Мой неидеальный мужчина

— Я не хочу, не смей! — вырываюсь из его рук, но он не отпускает, перехватывает за живот и горло, приподнимая меня, вбиваясь мощным толчком до самого конца. Стискивает в объятиях, что дух вышибает напрочь, ведёт себя так, словно я действительно провинилась перед ним и сполна заслужила грубое наказание.

— Я тысячу раз говорил, что люблю тебя, — его губы касаются ушной раковины, жаля меня током. Вздрагиваю, прикусывая нижнюю губу от пронзивших острых ощущений, волнами накатывающих к затылку. — Чего тебе не хватает, Ася? — очередной резкий удар его бёдер поднимает внутренности к груди с невероятным чувством трепета. Я задыхаюсь, сжимая член интимными мышцами, не хочу его отпускать. Затмевающее разум удовольствие, замешанное на боли, порабощает меня, дарит упоительное ощущение абсолютной наполненности с каждым его новым рывком.

— Хочешь моё сердце с кровью на блюдечке?

Дима выскальзывает с глухим стоном и снова врывается резко, заполняя собой до краев. Его пальцы, что недавно дарили нежность и ласку, с силой смыкаются вокруг шеи под подбородком, недвусмысленно сдавливая горло.

— Ответь мне, Ася, — шипит сквозь стиснутые зубы, продолжая с болью вколачиваться в меня, заставляя слёзы градом литься по щекам. — Тогда ты сможешь успокоиться? Да, любимая? Когда вырвешь его из моей груди?! Ты не женщина, — его голос срывается на крик, — ты соблазнительный комок опьяняющего яда! Не берёшь и не отпускаешь! Держишь, как пса на коротком поводке у своих ног!

— Нет... — хриплю, балансируя на грани обморока. — Я поверила, что ты другой, отдала тебе любовь и уважение. Ты же втоптал меня в грязь, легко и с удовольствием, как когда-то сделал Вячеслав, — рвано втягиваю воздух, как только хватка ослабляется.

— Я не ОН! Когда ты это поймёшь?! — рявкает у виска, оглушая, и резко выходит из меня, пренебрежительно отталкивая на диван. Встаёт на пол, выравнивается в полный рост. Я слышу, как шаркает молния на брюках. Он продолжает приводить себя в порядок, прервав то единственное, что позволило мне на миг забыться в его руках. В груди давит очередная обида. Поджимаю под себя колени, сворачиваясь клубком, и плачу навзрыд. Меня бьет озноб.

— В пятницу я приходила к тебе в офис перед обедом. Ты был с ней, — ставлю его перед фактом, захлёбываясь слезами.

— Был. Я не отрицаю. И ты знала о нашей встрече. Это не новость, Ася!

Смотрю, как поспешно он застёгивает ремень, поправляет дорогие часы и запонки, и понимаю, что это конец. Сейчас уйдёт, громко хлопнув дверью, так и не признав своей вины...

— «У нас впереди целые выходные...» — так ты говорил, когда трахал Алину в своём кабинете, — озвучиваю тихо, всхлипывая, горло болит кричать.

Дима на секунду замирает, что-то обдумывая, затем переводит на меня взгляд, в который раз наполненный недоумением. Я усмехаюсь от того, как у него слажено выходит играть. Мне холодно, поэтому встаю, пересиливая в мышцах боль, иду к шкафу и достаю длинный халат из флиса. Кутаюсь в него, завязывая на талии пояс.

— Что за бред ты несёшь? — он делает шаг в мою сторону, но сразу же останавливается, отвлекаясь на мелодию звонка. Вытаскивает из кармана мобильник, продолжая пристально сверлить меня своими невозможными серебряными глазами.

— Ты хотел в её охуенную задницу. Я всё слышала, Дима, — пытаюсь говорить ровно, но меня взрывает очередное спокойствие Воронцова и я повышаю голос, задыхаясь от злости. — Хватит мне врать! Она до сих пор тебе дорога! Убирайся к ней и живите долго и счастливо!

Кажется, Дмитрий меня не слышит и не понимает. Он находится на какой-то своей волне, усталый и измученный.

— Мы беседовали в переговорной за стеклянной стеной, — скользит задумчивым взглядом по экрану, недовольно морщась. Настойчивый звонок начинает раздражать нас обоих. — Нас видела большая половина работников офиса, — заверяет меня на полном серьезе.

— Ты лжёшь!

— Твои обвинения — чушь, Ася! — повышает голос так, что вены вздуваются на лбу и на висках. — Я не спал с ней! И мне не за что оправдываться! У тебя паранойя! — принимает звонок, убивая меня одним выстрелом. — Да, Аля, слушаю тебя. Что-то случилось?

Время останавливается. Я застываю, ошеломлённая, побитая, раздавленная от только что прозвучавших слов, ударивших меня сравни горящей плети. С непониманием смотрю на напряжённое мужское лицо, не в силах что либо вымолвить.

— Что с нашим сыном? — Дмитрий неуверенно кивает и разворачивается, направляясь к двери. — Аля, не реви, в какой больнице вы находитесь? Я сейчас буду! Я сказал, сейчас буду!

— Дима? — не понимаю, что происходит. Срываюсь вслед за ним.

— Не подходи! — резко тормозит перед выходом и вскидывает руку, останавливая меня. — В ближайшее время не хочу тебя ни видеть, ни знать! Сашку вернёшь в мою квартиру! У него будет гувернантка.

— Дима...

— Я всё сказал!

Действительно сказал. Громко, как отрезал, и оглушительно хлопнул за собой дверью...

Глава 20. Одна боль на двоих.

Дмитрий.

Опомниться не успел, как оказался в непроглядном тумане... В очередной раз стал заложником своих разноречивых чувств. Со дня знакомства с Анастасией моя жизнь превратилась в «хождение по острию ножа». Порою не понятно: было у нас счастье наяву или всё-таки пригрезилось.

Сорвался с места на автопилоте. Захлопнул дверь её квартиры, стараясь не думать о случившемся. Поступил с ней гадко, но иначе не мог. Вложить истину в голову Аси с помощью простых и доходчивых слов, кажется, невозможно. Инстинкты во мне взбеленились, словно по щелчку пальцев, стоило вернуться из поездки и обнаружить пустую квартиру с очередными претензиями мимо кассы, и я тут же слетел с катушек. Устал. Очередной её уход перевалил за грань моего понимания и железного терпения.

— К черту всё! — срабатывает родительский инстинкт.

Переключаюсь на детей, выставляя правильные приоритеты. Единственное, что сейчас должно меня волновать — это мои сыновья и их самочувствие. Радует, что Сашка понемногу приходит в норму, а вот состояние Ильи, озвученное Алиной, наоборот, вызывает гнетущее беспокойство.

Выхожу из парадного, ловлю первое попавшееся такси. Сажусь в него, указываю адрес больницы и прошу довезти самым коротким путём за дополнительную плату. Водитель понимает с полуслова, и спустя некоторое время, приняв от меня несколько крупных купюр, высаживает из машины напротив детского инфекционного отделения городской клиники.

Попасть к Илье в палату поздним вечером оказалось не так просто. Сначала мне пришлось поднять всех на уши и атаковать сестринский пост, забывая об этикете и вежливости. Если бы не истощённое состояние Алины, я бы посетил своего ребёнка только ранним утром. Распоряжение пропустить меня к сыну пришло от главного врача, как раз в тот момент, когда я потерял всякую надежду.

— Нееет!!! Пожалуйста, только не на голове, прошу вас! На нём живого места не осталось. Вы искололи его всего. Идите к черту! — истошный плач Али смешанный с криком пронзает моё сознание, словно острие ножа. Внутренности мгновенно сжимаются в тугой узел, позвоночник окутывает ледяной страх. Последние несколько шагов, отделяющих меня от двери, ноги отсчитывают сами, становясь ватными, несут меня к моему ребёнку и к его матери.