Шрифт:
Шэй Джина
Мой плохой босс
Глава 1. Антон
Он сам нарвется! Он сам нарвется! И в этом нет её вины…
— Да вы охренели!
У двух мудаков, что сидят со мной за моим столом и смотрят на меня — от улыбок чуть морды не сводит.
— Это твой фант, Тоха, — хохочет Игнат и ударяет меня по плечу, — ты его вытянул. Тебе и страдать.
— Это не смешно, уроды, — я кривлюсь и тянусь к бутылке с виски, чтобы залить это горе, — пригласить на танец Хмельницкую? Вы бы
— Я вписал, — тут же вскидывается Гена, — только не в этот фант.
Тьфу ты, кажется, мне ещё повезло с Хмельницкой.
Тяжело, когда у тебя в друзьях и деловых партнерах два идиота. Тяжело, когда и ты сам настолько идиот, что не придумал ничего оригинальнее и веселее, как затеять игру в секс-фанты на служебном корпоративе.
Взгляд нашаривает Хмельницкую. Мадам главная бухгалтерша сидит за столиком с бокалом вина в руках и задумчиво пялится на танцпол.
Между прочим, мадемуазель, да?
Рука сама снова тянется к бутылке с виски. Нет, без тройной порции я на такие подвиги точно не пойду.
Нет, не поймите превратно, никаких претензий к Ирине как к специалисту у меня нет. Бухгалтерию она держит в стальных шипастых рукавицах, никаких недостач и просрочек у неё не водится. Девочки-бухгалтерши — единственные в офисе, кто вообще приходит за десять минут до начала рабочего дня.
Но…
Сама идея секс-фантов, на мой вкус, должна включать в себя секс. Ну, или прелюдию к нему. А на Хмельницкую как взглянешь, так думаешь только об отчетности за последний квартал. Не про секс.
Есть девочки, при взгляде на которых прям все встает и внутри просыпается хищник, который так и хочет порвать на вертящей перед тобой задом сучке её дешевое платьишко.
А Хмельницкая у нас… Госпожа главный бухгалтер, иначе и не скажешь.
Ну вот кто, скажите мне, является на корпоратив в офисной белой блузочке, застегнутой под горло, и деловых же брюках?
Белые и без того короткие волосы затянуты в какой-то пучок. Её можно перепутать с официанткой. Вся её бухгалтерия правильно понимает суть корпоративов, вон они, на танцполе, виляют попками в коротеньких юбочках разноцветных платьев.
Эта же… Хоть бы очки сняла, есть же линзы, в конце концов. Нет. Ощущение, будто я смотрю на училку истории.
— Нет, ну ты можешь отказаться, Тоха, — гогочет Гена, — ты помнишь наше условие для проигравшего, да?
Помню. И нет, танцевать стриптиз на барной стойке я не буду. Стать звездой ютуба мне совсем не улыбается. Да и имидж большого босса будет просран окончательно. Мы еще недостаточно напоили наших подчиненных, чтобы они забыли подобное событие.
— Пошли вы в задницу, — швыряю бумажку на стол и поднимаюсь, — я её оттанцую. А вот трахать не буду, даже не мечтайте. Больно мне нужно тягать это фригидное бревно. Я, в конце концов, не этап тяну.
— Иду заказывать медляк, — Игнат тут же подскакивает из-за стола, — приятных тебе танцев, папа Карло, надеюсь, наша леди Буратино тебе оттопчет ноги.
Лучшие друзья, бля, боженька насыпал, не поскупился.
Шагаю через танцпол, прямым курсом к Хмельницкой. Пытаюсь не материться и не думать о том, что надо было искать в партнеры не таких дебилов.
Надо же было додуматься! Хмельницкую! Втюхать! Мне!
Узнаю, кто
из двух идиотов написал этот сраный фант — убью нахрен. Закажу киллера. Хотя нет, это слишком просто. Лучше отравлю обедом от моей сестрицы, она мастер приготовить такую отраву, которой еще свет не видывал.Хмельницкая замечает меня довольно быстро. Замечает и замирает как кролик перед удавом. Не ново. Все бабы так на меня и смотрят. Какими бы бревнами они ни были. А уж если рубашку снять и дать потрогать кубики — все, девочку можно упаковывать.
— Антон Викторович, вы что-то хотели? — Хмельницкая едва ли не на одном выдохе это все произносит, когда я подхожу и останавливаюсь напротив.
Хотел ли я чего-то? Секса я хотел. Но в курсе, что зашел не по адресу. Интересно, она хотя бы сосет хорошо? Или не умеет и этого?
— Хочу пригласить вас на танец, Ирина, — я улыбаюсь приветливо и протягиваю ей руку, — хотите?
В конце концов, не портить же отношения с хорошим специалистом из-за двух дебилов-дружков.
На самом деле я прямо очень хочу, чтобы она отказалась. Это сэкономит мне время, это весьма твердый повод развести руками и вернуться к нашему столику для боссов в дальнем углу зала.
Нет, будь на месте Ирины какая-нибудь Маргарита из той же бухгалтерии — я бы, наверное, все-таки настоял на своем, подавил бы авторитетом, поулыбался бы получезарнее. С Хмельницкой — нет, не стал бы тратить ни усилий, ни обаяния. Надеюсь, что все-таки это для неё слишком.
Ну, она же старая нетраханная дева, наверняка же для неё танец — как первый секс, возможен только после штампа в паспорте.
— Танец? Я с удовольствием, — Хмельницкая неожиданно улыбается и касается моей раскрытой ладони кончиками пальцев.
Увы. Не прокатило. Музыка уже сменилась, многие рассосались по парочкам, расхватали даже женатых дамочек. Я же опускаю ладонь на талию Хмельницкой и думаю, что это первый случай в моей жизни, когда я не облапаю бабу за задницу во время танца.
Краем глаза задеваю наш с ребятами столик, смотрю, как угорают надо мной эти ублюдки, показываю фак, и только потом опускаю на талию Ирины и вторую руку.
Вообще во время медляка легко можно прочитать, насколько бревниста девушка в постели. Если движения плавные, если она ощущает, как ты её ведешь — значит, у девушки есть надежда.
Надежды нет.
Хмельницкая зажата настолько, что даже понимает, что от неё нужно, только после того, как третий раз наступает мне на ногу.
— Может, вам стоило все-таки чуть-чуть выпить, чтобы расслабиться? — осторожно уточняю я. Насколько я заметил, она весь вечер просидела с одним бокалом, пригубляя его только во время тостов и то, чисто символически. Кажется, в нем не убыло ни капли.
— Я не пью, — морщится Хмельницкая, — не люблю, когда сознание затуманено. Это мешает контролировать… ситуацию.
С такого близкого расстояния я замечаю наконец-то её глаза, что она прячет за очками. Зеленые глаза. Как у кошки. И ресницы длинные. Вообще, смотришь на неё и хочешь отдать в руки какому-нибудь стилисту-визажисту. Может, и вышел бы какой-нибудь толк.
— Сейчас можете не контролировать, — удерживать на лице любезное выражение становится все сложнее — потому что острый каблук приземляется на мою левую ногу второй раз, в общей сумме — четвертый. Она что, пытается меня вести?