Мой милый жандарм

– Как спалось, Аннушка?
– мягко улыбнулась мне Серафима Павловна, поднося чашечку тонкого фарфора под медный носик пузатого самовара.

– Премного благодарствую, - я важно надула щеки, пытаясь подстроиться под речевые обороты эпохи.

Лихорадочно порыскав в памяти на предмет известных выражений, я заливисто расхохоталась: кроме "житие мое" и "какое твое житие, пес смердячий" на ум более ничего не шло.

– Помилуйте, Анна Васильевна, с вами все благополучно?
– не на шутку встревожился Петр Трофимович.

– Не обращайте внимания!
– сдавленно пробормотала я, делая попытку спрятаться за крохотной чайной чашечкой.

– Это у меня нервное.

– Нервы беречь надобно, ибо все болезни исключительно по их вине происходят, - рассудительно влез Николя.
– Сей непреложный факт медициной давно доказан.

Я вновь прыснула от смеха.

– Не лезь под руку со своими ученостями!
– сердито одернул племянника дядя.
– Дай человеку почаевничать без суеты...
– он бросил озабоченный взгляд на окно: - Уже хорошо забрезжило, пора бы и делами заняться.

Не знаю, был ли это намек, но я решила поторопиться и спустя полчаса была во всеоружии. Во дворе ожидала давешняя коляска с нетерпеливо фыркающим вороным жеребцом и дремлющим кучером Пахомом. Николя уселся рядом с ним на облучок - экипаж был двухместным, - и мы тронулись. До утопающего в зелени особнячка под красной черепичной крышей, в коем располагалось отделение банка, добрались резво, благо на улицах особого оживления не наблюдалось.

– Смотрите, дядя, "Олдсмобиль" последней марки!
– восторженно присвистнул Николашка.

У чугунной ограды тарахтел клубами черного дыма сверкающий лаком автомобиль. Худой и важный шофер - в кожаном картузе, черной куртке и высоких сапогах - ковырялся, чертыхаясь, в двигателе гения инженерной мысли начала двадцатого столетия. Спрыгнув с коляски на брусчатую мостовую, я мимоходом обронила:

– Карбюратор надо продуть и зазор у свечей проверить.

Петр Трофимович удивленно крякнул. Николя посмотрел на меня с неподдельным уважением. С независимым видом прошествовав мимо застывшего столбом шофера, я вошла в предупредительно раскрытую швейцаром дверь банка.

– Который из них?
– шепотом спросила я у Петра Трофимовича, незаметно оглядывая операционный зал.

– В самой дальней конторке принимают-с, - столь же шепотом ответил купец.

Бросив кровожадный взор на не подозревающую ни о чем жертву, я обмерла от внезапного головокружения: в строгом черном костюме, оттеняющем бледное лицо, из-за мутно-зеленого стекла кассы обаятельными серыми глазами на меня взирала моя безответная любовь. Мистер Икс из "Принцессы цирка" собственной персоной. Когда я впервые увидела этот фильм, то всей своей трепетной девичьей душой поняла - такой красоты мужчины созданы творцом исключительно на погибель женскую.

– Чем могу служить?
– обаятельной улыбкой встретил меня мой герой.

– Есть разговор, - пролепетала я с дрожью в голосе.

Настороженно покосившись на купца, Мистер Икс с деланным безразличием пожал плечами.

– Извольте...
– отложив в сторону бумаги, он спросил: - Желаете получить приватную консультацию?

Я молча кивнула в ответ. Пока красавец-кассир пробирался к служебной дверце, Петр Трофимович обеспокоено пробасил:

– Анна Васильевна, никак вы возымели намерение уладить дело миром?

– Хочу послушать, что он скажет в свое оправдание, - вздохнула я.

Ну не могла же я объяснить истинную причину нежелания устраивать публичный скандал?

– Я вам по сущей справедливости отвечаю: он во всех отношениях дрянной человек... Полно вам жалеть этого мерзавца, эту породу окромя могилы ничто не исправит.

Что здесь скажешь? Я промолчала. И также молча, едва мы устроились за уютным столиком в уголке операционного зала, положила перед "мерзавцем" свои расчеты.

– По этому делу пожалуйте завтра, - чуть побледнев, ответил он.

– Вас как величать?
– мягко спросила я.

– Жорж, - с легкой заминкой представился горе-кассир.

– Вы понимаете, что завтра мы вернемся уже с полицией? Скажите, для чего вы это делали? Я хочу предоставить вам шанс: просто ответьте мне правду.

Про себя я взмолилась: только не рассказывай мне про больную мать-старушку, которой требуются дорогие заграничные лекарства. Или любимую сестру, изнывающую в похотливых лапах злыдня-помещика. Пожалуйста, скажи мне всю правду, и я дам тебе шанс.

Жорж твердо посмотрел мне в глаза.

– Азарт-с, будь он проклят! Долги возникли неотложные исключительно из пристрастия к бегам. Ипподром виной моим бедам и собственная слабость характера.

Этим он подкупил меня сразу. Не каждый мужчина готов признаться в собственной слабости, далеко не каждый. И он не жаловался, нет! Он говорил это спокойным будничным тоном, с легким оттенком горечи, усталости и какой-то скрытой радости. Мне показалось, что он почувствовал облегчение - у него даже плечи расправились, словно он избавился от давно гнетущего груза. Ну скажите на милость, разве могла я передать доверившегося мне человека под карающую длань правосудия?

– Как скоро вы сможете вернуть тайно изъятые вами деньги?

Язык отчего-то не повернулся назвать его махинации подходящим словом. Жорж моргнул удивленно и после долгой паузы еле слышно обронил:

– К вечеру обещаюсь возместить всю сумму непременно.

Я повернулась к купцу и, в душе гневаясь на себя за молящий тон, столь же тихо произнесла:

– Как полагаете, Петр Трофимович, простим на первый раз оступника? Дадим ему шанс начать новую жизнь? Как гласит народная мудрость: попытка - не пытка.

Сама не знаю, с чего вдруг меня понесло изъясняться высоким слогом. Но купец к моей вящей радости не стал упорствовать, назидательно заметив:

– Веруй, а не испытуй. Верующему воздастся, а у испытующего отымется... Коли веришь в него, дочка, пусть исполнится по-твоему.

Николашка взирал на нас насупившись - в его глазах горькой обидой плескалась неутоленная жажда мщения. Всем не угодишь, - вздохнула я про себя. На обратной дороге я поддалась уговорам купца заехать к нему в контору, ознакомиться с местом предполагаемой работы. Собственно офис размещался в одноэтажной пристройке к складу, откуда и растекался товарный ручеек по многочисленным лавочкам.