Мой магазин с нуля

Мы быстро достигли огней деревни. Стражам я сразу сказал о черном кабане, предупредил и о том, что он прошел эволюцию и теперь стал еще сильнее. Карточные игры стражников сразу же прекратились. Мужики собрались и начали зажигать костры по периметру деревни. Кажется, таким образом они отпугивали животных, огонь всегда безотказно действовал на зверей.

Вокруг стало безопасно, я посмотрел на гоблинку. Выглядела она растерянно и смущенно, будто ей было стыдно.

— Что последнее ты помнишь? Что случилось?

— Моя выгуливать броненосец, к моя подойти человяка, спрашивать хотеть ли я с ним убежачить? А потом он доставачил руну и… Ничего не помнить.

Руна… А не та ли руна, которую он спрятал в карман, когда я вошел в магическую лавку великана Хуго? Он как раз в тот момент что-то купил и спрятал.

— Значит, он чем-то тебя заколдовал… — я потер подбородок — А я уже подумал, что ты решила сбежать от меня.

— Моя не хотячит убегачить, хозяина — запротестовала она — мМя хозяина нравится, моя быть с вами. Мы бы никогда…

Я улыбнулся.

— А вот это хорошая позиция. Мне очень не хочется покупать для тебя наручи-кандалы — улыбнулся я.

С Гиталией все в порядке. Я вернул себе и броненосца. Мой план сработал, хоть и имел кучу огрехов. Совесть меня ничуть не мучала, а вот жаба душила, ведь там остался как минимум его ручной маленький арбалет. Я бы очень хотел себе такой. В даль с него не постреляешь сильно, но метров с пяти-восьми вполне убить можно.

Мы почти дошли до дома Сильвио. Уже стояла глубокая и тёмная ночь. Большинство людей спали в своих домах, а из таверны выходили последние выпивохи.

Меня терзала мысль об упущенной выгоде.

— Жаль, что не было времени обыскать этого козла. В его карманах точно было несколько ценных вещей.

— Там царская кабанятина… — глубокомысленно заметила Гиталия — Она долго будет жрячить его тело. Моя может посмотрячить для вас вещи утром.

— Да, так и сделай. С самыми первыми лучами солнца иди туда и забери все ценное, что сможешь унести. Возьми одну или пару моих туник и заверни в них вещи. Ты хоть помнишь где это?

Зеленая кивнула.

— Моя понячила, моя хорошо запоминать место откуда мы смотреть. Моя делать как сказать хозяина.

Мы вошли в дом Сильвио. Старик в это время сидел в темноте на своей лежанке и сильно кашлял. После того как приступ закончился, он прочистил горло:

— Нашел свою пропажу?

— Да. И вдобавок нашего черного кабана, который теперь стал ещё сильнее.

— Понятно… — удивительно спокойно и безэмоционально ответил торговец — Ложись спать. Завтра будет сложный день.

Странно, но кажется деда абсолютно не волновал ни кабан, ни причина его эволюции. Ему даже не интересно, что было с Гиталией. Это очень странно… Он чем-то сильно озабочен, а я даже не могу предположить чем именно.

Я улегся на лежанку, но думал только о том, что на поляне остались вещи и загадочная руна. Наверняка, он околдовал гоблинку с ее помощью. Я надеюсь, что Гиталия найдет ее утром невредимой.

И что значат слова Сильвио на счет тяжелого дня? Он нашел для меня новое задание? Если это так, то мне точно нужен тот маленький арбалет.

На следующее утро Зеленая ушла с первыми лучами солнца, а Сильвио пригласил меня к столу завтракать. На этот раз еду он сделал сам. По его лицу я понимал, что настроение у него не изменилось. Он все еще был хмурым и задумчивым.

Когда мы сели есть утреннюю кашу, торговец начал говорить:

— Мне нужно чтобы ты еще кое-что сделал, Шардон…

— Что именно?

Голос Сильвио был тяжелым. Казалось старику с трудом поддаются слова:

— Ты спустишься в подземелье снова.

— Я готов!

Старики удивился такой реакции и скорости моего ответа.

— Разве ты не боишься? На этот раз тебе придётся спуститься еще глубже.

— Боюсь, но я уже освоился там. Даже привык к темноте и постоянной угрозе, и еще я смогу найти новые хорошие вещи на продажу. Что именно мне нужно сделать?

— Хорошо… Смелость — это хорошо. Надеюсь, ты смелый, а не безрассудный. Тебе нужно будет спуститься на глубину четырёх лун. Там с правой стороны будет поворот, у которого вкопан огромный камень, ты сразу поймёшь что это он. Поворачивай ив этот тоннель и доберись до лагеря горняков. Разузнай, что там у них происходит и почему они перестали писать письма.

— Эта шахта принадлежит вам?

— Нет, она одного моего знакомого. Я ему задолжал еще лет десять назад, и вот он наконец пришел просить об ответной услуге.

Я кивнул.

— Я так понимаю, в шахте безопасно? Там ведь рабочие?

— Настолько безопасно, насколько может быть безопасно в подземелье, полном монстров, грабителей и загадок — строго сказал дед — Сейчас там может быть что угодно. будь готов ко всему.

Я ухмыльнулся.

— Я дам тебе еду и питье и один серебряный для экипировки в экспедицию, но больше ничего.

Я не слишком понимал Сильвио. С тех пор как пришел тот незнакомец, он стал странным. Я ведь точно знаю что у него есть деньги на дополнительное снаряжение для меня, но он мне ничего не позволяет купить в поход и сильно ограничивает. Это расходится сего словами об инвестициях — «Защищай свои инвестиции». Я — его инвестиция, так почему он отправляет меня на глубину в подземелье и не предоставляет лучшую защиту?

В конце концов, почему должен идти именно я? В этом доме я больше рабов не видел, но он сказал, что это лишь его временный склад. В основном доме, думаю, есть и наемники и другие рабы. Так почему я, а не наемники например?

— Сильвио, можешь ответить почему именно я должен это сделать? Я имею ввиду, что есть же наемники, или боевые исследователи…

Тот вздохнул и потер лоб. Скривился так, будто у него заболел зуб.

— Дело в том, что я этому человеку обязан жизнью. В свое время, десять лет назад, я имел неосторожность сказать «Буду должен. Все, что захочешь». Тот человек запомнил мои слова. А у нас как — или отдаешь, что должен, или кровью.

Старик снова скривился от какой-то внутренней, душевной боли, но продолжил:

— Он наслышан о неком Шардоне, который смог без хорошего дальнего оружия и без достойной группы пробраться на три луны вглубь подземелья и вернулся почти невредимым. Тебе ведь даже услуги лекаря не понадобились. Никакой заразы не подхватил и даже в лихорадке не пролежал и часа. К тому же — ты не сбежал и даже принес мне серебро. Это все невиданно для раба твоих данных и возраста.

Сильвио вздохнул, тяжесть вины камнем висела на его сердце: