Мой парень – волк

И снова начала искать выход из положения.

Я подумала: «Если отвар из листьев старой липы превратил ребенка в медвежонка, то он может и медвежонка превратить в ребенка!».

И тут же все мои внутренние стенания по поводу того, что я сдалась своим чувствам, его тестостерону, бьющему наотмашь, прекратились.

Захлопала самой себе от переизбытка чувств и гордости за свое серое вещество, которое, вопреки мнению большинства жителей нашего поселка, работало отлично, я отправилась на поиски животных и людей. Ну это уж как повезет — кого в каком обличье я встречу на дворе.

Первым, кого я увидела, был Петр — он играл с Мишенькой. Оба медведя шутливо боролись на траве, и зрителям этой медвежьей борьбы было ясно видно: медвежонок очень даже побеждает. И дело даже не в том, что хитро улыбающийся большой медведь подыгрывал, и даже не в том, что маленький очень старался произвести впечатление на публику в моем и Пашином лице, а в том, что малыш чувствовал себя, наконец, спокойно и уверенно.

Увидев меня, медведи прекратили свое медведе-валяние, и Мишутка развалился в траве, подставив мягонькое пузо солнышку, что струилось между веток деревьев. Видимо, таким образом малыш демонстрировал свое счастливое состояние. Да уж, мало ли деткам надо — разреши не умываться с утра да валяться в траве.

Петр тоже скосил рожицу, тоже, видимо, улыбающуюся.

— Сегодня мы идем домой! — безапелляционным тоном проговорил Паша, пряча взгляд под бейсболкой.

— Конечно идем! Все вместе, я так полагаю? — я махнула рукой в направлении картины «два медведя».

Внутри все зудело от того, как же хотелось к нему прикоснуться, поцеловать, прижаться к его крепкой груди. Но…обстоятельства были сильнее.

Я ему не пара. И он никогда меня не полюбит.

И я снова ощутила себя на том самом вечере для студентов, когда приставала к нему в темноте леса, но только в этот раз между нами все случилось.

— Все. Да не все, — буркнул в ответ Паша, умываясь в умывальнике холодной водой, от чего вокруг рассыпались бриллиантовой росой водяные капли.

— Ну, не все, так не все, — согласилась я, пряча свои жадные взгляды от него.

В отличие от здешних обителей, которые либо проигнорировали процесс умывания, либо умывались в сковывающей скулы морозной воде, я поступила совершенно по-взрослому: приготовила водички, вскипятив ее в чайничке, достала тепленькое полотенце, обстоятельно развела кипяток водой и только после этого, с чувством и под не очень одобрительным взглядом Паши, с удовольствием умылась.

Почувствовав себя человеком, погладила огромного медведя по уху, отблагодарив за приют, вскрикнула от непонятного рычания Пашки, и упругой походкой направилась в лес вместе с медвежонком, предлагая, таким образом, нашему недовольному моими ласковыми действиями по отношению к хозяину дома, идти за нами в глухомань, или идти впереди нас — показывая дорогу.

Человек-волк выбрал второй путь.

— Далеко собралась?

— Да, решила, знаешь ли, прогуляться по лесу, пока погода стоит хорошая, — ехидно ответила.

— Слушай, а ты всегда такая вредная? Все поперек делаешь, бежишь, куда не надо… — хрипло забурчал он.

— А куда не надо-то? Мы же вроде бы отсюда пришли, — сказала, а сама все на Мишку смотрю.

— А идем не туда!

Пашка задал рукой верный курс, и мы с Мишкой направились вслед за нашим предводителем, флибустьером, живущим в лесу.

— Мы идем к старой липе, за свежими листьями, чтобы можно было сварить отвар, вернув мальчику его прежний вид, — наконец ответила мне спина нашего провожатого.

— Это прекрасная идея, даже удивлена, что она зародилась в твоей головушке! — не смогла я удержаться от подколок.

— В моей головушке сейчас зарождаются очень кровожадные мысли! — бездарно спародировал он меня.

По лесу мы шли довольно долго, я несколько раз уставала, но появлялось второе дыхание и приходилось бодро вышагивать вслед за новоявленным Сусаниным. И только когда деревья начали покрываться вечерней дымкой, Паша устроил для нас привал.

Сам набрал валежника, развел костер, усадив нас поближе к нему, достал из рюкзака термос, угостив чаем и меня, и медвежонка, раздал каждому по огромному бутерброду. И когда успел так подготовиться?

Мы с медвежонком разомлели у костра, но Паша сидел с выпрямленной спиной, периодически поднимая свои невозможно черные глаза, оглядываясь по сторонам от малейшего шороха.

А потом вдруг вскочил на ноги.

— Выходи, Натали! Хватит прятаться!

Я испуганно вскрикнула, но Паша не обратил на меня никакого внимания. Он в мгновение ока оказался около меня, положив руку в успокаивающем жесте на голову заволновавшемуся медвежонку.

На нашу маленькую полянку к костру вышла полуголая Натали. Я прикрыла глаза, но снова их открыла, начиная понимать: девушка среди леса гулять в таком виде не сможет…

— Дорогой, как же я рада тебя видеть! — пророкотала она. Глаза при этом блеснули нездоровым огнем. Девушка обошла костер по дуге, опасаясь приближаться к нам, расхаживая вперед-назад.

— А я вот как-то не очень рад тебе, — Паша наклонился и взял из костра в руки факел — горящую деревяшку. Все его тело выдавало крайнее напряжение, хотя на лице играла улыбочка.

— Как же горячо ты меня встречаешь! Настолько рад своей единственной подруге, что согреет в холодную зиму?

— Сейчас не зима, да и ты мало похожа на подругу.

Она осклабилась.

— Вот как ты заговорил!

— Зачем ты отравила мою сестру? — Паша демонстративно угрожающе покачал рукой с горящей деревяшкой, и Натали застыла на месте, сразу потеряв свое напускное веселье.

— Не она мне нужна была. Попала под раздачу.

— Я?

Натали зловеще захохотала, словно умалишенная, резко, от чего по рукам моим побежали мурашки. Отсмеялась, запрокинув голову вверх, а, закончив на визгливой ноте, резко замолчала и вцепилась серьезным взглядом в мужчину.

— Ты, Пашенька, очень мне нужен, это безусловно. Но еще важнее для меня — свобода! Для меня и моих соплеменников! Все мы станем скоро свободными! Все!

— Да она сумасшедшая, — пробормотал Паша, метнув в мою сторону взгляд.

— Я сумасшедшая? Я?! Все мы сошли с ума, Пашенька. Все! И все из-за этой проклятой волчьей крови! И я сделаю так, чтобы снова стать человеком, и помогу сделать это своим друзьям. Знаешь как много нас таких? Тысячи! И все они приходят сюда, всех тянет сюда старая липа. Но никто не поймет, что делать. Одна я придумала, нашла ответ, лекарство. И меня ничто не остановит!