рта – оно заставило парнишку скрутиться на полу в откровенной панике.

Что-то в его прошлой жизни было связано с таким, как этот монстр. Что-то ужасное, отвратительное, невыносимое…

Но Энджел скрепился. Даже, можно сказать, возмутился и заставил себя сбросить с души парализующий страх.

Существо не имело на теле одежды, кроме разорванных в клочья штанов. Оно отчаянно напрягало могучие мышцы, пытаясь уклониться от раскаленного прута, которым его тыкали трое парней в студенческой форме ИВВА. Они-то и посмеивались, выкрикивая оскорбительные реплики и вызывая саалонца на бой.

Репитилод не мог ответить на этот нелепый и трусливый вызов. Он был скован по рукам и ногам очень крепкими и толстыми цепями, а рот его, в котором скрывались острые зубы, был заклеен непрозрачной клейкой лентой.

– Что, мерзкая ящерица! Не нравится запах горелой шкуры? – продолжал веселиться один из парней, опуская остывший прут в металлическое ведро, из которого валил дым. Похоже, он снова разогревал орудие пытки, предвкушая очередной мучительный стон. – А нечего было прилетать на нашу планету и что-то тут вынюхивать!!! Самое лучшее, что ты можешь сделать для искупления своей вины, это сдохнуть, ты понял???

С этими словами парень снова прижег саалонцу обнажённую грудь, и его серая кожа зашипела, а сам рептилод забился в конвульсиях от боли.

Энджел закрыл уши, не вынося больше воплей, разрывающих его ментальное поле. Саалонец жутко страдал, и ощущать его чувства было невыносимо.

«Помоги мне… - вдруг услышал он в разуме слабый умоляющий голос. – Пожалуйста, помоги…»

Энджел встрепенулся. Что-то в нем напряглось, взбудоражилось, попёрло наружу. Что-то отозвалось и властно потребовало помочь несмотря ни на что.

Ногти выросли во мгновение ока, резко отросшие резцы укололи язык, глаза полыхнули сперва желтым, а потом и красным цветом, и Энджел мгновенно растерял все свои сомнения и страх.

Разум заволокло пеленой, мысли перестали течь в прежнем русле, и парень очень четко осознал: этот саалонец ему не чужой…

Глава 8. Воплощение Шейхеда...

Перекошенные лица, вытаращенные глаза – трое студентов, еще минуту назад так смело издевающиеся над рептилоидом, теперь были похожи на сумасшедших. Энджел одним взмахом руки сковал их телекинезом, причем, он совершенно не вникал в то, как это сделал. Просто сделал и всё. Как будто в прошлом совершал подобное огромное множество раз.

Он медленно вышел из тени навстречу жуткому пленнику, и шорох его шагов прозвучал как никогда зловеще.

Наверное, в этот момент он казался темным ангелом возмездия с красными, как у вампира глазами, отросшими черными когтями на изящных ладонях и копной развевающихся позади длинных золотых волос. Единственной деталью, которая напрочь портила впечатление, были пушистые домашние тапочки с мордочками котят, но до смерти перепуганные студенты вряд ли обратили на них внимание. Они были скованы невидимой силой и едва могли дышать. Их глазные яблоки вращались, рты были приоткрыты и жадно вдыхали воздух, как будто всем троим не хватало дыхания.

Саалонец на стене встрепенулся и напряг могучие мышцы. Цепи, естественно, не поддались, и своим движением он лишь заставил еще больше кровоточить многочисленные раны на теле.

Энджел не смотрел на бледных студентов, словно ему было на них наплевать. Он рассматривал странную и пугающую внешность рептилоида, больше не испытывая перед ним того ужаса, что обуял его ранее. Просто потому, что внутри мальчишки проснулся кто-то другой.

Этот «другой» был бесстрашным, любопытным и немного циничным. Саалонец не вызывал в нем чрезмерно родственных чувств, однако… навязчивое ощущение глубокой связи с ним заставляло так или иначе прийти на помощь.