Мой первый. Игрушка Зверя

Останавливаюсь напротив своего дома, хотя назвать его домом язык не поворачивается. Серая громадина, пошарканная временем, с балконами, похожими на пустые глазницы.

Даже двор унылый и неуютный, будто пытается оттолкнуть, нашептывая: «Уходи, тебе здесь не рады».

Во мне все скручивается от протеста. Будь моя воля — стерла бы из памяти этот адрес. Но я должна идти.

Едва переступаю порог квартиры, как на меня налетает младшая сестра Злата.

— Ого, Гуччи?! — в ее голосе сквозит не столько любопытство, сколько плохо скрываемая зависть. — Откуда у тебя эта кофточка?

— Инна дала поносить, — отвечаю, уже предчувствуя неприятный разговор.

Глаза Златы загораются алчным блеском. Бренд, как катализатор, запускает привычную цепочку: желание — требование — обвинение.

— Отдай ее мне! — цепляется Злата за рукав, рванув его на себя.

— Нельзя, я должна ее вернуть! — пытаюсь отцепить от себя сестру. — Порвешь ведь!

— А зачем возвращать? — искренне недоумевает. — У Инны этих кофточек — шкаф ломится, она и так богачка! Она могла бы вообще покрыть все наши долги да еще и айфон мне новый купить! Я так его хочу! Почему ты не попросишь у нее денег? Ты просто эгоистка, Алиса!

— Я дружу с Инной не из-за денег. Представляешь, как бывает?

Злату задевают мои слова.

— Сука… — шипит она и, замахнувшись, с силой бьет меня по руке.

Боль обжигает плечо, и я рефлекторно замахиваюсь, но застываю. В прихожую входит мама.

— Алиса, только попробуй тронуть Златочку, она еще маленькая, — предупреждает ледяным тоном, не оставляющим места для сомнений, на чьей она стороне. — Иначе тебя трону я.

Пятнадцатилетняя сестра на полголовы меня выше и килограммов на двадцать тяжелее. Злата смотрит на меня с торжествующей ухмылкой. Да, для всех Злата маленькая.

Моя рука бессильно повисает вдоль тела. От несправедливости к горлу подкатывает горький ком.

— Скройся с глаз моих, Алиса, — бросает мама и хмуро отворачивается.

Опустив голову, прохожу мимо нее в свою кладовку.

Переодевшись в такую одежду, чтобы не было видно засосов, решаю заглянуть к бабушке. Обычно так рано я ее не беспокою, но сейчас мне так обидно, больно и одиноко. Я тоже хочу доброты и тепла. Хотя бы капельку того, что ежедневно получает Злата.

— Ой, ты сидишь? — забыв постучать в дверь, застаю бабулю в непривычной позе.

— Виола посадила, — вздыхает она, говоря о маме, — а я сама лечь не смогла. Поможешь, дочечка?

— Конечно! — подхожу к бабушке и укладываю ее поудобнее.

— Меня еще помыть сегодня нужно.

— Все сделаем, не переживай.

— Ох, и маешься ты со мной, милая, но мне так нравится, когда ты сидишь рядом, разговариваешь со мной, развлекаешь… — указывает на стул, на котором я всегда сижу. — Может, книжку мне вслух почитаешь, а то я ведь слепая почти.

— Хорошо, бабуль.

Только к полуночи возвращаюсь в кладовку.

«Ты меня избегаешь?»

«Нет, вовсе нет. Я проводила время с семьей, поэтому не писала».

«Предложение о встречи еще актуально?»

Закусываю губу.

«Я подумаю».

«Подумай хорошо. Спокойной ночи, Алисия. Сегодня я буду ждать тебя в твоем сне. Не задерживайся».

Сознание тает, и я закрываю глаза, а через мгновение вижу не Жестокого шепота, образ которого выдумала, а удушающий, сводящий с ума красный свет.

Он проникает под кожу, впитывается в мозг, не оставляя места ничему, кроме животного страха и тягучей тошнотворной сладости.

Снова эта постель… и голая я, распластанная на ней.

Я пробую пошевелиться, но запястья саднит от давления цепей, сковывающих меня. Отчетливый звук шагов, и из темноты появляется этот зверь в черной маске. Он приближается, а я не могу пошевелиться, не могу закричать, даже вдохнуть не могу. Воздух становится вязким, пропитанным запахом ужаса, секса и… возбуждения?

Зверь склоняет лицо между моих широко разведенных ног. Крепкой хваткой обнимает за бедра, впаивая пальцы в кожу. Горячие жесткие губы прижимаются к нежной коже, волнами пуская по всему моему телу дрожь.

Меня пронзает судорога, вышвыривая из кошмара в реальность.

Сердце грохочет бешено, пот покрывает кожу липким слоем, майка от него промокла почти насквозь. Ёрзаю, сжимаю сбившееся одеяло между ног, пытаясь избавиться от накатившего возбуждения. Оно томит, изматывает, вызывает внизу живота тянущие почти болезненные ощущения.

Глава 11

Месяц спустя

— Может, все-таки свитер? — взволнованно тереблю перламутровую пуговицу на блузке.

— Ага, свитер, шаровары и дутики! — закатывает глаза Инна. — Идеальный наряд для первого свидания!

— А грудь не очень выпирает?

— Успокойся, Алис. У тебя красивая аккуратная грудь. Все, что надо, закрыто. Остальное — взлетная полоса для мужской фантазии. Чуть не забыла, — берет с туалетного столика флакончик своих духов и щедро обрызгивает меня. — Последний штрих. Ошибочное мнение, что мужчины не разбираются в парфюме. Все они понимают и могут отличить оригинал от Садовода. Особенно такие, как…

— Вот это и пугает, — вздыхаю, осматривая себя в зеркало. Инна сама взялась меня собирать, так что сегодня мой образ на высшем уровне. Даже тени на веках от «Dior», не говоря уже об остальном. — Я ему сказала, что художница, а на самом деле я никто. Что будет, если он попросит нарисовать его портрет? Или захочет познакомиться с моей семьей?

Жестокий шепот помог мне почти забыть все, что случилось со мной той ночью.

Я настолько к нему привыкла, что не могла уснуть, если он не пожелает доброй ночи, и с утра первым делом хваталась за телефон.

Но обычная переписка его не устраивала. Он хотел реальной встречи. Я понимала, что если не соглашусь, то Жестокому шепоту скоро это все надоест и он просто исчезнет. А я очень не хочу этого, поэтому решилась на свидание.

Меня трясет от волнения!

— Вот это ты замахнулась, — смеется Инна, — знакомство с семьей! Может, вообще до этого не дойдет.

— Ты права. Уверена, я ему не понравлюсь, — опускаю голову.

— Эй, выше нос! — ободряюще приобнимает меня подруга. — Почему ты себя гнобишь? Вдруг это он тебе не понравится? Знаешь, иногда мужчины любят приукрашивать себя похлеще женщин. Рассказывают, какие они все из себя крутые и успешные, а на деле: маленький букетик и маленький член. Ну, ты меня поняла, да?