Мой мир

Мы перешли к следующему фрагменту — трио из финала первого действия, в котором звучат три голоса: сопрано, баритон и мой. Я заметил Кристоферу: «Здесь веду я, но меня не слышно. Неверный звуковой баланс». Он уверил меня, что это легко поправить и он займется этим по возвращении в Лондон. Так мы проработали несколько часов и закончили запись «Трубадура», которая устраивала всех.

Позже Билл спросил, нравится ли мне слушать свои собственные записи, добавив при этом, что сам он терпеть не может читать то, что написано им.

— Тебе не нравится то, что ты сделал, потому что знаешь, что мог бы сделать лучше, — сказал я. — Так и мне. — Я задумался на минуту и потом добавил: — Но подожди, лет через десять все покажется прекрасным.

В августе у моей дочери Кристины день рождения. И так как этот месяц я провожу в Италии, то мы всегда устраиваем на вилле «Джулия» большой праздник. Это не только ее день, но и ежегодный праздник для всей нашей семьи. Каждая из моих трех дочерей занята своим делом, и поэтому они не могут проводить все лето в Пезаро, как это было в их детские годы. Но для того, чтобы отметить день рождения Кристины, они стараются найти время. Адуа, которая летом то приезжает из Модены, то уезжает туда обратно, закрывает свой офис на несколько недель и начинает свой отпуск именно с этого дня.

Мои родители, которые считают, что летом на вилле «Джулия» слишком людно и шумно, тем не менее всегда приезжают на день рождения Кристины. На самом-то деле они любят наш дом в Пезаро, особенно вид на море, и даже остаются здесь ненадолго, но отдыхают они по-своему. Они ставят два стула ниже террасы — подальше от людей, прогуливающихся по ней с сотовыми телефонами в руках, — и сидят вдвоем в тени и смотрят вдаль, не обращая внимания на суету в нескольких метрах от себя. Им пришлось всю жизнь так много трудиться, что для меня большое удовольствие видеть, как теперь они спокойно сидят, глядя на море. Им хорошо в обществе друг друга.

Накануне дня рождения Кристины мы сказали Анне, что к обеду у нас будет примерно тридцать человек. Накормить столько людей для нее нетрудно, и мы вместе начали составлять меню, которое бы понравилось Кристине. Трудности начались тогда, когда выяснилось, что двадцать два человека из гостей собираются у нас переночевать. В нашем доме только шесть спален, но Анна сказала, что проблем не будет, она все устроит. Анна не перестает меня восхищать.

Гости начали съезжаться примерно с четырех часов. Когда приехала виновница торжества, я еще дремал в гамаке, но Кристина подошла и села рядом, чтобы мы могли поговорить наедине. Когда дочери приезжают в Пезаро, с каждой из них мы хоть недолго, но беседуем. Не имеет значения, что нет специальных тем для обсуждения, просто мне хочется знать, чем они сейчас занимаются, с кем общаются, что их больше всего интересует.

Николетта говорит, что у меня с дочерьми необычные отношения: мы откровенны друг с другом и ничего не скрываем. Я для них больше друг, чем обычный итальянский отец. Например, мои дочери рассказывают мне о свои сердечных делах (иногда в деталях). Это удивляет Николетту. Билл спросил Джулиану, правда ли это. Она ответила: «Да. Он наш друг, но и отец тоже, поэтому мы рассказываем ему не все».

Когда гости уже собрались, Адуа и ее сестра Джованна решили нарядиться в забавные костюмы. Они взяли две мои гавайские рубашки, подпоясались, надели шорты, белые гольфы и шляпки в виде пилоток. Не знаю, кого они изображали — может, гавайских мотоциклисток, может, двух сумасшедших сестер-итальянок. Я хотел их сфотографировать, но они держались скованно, поэтому пришлось попросить их улыбнуться. Но улыбки были какими-то натянутыми, и я созорничал: «Вспомните то время, когда вы обе писали в штанишки!» Улыбки получились…

У моих дочерей есть друг — композитор из Барселоны. Это большой, грузный мужчина с темной бородой. Все сказали, что он похож на меня. Поэтому мы с ним тоже решили одеться в одинаковые костюмы, в такие же, как Адуа и Джованна: облачились в гавайские рубашки, гольфы, кепки. Я посадил этого гиганта позади себя на мотороллер, и мы сделали несколько кругов по террасе. Нас в это время фотографировали, и на снимках это выглядело так, будто Паваротти совершает прогулку со своим братом-близнецом.

Лучше всех в нашей семье умеет наряжаться в разные костюмы моя сестра Лела. Однажды она всех разыграла, одевшись католическим священником. Но на этот день рождения Кристины она приехала из Швейцарии, где проводила отпуск, и устала с дороги, чтобы устраивать подобный маскарад. Мы разговаривали с Биллом, когда Лела вошла. Она поцеловала меня и сказала ему: «Мой брат — открытая книга, и я его люблю. Можете так и написать». Нас у родителей только двое, и мы провели вместе большею часть жизни.

Обед получился замечательный. Мы с Анной готовились к нему несколько дней. Первыми были поданы просцютто и инжир, потом было тальятелли с рагу. Гвоздем программы стали большие блюда с различными морскими продуктами, приготовленными на гриле, и огромные миски с горячим шпинатом, приправленным лимоном и чесноком. Потом мы ели салат из помидоров, латука, холодных бобов и местных сыров. И еще был именинный пирог, который Анна пекла все утро.

За столом зашел разговор о моем друге Джильдо Ди Нунцио из «Метрополитэн-Опера», который был у нас в Пезаро семнадцать раз и помогал мне готовить новые роли. Он стал почти членом нашей семьи. Этим летом мне не надо было разучивать ничего нового. К наступающему сезону я готовил только роль Канио в опере «Паяцы», которая уже давно в моем репертуаре: я участвовал в ее записях, а также исполнял ее в концертном варианте под управлением дирижера Риккардо Мути.

Биллу, который всегда носит в кармане миниатюрный магнитофон (на случай, если я вспомню что-нибудь интересное для нашей книги), пришла идея. В Пенсильвании они с Джильдо живут по соседству и вскоре должны были встретиться. Вот он и решил обойти с магнитофоном всех сидящих за столом, чтобы каждый мог передать Джильдо слова привета.

Идея понравилась, и все начали наперебой хватать микрофон. Каждый говорил что-то вроде: «Каро (дорогой) Джильдо! Как жаль, что тебя сейчас нет с нами». В игру включились все, даже те, кто не был знаком с Джильдо. Все шло нормально, пока не настала очередь отца сказать ему свое приветствие. Отец не умеет обращаться с современной техникой (как и многие в его возрасте): он решил, что это телефон, и ждал, когда Джильдо ответит. Мы тоже ждали, пока он разберется, но тут вошла Анна с большим пирогом и поставила его перед Кристиной. Моя дочь задула свечи, мы хором спели для нее песню, а внуки Анны стали разливать гостям шампанское. Я подал знак, и внизу, за террасой вспыхнул фейерверк и красиво осветил небо над берегом. Мы услышали крики людей на пляже. Так продолжалось не менее двадцати минут.

Я еще оставался за столом, когда некоторые гости начали расходиться по террасе, разбившись на группки. Я увидел, как Кристина разговаривает с кем-то, а моя младшая дочь Джулия подошла к ней сзади и обняла. Просто так. Какое счастье, что все в нашей семье любят друг друга!

Билл сказал мне:

— Лучано, я не видел твоих дочерей тринадцать лет. Какими они стали красивыми молодыми женщинами! Ты, должно быть, счастлив?

Я очень горжусь ими и поэтому мог ему ответить:

— Да, я счастлив.

Лето подошло к концу, и я уже начал думать, что ждет меня в следующем сезоне.

После конного шоу в Модене в сентябре я полечу в Нью-Йорк, где начну репетировать «Паяцев», которыми в октябре открывается новый сезон в «Метрополитэн-Опера».

В конце октября вернусь в Италию, чтобы репетировать «Бал-маскарад». Премьера состоится в театре «Сан-Карло» 4 декабря, и спектакль будет идти весь декабрь.

После Рождества, которое мы встречаем с семьей в Модене, я лечу в Портленд, штат Орегон, где пою в предновогоднем концерте.