Мой муж

— Давай надену, — не без труда передала колечко Исаеву, даже временно отдать его было трудно, — Это вроде как на помолвку, сюда, значит, — надел мне его на безымянный пальчик правой руки, и оно село как влитое.

— Блестит так, что даже слепит, — уже было всё равно на дрожь в руках, я подставила руку солнцу, любуясь блеском камушков и золота под его лучами.

Не терпелось похвастаться перед Сашкой, которая уверяла меня что Исаев жмот. И чего мне так нужно было убедить её в обратном?

— Рад, что нравится, теперь чай попить можно, — Исаев подвинул мне кружку, но я подумала о другом.

Целовать его за тапочки и не поцеловать за кольцо было бы свинством. Тем более с этой прелестью я не собиралась расставаться, как с Исаевым. Рассчитаюсь с Анатолием хотя бы поцелуем.

— Спасибо, — потянула к Медведю руки, а он и рад — радёхонек был такому стечению событий.

За секунду сграбастал меня и перетянул с плетёного кресла на свои колени. Его волшебные поцелуи брали верх надо мной всё за те же секунды, и я уже не могла думать о его возрасте, весе и славе по посёлку. Даже забывала о том, как он меня раздражал и бесил ещё за секунду до того, как его губы касались моих.

Глава 6

Если бы можно было целоваться весь промежуток времени до самого побега, я бы с радостью так и поступила. Но увы, это была реальность, а не сказочный мир.

— Ну, хватит целоваться! А то попарить тебя не успею, — заявил Исаев, прервав наш поцелуй.

— А? — я как ошалевшая корова только хлопала ресницами, глядя на Исаева и не понимая, чего он от меня хочет.

— Вернёшься на своё место? Или так чай попьём? — спросил довольный Медведь, прищурив глаза.

— Ах чай! — спешно вернулась на своё кресло, не упустив возможности полюбоваться блеском колечка в лучах утреннего солнца.

Пока мы пили чай, я наблюдала за Исаевым, заметив что-то новенькое и странненькое. Он явно был неравнодушен к шоколадным конфетам. За несколько минут съел целых пять штук при этом не притронулся ни к карамели, ни к кренделькам и уж тем более к баранкам. Но любопытно было не это, что Исаев сладкоежка я поняла ещё на первом свидании, но вот с фантиками от конфет он делал что-то странное.

После каждой съеденной конфеты бережно разложив на столе шуршащий серебристый фантик с красным рисунком Исаев принимался его разглаживать. Он делал это ногтем указательного пальца, прикусывая нижнюю губу то ли от удовольствия, то ли от усердия. Ему явно нравился серебристый фантик с красным рисунком, и то, каким он становится ровненьким от разглаживающих движений. После процедуры, когда все складки были тщательно разглажены он сосредоточивал свой взгляд на цветной обёртке, любовался ею и бережно откладывал в сторонку.

— Фантики собираешь? — эта мысль в голове буквально выстрелила и произвела невероятный фурор в моих мозгах.

Я расхохоталась ещё до того, как Исаев кивнул, пряча свою добычу под пузатый чайник.

— Чай попила? — поинтересовался Медведь, встав с места, реагируя на моё веселье хмурым выражением лица.

— Нет ещё, я пью, — знала же, зачем он интересуется.

Не терпелось Исаеву отхлестать меня веником, потому и долила себе в кружку ещё чая.

Наивная.

— Потом допьёшь, — заявил Исаев, поднимая меня под руку из кресла и настойчиво повёл обратно в баню.

Идти мне было сложно, мешала простынь и я, семеня за хмурым Медведем несколько раз чуть не упала, но он меня поддерживал.

— Шапка, — как только оказались в предбаннике, Исаев нахлобучил мне рогатую шапку на голову и забрал простынь, резко размотав, — Дуй в парилку, я сейчас приду, — велел строжайшим голосом и хотела бы ослушаться, взбрыкнуть, но оказавшись снова голой, быстро юркнула за дверь парилки.

И мне уже было как-то совсем несмешно.

Неужели так из-за фантиков расстроился? Зря я так, конечно. И всё равно мысли извиниться у меня даже не возникло, он сам надо мной вечно потешаться, пусть знает кого это!

После первого захода и передышки на свежем воздухе, второй дался значительно легче, а может так только, казалось, из-за нахлынувших эмоций. Только вот на полок я всё равно лечь не смогла, доски были горячие, а коврик, который мне дал Исаев был маловат. Но Медведь решил эту проблему. Явился в парилку с деревянным бочонком из которого торчали ароматные веники и плотной дорожкой для полока.

— Держи, — передал мне дорожку, а сам стал что-то шаманить в бочонке, так удачно отвернувшись от меня.

Я быстро застелила полок и улеглась на него попой кверху, спрятав лицо под рогатой шапкой.

Тело наливалось тяжёлым теплом, а на горячих камнях зашипела испаряющаяся вода и парилка наполнилась чудным ароматом лимона и чего-то приятного, но мне незнакомого. Я не видела, но чувствовала, как Исаев подошёл ближе, ждала, что вот-вот начнёт меня лупить вениками со всей дури в отместку уж если не за кофе, так за свои фантики дурацкие, но вместо этого нагнал сверху горячего пара.

— Нормально ты там? — поинтересовался у меня, поправляя мои руки вдоль тела так, чтобы ладони были открыты.

— Отлично, — буркнула я, понимая, что я вообще прекрасно, уже сроднилась с полоком и буквально вот-вот растекусь по нему, как масло на горячей сковородке и это, чёрт возьми, чудесно.

Вот бы так после окучивания или копки картошки...

Пока я размышляла о степени испытываемого блаженства, Исаев продолжал меня парить. Немного поводил обжигающими кончиками веток по плечам до ступней и обратно, потом похлопал вениками камни и начал методично и равномерно лупить меня, не упуская ни сантиметра тела.

Исаев не сдерживал силы ударов, но и больно мне не было. Кожу приятно обжигало, но так, что я даже взвизгнуть не могла. Вероятно было так, потому что веники у Исаева были не лысые, как у нас обычно бывало дома. Отец с братьями хоть и заготавливали каждый год множество берёзовых и дубовых веников, но мы их вечно экономили, чтобы продавать большую часть на рынке, а потому и ощущения были как земля и небо.

— Переворачивайся, — велел Исаев, когда я потяжелела настолько, что окончательно впечаталась телом в полок, покрытый грубой дорожкой.