Мой Мастер

Гарри закрыл глаза. Он всегда говорил, что воин не может бояться смерти. Это стыдно. Это - позор.

– Спеши навстречу смерти, пока другой не занял твоё место…

Гарри вздрогнул. Слова прозвучали в нём так ясно и четко, словно сам Люциус подошел близко и прошептал их на самое ухо. Гарри еще раз вздохнул, стараясь успокоиться. Вновь укрыться от страха и боли, завернувшись в безразличие и пустоту. Он открыл глаза и громким сильным голосом повторил:

– Спеши навстречу смерти, пока другой не занял твоё место!

И вошел в зал. Сразу же устремившись к центру, туда, где на полу лежал Люциус, укутанный в саван. Гарри опустился перед ним на колени, разглядывая спокойное и ставшее незнакомым лицо. Смерть дарит покой - это он тоже всегда говорил. И, как всегда, оказался прав. Люциус всегда и во всем оказывался прав. А еще он говорил, что смерть меняет, открывая людям истинный вид умершего. И опять прав. Гарри скрипнул зубами. Хотелось броситься вон из зала. Наверх. В надземные этажи мэнора. Туда, где сейчас сидит змеелицый урод. Разорвать. Искромсать. Убить.

Медленно. Смотреть, как тот корчится, выплевывая кровь и собственные кишки. Слушать крики, а потом хрипы и бульканье, вырывающееся из распоротой груди.

– Гарри, - голос Нарциссы заставил прийти в себя.

– Гарри, возьми себя в руки. Сейчас не время.

Он кивнул и вновь посмотрел в лицо Люциуса. Сейчас эльфийское наследие было особенно заметно. Ритуальный рисунок мечника четко выступил под закрытыми глазами. Обычно его было видно лишь тогда, когда Люциус входил в с`аттор во время тренировки или боя. Красные тени пролегли на веках и губах. Гарри не удержался и склонился над ним, целуя в холодные, непривычно твёрдые губы, скользнул языком по его зубам. Так и есть. Даже клыки выдвинулись и увеличились. Эльф.

«Мой прекрасный эльф».

Нарцисса села с другой стороны от Люциуса. Она сочувственно смотрела, как Гарри прощается со своим Мастером. Нежно огладила белые волосы Люциуса, склонилась над сложенными ладонями, сжимавшими эфес двуручного меча, прикоснулась губами к холодным костяшкам пальцев, прощаясь.

– Я вижу путь, которым пойду день за днём… - Гарри стал зачитывать прощальную молитву мечников, Нарцисса вторила ему тихим нежным голосом:

– Я вижу путь, которым буду следовать сквозь время…

– Он ждёт меня, чтобы испытать меня. Я вижу врата, что ведут туда, где вечно живут воины… - На лице Гарри проступил похожий узор, что был у Люциуса. С каждым произнесенным словом черты его менялись, заострялись. На веках и губах пролегли такие же красные тени, кожа стала бледнее. Зрачки вытянулись, сделав глаза похожими на кошачьи, в зеленой радужке вспыхнули искры серебра.

– Я вижу там отца своего и мать свою. Я вижу братьев своих и сестёр своих. Я вижу предков своих. Они ждут меня…

Слова сливались в ровный гул, поднимаясь к сводчатому потолку и разбивались об него эхом. Гарри потерял счет времени. Когда последние прощальные строки были произнесены, он еще раз склонился над Люциусом и поцеловал в холодные губы. Отстранился лишь для того, чтобы уткнуться лбом в его руки:

– Прощайте, мой Мастер. Я вижу вас. И надеюсь, вы увидите меня.

Встал с пола, медленно, борясь с собой, двинулся к выходу. Нет чести в том, чтобы долго лить слёзы над покойником. Ему они не нужны, а для живых это лишнее проявление слабости, недостойное война.

Драко он нашел в оружейной. Тот раскинулся на голом каменном полу, подложив под голову свою собственную скрученную в тугой узел мантию.

– Как странно, - задумчиво сказал он, увидев Гарри, - все осталось прежним. А его нет.

Гарри лег рядом и закрыл газа.

– Ты надолго?

– Нет. Я уйду с рассветом. Как это случилось?

Драко не ответил, лишь шумно выдохнул. Гарри с силой провел ладонями по лицу, молчал несколько минут, ожидая ответа.

– Ты был там? Ты видел?

– Я успел только к концу. Снейп был.

И вновь оружейная погрузилась в тишину. Казалось, можно было услышать отголоски звуков с верхних этажей. Слов не было. И говорить было больше нечего. Гарри понимал, что лучшее сейчас для него - уйти и вернуться лишь тогда, когда он закончит всё. Вернуться, чтобы не просто убить своего врага, а отомстить.

– Я всегда знал, что он умрёт из-за тебя, - послышался хриплый голос Драко, - всегда знал. С самого первого дня, когда ты появился здесь. Ты думал, я не вижу? Ничего не замечаю? Не знаю? Это из-за тебя! Он слишком многое позволил и тебе, и себе, а в итоге заплатил своей жизнью.

Гарри молчал. Ему по-прежнему нечего было сказать.

– Ты думал, всё хорошо? Всё замечательно? Как ты представлял своё будущее после войны, Поттер? Небось, мечтал и пускал слюни на безоблачную жизнь вместе с Люциусом. Ненавижу тебя! Это всё ты! Тебе мало было пророчества. Тебе мало было дара мечника. Тебе всего и всегда мало. И от того ты забираешь всё у других. Вначале ты забрал у меня отца. Потом ты забрал у меня Мастера. А сейчас ты забрал у меня всё. Абсолютно всё.

– Неправда, - Гарри с трудом выдавил из себя ответ. Он физически чувствовал, что ему нужно ответить. Что молчать нельзя. Что сейчас для Драко важно услышать от него хоть что-нибудь. Но ничего, кроме «неправда» он не смог из себя выжать.

– Правда, - от сухой, безэмоциональной констатации захотелось взвыть.

Гарри резко сел, сцепив руки в замок на коленях.

– Я никого не отбирал у тебя. У тебя всегда был отец. У тебя всегда был Мастер. Я ничего не забирал. Я всегда знал своё место в этом доме. И никогда не претендовал на твое первородство.

Драко вскинулся и зашипел, срываясь на эльфийский:

– А почему же тогда дом не принимает меня? Почему я не смог попрощаться с ним так, как дОжно? Почему его вещи в моих руках остаются мертвыми? Почему я не чувствую его силы? Почему я не чувствую его души рядом с собой? Он всё отдал тебе!

Гарри замер, прислушиваясь к себе. Но внутри по-прежнему плескалась пустота и тьма. А где-то далеко тихо ныли боль и страх.

– И я не чувствую.

– Врешь!

– Нет…

Гарри поднялся, подошел к оружейной стойке, выудив оттуда короткий меч. Взмахнул им, рассекая воздух, но металл остался мертвым. Сталь не зажглась магией, в крови не проснулся жар.

Драко, внимательно следивший за ним, закрыл глаза ладонями, увидев, что и у Поттера оружие осталось мертвым:

– Он умер, а мы вместе с ним.