Мой мир

Рождение шмеленка: собратья вскрывают кокон…

Шмели заторопились — видимо, в чемто нарушился «график рождения», довольно грубо схватили новорожденного за шиворот и, упираясь в края кокона, с силой выдернули собрата из колыбельки. Родился новый член шмелиной общины! Уход за ним теперь будет недолог и прост: бегло облизать тело и суставы, распрямить ему хорошенько крылышки — и по своим рабочим местам. А он будет теперь несколько дней на внутригнездовых работах, через недельку же, получив разрешение на самостоятельный вылет, отправится на Поляну за золотистой цветочной пыльцой и сладким душистым нектаром для будущих собратьев.

…Один из ульев с подземной семьей вида Бомбус люкорум я как-то перевез в Исилькуль и определил в квартире — в форточке третьего этажа. Семья нормально отработала, дала мне нужный материал для наблюдений; к осени, как и положено, в ней появились крупные молодые самочки, какое-то время потрудились на общее благо, доставляя вместе с рабочими пыльцу и нектар для последних шмелей семьи (она ведь существует только один сезон) — и разлетелись кто куда на зимовку: зимуют они каждая по отдельности, зарывшись неглубоко под дерн где-нибудь в укромных уголках.

Этот мой «знаменитый» этюд (его не раз воспроизводили журналы и книги) «Шмель у капли меда» написан мною минут за восемь на оберточной бумаге…

А так у меня зимовали самочки нескольких видов.

Кое-что из моего домашнего «шмелепитомника».

Работает шмель-вентиляторщик.

На следующий год я работал только в заказнике и домашних ульев не устраивал. Зато весной и в начале лета домочадцы мне рассказали: какие-то шмелихи Бомбус люкорум вьются подле форточки, иногда даже как бы «стучатся» в нее. Конечно же, это те, что разлетелись на зимовку осенью: некоторые самки ищут место для нового гнезда неподалеку от своей родины — это явление довольно обычное. Мне было не до них и, потолкавшись у балкона с неделю, они разлетелись устраивать свои гнезда где-то в других местах.

Прошел еще один год. Я давно забыл о тех шмелихах, как вдруг, в конце мая, вижу: в форточку к нам «стучится» крупная молодая самочка Бомбус люкорум! Не может этого быть: самки живут самое большое от осени до осени — а эта откуда взялась?

Может, это другая, случайная самочка? Нет, исключено: люкорумы ищут места для гнездования только у земли (по-русски их нередко зовут «малый земляной шмель», хотя в дословном переводе люкорум означает «рощевый»), в старых норах грызунов. На третий же этаж их не заманишь, разве лишь к цветам; но цветов здесь не было, да и полет у самки явно «гнездоищущий», а не «фуражировочный». На балконах и чердаках в наших краях гнездятся шмели лишь трех видов: гипнорум, агрорум и эквестрис, так что самочка Бомбус люкорум не должна бы ни с того ни с сего искать место для гнезда у форточки нашего третьего этажа, да так долго и настойчиво.

Вывод напрашивается один: информация о точном месте рождения передалась от позапрошлогодней прародительницы не только ее дочерям, но и третьему поколению — вот этой ее внучке, с полнейшим разрывом во времени в целый год. Где у шмелей хранится такая информация, как извлекается, посредством чего и как передается — узнать мне так и не удалось.

Я очень прошу молодых естествоиспытателей: повторите эти опыты, они несложны. Шмель Бомбус люкорум быстро приручается, крайне неприхотлив и пока что в наших краях нередок, раскраска простая — черно-желто-белая.

Разве не величайшим будет открытие, скажем, химического вещества или физического поля, в котором на длительное время с точностью до дециметра закодирована долгота, широта и даже высота определенного геодезического пункта?

Можно долго и много рассказывать о шмелях — этих трудолюбивых мохнатых тружениках, очень обиженных людьми, об их повадках, привычках, инстинктах, о маленьких и больших подарках, полученных мною от них, и о том, как я их воспитывал, лелеял, наблюдал — но объем этой книги ограничен, пора, как говорится, и честь знать; может быть, удастся когда-нибудь издать отдельную Шмелиную Книгу… Ведь прозанимался я ими, в Новосибирской и Омской областях, целых двадцать лет, до самого того времени, когда был ликвидирован организованный мною у ВАСХНИЛ-городка единственный в своем роде пригородный шмелезаказник площадью три гектара — чудесный лесок с уютными лужайками, цветами и массой разнообразнейших насекомых. Он просуществовал десять лет и тоже дал много познавательного и практического материала. Именно здесь, в Шмелеграде, удалось изменить гнездовые инстинкты трех видов шмелей — испокон веку гнездившихся подземно, и они стали заселять у нас надземные, на столбиках, ульи, что было очень удобным для ухода, наблюдений, транспортировки. В результате на привыкающем к Шмелеграду поле урожай семян клевера стал вдвое выше, чем на других участках.

Такие шмелёвники мы применяли под Новосибирском.

Шмелеград наш был огорожен аккуратными асбоцементными столбами, внутри — чист и живописен; его не раз показывали по телевидению: кусочек живой Природы под боком у миллионного города. Здесь мы проводили и школьные экскурсии, и всесоюзные энтомологические семинары. Новосибирским Шмелеградом восторгалась большая группа американских экологов, а посол Великобритании в СССР сэр Артур Киббл, вдруг попав из официальных кабинетов в сияющий осенним золотом заказник с его ручными шмелями и разноцветными бабочками, был совершенно очарован и не хотел отсюда уходить…

На первом плане — клеверное поле; за оградкой — новосибирская Страна шмелей. Уникальный заказник этот, как я ни бился, был погублен (учеными!) в 1987 году.

Сейчас Шмелеграда нет — никто мне не помог в его спасении; Сибирский научно-исследовательский институт кормов, на чьих землях он находился, снес нашу ограду, и теперь это — грязный, истоптанный, захламленный колок, каких под Новосибирском сотни. Остались у меня лишь записи в дневниках, научные труды, фотографии, наброски и этюды обитателей Шмелеграда да его карты за несколько лет (1977, 1978, 1979, 1980 гг.), испещренные значками наших шмелевников — вот они, читатель, перед вами.

Квадратики — шмелёвники подземные, треугольники — надземные. Зачернены те, в которых «сами собой» образовались мощные шмелиные семьи.

Неправда ли, великий грех взяли на душу дипломированные аграрии-природоненавистники, уничтожившие этот замечательный уголок?

Всерьез заинтересовавшихся шмелями я отошлю к своей книжечке «Шмели — опылители клевера» (Москва, Россельхозиздат, 1984 г.), а также к книге И. А. Халифмана «Трубачи играют сбор» (Москва, «Детская литература», 1971 год), иллюстрировать которую, конечно же, довелось мне.

…Ну а теперь вернемся на исилькульскую Поляну — в далекий семьдесят третий год. По обе стороны Главной тропы — ряды земляных холмиков-кротовинок. Чья это работа? Раньше я думал — кротов, но как-то увидел: очередную порцию земли выталкивает снизу совсем не похожий на крота зверек, с головой, напоминающей валеночек, крохотными, едва заметными глазками, и большущими бело-желтыми резцами. Землю он выталкивал не ногами, а… ртом — как бы аккуратненько выплевывал изрядную ее порцию. Грызун этот, как оказалось, зовется и метким именем — слепушонка (она).